ОТ «ОСП-СТУДИИ» ДО КС ОППОЗИЦИИ — Михаил Шац, известный шоумен и телеведущий (ТЭФИ-2003 и 2006), — о том, почему он оказался на баррикадах, за что их с Татьяной Лазаревой лишили работы на канале СТС и что запрещено на телевидении
Татьяна Лазарева и Михаил Шац на съемке новогодней передачи для телеканала СТС 14.11.2005
NT: Михаил, СТС уволил вас с канала, где вы проработали десять лет, «в связи с истечением контракта» в самом конце декабря 2012 года, Татьяна Лазарева ушла сама. Прошло полтора месяца — и?
И у нас сейчас очень интересный период жизни. Во-первых, мы очень много времени проводим с детьми. Гораздо больше, чем раньше. И этому очень рада наша младшая, Антонина.
NT: Сколько у вас детей?
Трое. Старшему сыну 17, средней дочке 14 и младшей 6. Время мы проводим в поисках работы, в определении того, что нам интересно и что нам не интересно. Я не могу сказать, что все работодатели начиная с 30 декабря нас одолевают, но какие-то предложения поступают, и мы получаем удовольствие от того, что мы можем выбрать то, что хочется делать.
NT: Предложения работы — это телевидение или за пределами телевизора?
Есть предложения в сфере телевидения, есть радио, есть предложения в интернете. По-моему, все медиа мы практически покрыли.
NT: То есть запрета на ваши лица на экране нет?
Мы очень надеемся на это.
NT: Увольнение с СТС — для вас это было неожиданным?
Как сказать… Первый намек последовал в середине декабря, может быть, за две с половиной недели до произошедшего. Нет, мне никто не сказал: «Мы тебя увольняем» — речь шла о переводе в другую структуру. И я полагал, что в начале января (2013-го) это все и произойдет. Поэтому, когда 28 декабря (2012 года) я появился на работе и меня попросили зайти в отдел кадров, где протянули мою трудовую книжку с записью «уволен в связи с истечением контракта», для меня это было, честно говоря, неожиданно.
Я проработал в этой компании с 2002 года. Мы первый раз с Таней появились на СТС в 2002 году с ОСП-студией и с грехом пополам, но мы что-то сделали для этого канала. И конечно, я ожидал немного другого увольнения. Не то чтобы меня провожали с почестями, но просто какого-то человеческого разговора. Возможно, даже с какой-то частичкой правды: «Пойми нас, старик, ты сам знаешь, где мы живем, где мы работаем, это бизнес, ничего личного, удачи и счастья на новом месте». Вот ровно этого я не услышал.
NT: А если бы ваша супруга не подала заявление об уходе, ее бы тоже уволили?
Последние полтора года Татьяна формально не работала на СТС — у нее был контракт как у ведущей программы «Это мой ребенок». И по большому счету Таню это устраивало. А прекращение ее контракта и с программой «Это мой ребенок» совпало по времени с моим увольнением.
NT: Оба без работы и с тремя детьми — сильное, наверное, ощущение?
Ну, адреналин был и есть, конечно. К тому же мы диссиденты с коротким стажем. Мы оба росли в общем-то в комфортных условиях. Это касается и детства, и юности, и бурной молодости, и уже какой-то профессиональной зрелости, и ни с чем подобным мы раньше не сталкивались. Поэтому в определенном смысле, конечно, ситуация волнительная для нас. Точка.
Выписка из трудовой книжки Михаила Шаца, 29.12.2012
Плата за нелояльность
NT: Вы с Татьяной оба члены Координационного совета оппозиции. Это и стало главной причиной ваших проблем или что-то другое?
Мы можем только догадываться. Я тут говорил с одним товарищем, который сказал мне: «Ну ты пойми, как они могут допустить, чтобы член КС-оппозиции вообще существовал на каком-то официально разрешенном медиа? Дать тебе рупор?» Может быть и так, хотя это глупо: формат развлекательного канала никоим образом не пересекался с нашей с Таней политической или гражданской активностью. Что, она в передаче «Это мой ребенок» озвучивала бы резолюции КС-а? Мне кажется, что система работает так, что начальники умеют предугадывать желания главных начальников: не выполнить приказ, которого формально нигде нет и ничьей подписи не стоит, а предугадать его. Скорее я склоняюсь к этой версии. Кстати, я несколько раз пытался выйти на прямой разговор с руководством канала, говорил им: если возникнут сложности, вы мне просто скажите, это не выйдет за рамки этой комнаты, в которой мы с вами сидим. Мне было сказано, что если такая ситуация возникнет, мы тебя предупредим.
NT: Известно, что специальные люди тщательно отслеживают социальные сети, и ряд людей, в том числе телевизионных, пострадали ровно за свои твитты и посты в Facebook. К вам это приложимо?
Во всяком случае, со мной об этом разговора не было. Все мои фэйсбучные записи хранятся, как и у всех. Ничего такого особого, на мой взгляд, там не было. Обычные записи. Ироничные иногда, иногда нет. Призыва к свержению строя там точно не было. Но какая-то позиция там явно высказывалась. На мой взгляд, выборы в КС, дебаты на «Дожде», интерес людей к этим выборам — это было основным триггером. Я, кстати, вообще считаю, что сам процесс выборов в КС был важнее, чем нынешняя история этого совета. И для меня это был, кстати, такой своего рода эксперимент. Миша Шац с Таней Лазаревой, ведущие развлекательных программ, в подрывной деятельности не замечены, с агентами иностранных разведок не общаются, замечены во многих корпоративах, на которых присутствовали власти предержащие и так далее. Вроде бы что их подозревать? Для меня был интересен эксперимент: произойдет что-то со мной (после выборов в КС ) или нет. Вроде бы и придраться не к чему. Ну, высказывает человек свою позицию, вот она такая. Эксперимент не удался. Или удался. Точнее, удался, но результат был отрицательный.
NT: Ответ получили?
Да: лояльность (власти) важна в нашей стране.
Мы первый раз с Таней появились на СТС в 2002 году с ОСП-студией, и с грехом пополам, но мы что-то сделали для этого канала. И конечно, я ожидал немного другого увольнения
Разочарование
NT: Почему вы решили избираться в Координационный совет?
Мы на самом деле до последнего момента не участвовали в этих выборах. Присоединились мы к так называемой «Группе граждан» уже за несколько дней до подачи окончательных заявок. Как человек медийный, я понимаю, что любое участие любого известного телевизионного лица привлекает к событию больше внимания. Поэтому первое: мы хотели привлечь внимание к этим выборам. Второе — репутационно поднять эти выборы, значение этих выборов. Нам с Таней было понятно, что чем мы занимались до КС, тем и будем заниматься. Другой вопрос, что когда мы столкнулись с реальностью… Иногда мы думаем, что не надо было туда идти, что это было ошибкой. Мы шли в КС с представлением, что это некий орган, который будет выполнять совершенно рабочие функции. То есть к нему будут обращаться разные оппозиционеры из разных уголков страны, а КС будет координировать их деятельность, помогать медийными и прочими ресурсами. Четыре месяца ушло на решение всяких организационных проблем и на бесконечные споры по любому поводу. Только сейчас сформированы рабочие группы, в которых началась какая-то работа. Мы — в рабочей группе по контролю за выборами. Недавно встречались с представителями организаций, которые занимаются выборами: они и без нас знают, что и как делать.
NT: Вы сказали, что ваше участие в КС было ошибкой. Вы имеете в виду последствия?
Нет-нет. Все страдания, которые мы испытываем, связаны с тем, что за нас голосовали люди. А вовсе не с тем, что у нас проблемы с работой или что мы потеряли время. У нас есть ответственность перед людьми, которые за нас проголосовали, а значит, наделили нас полномочиями. Вот за это только я и переживаю, точно так же, как и Татьяна, за которую я могу абсолютно точно это сказать.
Все страдания, которые мы испытываем, связаны с тем, что за нас голосовали люди. А вовсе не с тем, что у нас проблемы с работой или что мы потеряли время
NT: Что бы вы изменили в КС?
Во-первых, на следующих выборах я бы убрал курии* — пускай все избираются по общегражданскому списку. Во-вторых, костяк должны составить политические и гражданские активисты, которые будут там работать, и работать постоянно, а не медийные лица. В-третьих, 45 человек, как сейчас, слишком много: КС должен насчитывать плюс-минус десять человек, которые будут ездить по регионам, встречаться с людьми. Тогда это и будет рабочий орган оппозиции.
Моя жизнь до КС и в КС — она ничем не отличается. Я как ходил на митинги, так и хожу. Как призывал ходить на митинги, так и призываю. Как ходил на оргкомитеты по организации митингов, так и хожу сейчас. Или, например, я участвую в кампании по выборам в участковые и территориально-избирательные комиссии. Я бы участвовал в этой кампании в любом случае.
NT: Другими словами, вы не рассматриваете КС как протопарламент, где за одним столом мирно сидят люди — скажем, националисты и антифашисты, которые раньше били друг другу морду на улицах?
Это очень важно, я согласен. Когда мы только-только избрались в КС, у меня произошел забавный случай. Мы приехали на телеканал «Дождь», там был формат встречи только что избранных членов КС. После съемок ко мне подошел Владимир Тор и говорит: «Михаил, разрешите познакомиться с вами. Мы всей семьей очень любили смотреть ваш сериал «33 квадратных метра». В принципе, наверное, в этом тоже был какой-то глубинный смысл КС, потому что трудно себе представить, чтобы на «Русском марше» ко мне подошел Тор с той же фразой. Или если бы я сам появился на «Русском марше», что тоже вряд ли. Так что если подытоживать плюсы и минусы, то главный плюс в том, что за одним столом сошлись представители разных идеологий и политических сил и они признают существование друг друга, а главный минус — что пока совместной работы так и не получилось.
И в этом смысле опыт первого КС — это, конечно, полезно для будущих поколений оппозиционеров.
Съемки программы «Хорошие шутки». Декабрь 2006 года
Счастье
NT: Вы сказали про себя с Татьяной, что вы «диссиденты с коротким стажем». Но к началу перестройки вам было около 20, а к концу — 25 плюс. Тогда было время политики.
Знаете, мы были молоды, полны энергии, нам было на все начхать, мы занимались тем, чем хотели, учились там, где хотели и сколько хотели. Хотя когда был путч, я вместе со всеми пошел к Ленсовету. Но, честно, нам «совка» почти не досталось: он вызывал изжогу, но это можно было пережить. Несмотря на то что я жил, как оказалось, в трех домах от дома Иосифа Бродского, я диссидентской стороны жизни не знал.
NT: Вы тоже питерский?
Конечно. А Татьяна из Новосибирска. Я окончил 1-й Ленинградский медицинский институт, в Педиатрический, куда поступал, меня не взяли из-за «пятого пункта». Впрочем, и с антисемитизмом я особенно не сталкивался, а о том, что я еврей — узнал из классного школьного журнала, где против моей фамилии стояло «евр.», а все остальные — «рус.». А вот маме моей — она окончила Ленинградский педиатрический мединститут — досталось значительно серьезнее. В пятьдесят третьем, когда развернулись борьба с «безродными космополитами» и дело «врачей-вредителей», она, ординатор кафедры, отправилась в Казахстан. Как оказалось — и слава богу, потому что там она встретилась с папой: он был военный, потом, при Хрущеве, его демобилизовали, и он преподавал до самой смерти в системе профтехобразования.
NT: И как случилось, что, получив медицинское образование, вы стали заниматься эстрадой?
В моем 1-м меде была очень сильная традиция капустников. Там у каждого курса была своя «капустная команда», весной был фестиваль капустников. Это было такое время, когда все вообще «клали» на учебу и в основном занимались капустниками. Я окончил институт терапевтом, пошел в ординатуру и стал анестезиологом-реаниматологом. И проработал в профессии шесть лет.
NT: Вы детей своих лечите?
Нет-нет. Я эту страницу перевернул, как ушел из Института пульмонологии. И уже с 1996-го работал на телевидении.
NT: И там вы познакомились с Татьяной Лазаревой?
Нет — мы оба играли в КВН. В моем 1-м меде была сильная команда, и мы, выиграв первый чемпионат Ленинграда по КВН, попали на игру в Москву. Потом команда распалась, меня взяли в команду Ленинградского финансово-экономического института, где я познакомился с остальной гвардией, которая сейчас заполонила часть телевидения — это и авторы «Прожекторперисхилтон», то есть успешные сценаристы, и Илья Епищев, и Дмитрий Мишин. А с Таней мы познакомились в 1992 году. По-моему, это был Дворец молодежи, я был в эсэсовской форме и пел песню от лица Штирлица: «Две звезды и орден Ленина, жена в Москве, опять беременна». А Таня там просто тусовалась, это не ее игра была. Потом мы пересеклись на фестивале «КВН в Сочи», потом был круиз в 1992 году в сентябре. Все лучшие команды поехали в круиз по Черному морю на теплоходе «Тарас Шевченко», потом он вошел в анналы кавээновской истории под названием «Круиз по-черному», потому что это было серьезное испытание для всех, а для команды теплохода «Тарас Шевченко» в первую очередь. Там мы с Татьяной особенно уже познакомились. Потом мы пересеклись на проектах, которые были предтечей ОСП-студии. В 1994–1995-м мы делали проект «Раз в неделю», а в 1996 году мы сделали ОСП-студию.
NT: И пришли…
И пришли в загс. И на канал ТВ-6 Москва, где в декабре 1996 года и вышла ОСП-студия.
NT: И что вам сказала еврейская мама, когда узнала, что вы бросили профессию врача?
Можно себе представить, что она сказала. В общем, это были тяжелые разговоры…
NT: Не жалеете?
Да нет, абсолютно. Все шесть лет, что я работал врачом, я работал с огромным энтузиазмом, с прекрасными учителями и коллегами, никого, слава богу, не угробил. Это была первая любовь. Но она прошла и счастливо переросла в телевидение.
NT: Но актерство — это тоже профессия. Где вы учились петь, двигаться на сцене?
В КВН. А потом уже где снимались, там и учились. Таня училась в Новосибирском пединституте — на факультете иностранных языков, играла в команде КВН Новосибирского госуниверситета, и тоже весьма успешно, дальше — ТВ.
Наверное, когда растут дети, эта ответственность за них, она очень серьезно влияет. Потому что я совсем не хочу, чтобы они в такой стране жили. Совсем
Правила (ТВ) игры
«Серебряная калоша» Михаил Шац
и Ксения Собчак, июнь 2012 года.
Среди лауреатов был назван
Патриарх Кирилл. Он победил
в номинации «Руки по локоть в чудесах»
за «непорочное исчезновение часов»
Цензура появилась, думаю, в 2002–2003 годах. У нас (в ОСП-студии) была песня «Меня зовут Вова» — ее пел Сережа Белоголовцев. И в какой-то момент нам сказали, что не надо эту песню петь. Это был первый звоночек.
NT: А другие «звоночки» были?
Думаю, не секрет, что на каждом канале сидел человек. В том числе и на нашем канале сидел человек.
NT: Куратор из ФСБ?
Да. Который говорил, что вот это не надо. А потом уже вообще перестали говорить. В принципе сначала еще как-то говорили, вызывали на какие-то беседы, объясняли, почему не надо, давайте сделаем по-другому. А потом довольно быстро включилась самоцензура. В конце уже вообще ничего не объясняли. У Тани, в ее совершенно безобидной передаче «Это мой ребенок», был эпизод: мальчик шести лет проводит экскурсию по одному из городов, он стоит на центральной площади города и говорит: «Вот здесь у нас мэрия, там есть столовая». Его спрашивают: «А зачем там столовая?» — «Ну, Путин приедет, пообедает, например». Вот так сказал мальчик. И этот кусок был вырезан. Спрашивается, зачем?
NT: То есть фамилию Путин вообще нельзя было упоминать?
В какой-то момент — вообще.
NT: А Медведева?
Медведева потом немножко можно было — когда он стал президентом.
NT: А что еще было нельзя? Скажем, слово «чекист»?
Поймите, мы занимались развлекательным телевидением, мы же не занимались журналистикой в чистом виде. Мы просто шутили над тем, над чем хотели. Над чекистами нам особо не хотелось шутить, особенно в программе о детях.
Цвета ночи
NT: Как вы дальше видите оппозицию и себя в оппозиции?
Ну конечно, сейчас у всех некоторая депрессия.
Боюсь, одними маршами и митингами ничего не изменить: пришло на Сахарова 100 тыс. человек, на марш против подлецов — несколько десятков тысяч. А результат один. Я бы акцент сделал на каком-то мощном партийном строительстве. Та же партия Леши Навального («Народный Альянс»), который вполне созрел для того, чтобы стать большим политиком. Без партии, без участия в выборах, на мой взгляд, ничего не произойдет.
NT: Восемь человек вышли на Красную площадь, протестуя против оккупации советскими войсками Чехословакии в 1968 году. А режим рухнул только спустя 23 года. Почему вы решили, что здесь, когда у власти, по сути, самый репрессивный институт советской власти — КГБ, все произойдет быстро: вышли, Путин принес ключи от города, и оставалось только решить, кто эти ключи примет. А раз сразу не получилось, то надо посыпать голову пеплом?
Во-первых, мы учимся, вы нас не ругайте. Мы же тоже вышли с этими десятками тысяч на улицы, и ощущение было, что вот-вот, дайте еще месяц-два. Конечно, какое-то разочарование от этого все равно присутствует. И многие при слове, что это надолго, разворачиваются и уходят, говорят, ну позовете меня, когда надо будет, я приду. Понятно, что общество разделилось на тех, кто готов работать в долгую, и кто не готов. И я, кстати, последних судить не хочу. Мне несимпатичны призывы: «Ваня, где ты? Ты слепой, Ваня, прозри». Когда надо будет, я уверен, он увидит. Дозреет до этого, либо жизнь его заставит. Думаю, что человек должен сам сделать выбор. Заставлять бесполезно.
NT: Вы будете вступать в какую-то партию? На выборы — в районе, в городе — в качестве кандидата от оппозиции пошли бы?
Если бы я нашел ту партию, которой я действительно доверяю, то, конечно, вступил бы в нее. На данный момент на горизонте пока такой нет. Что касается вашего второго вопроса — пока я не вижу себя в качестве политика. Но к чему приведет нас история, не знаю. Зарекаться не буду. Но если вы спросите меня, жалею ли я, что участвовал в организации митингов и так далее, то нет, не жалею: я делал ровно то, что хотел делать. Дело в том, что в последние несколько лет наш круг общения менялся, мы познакомились со многими журналистами, в нашей жизни появился Facebook, новые журналы, такие как The New Times. И все это постепенно нас меняло… Знаете, я как раз недавно прочел в фейсбуке: американский чувак живет и работает в России, и вот он пишет, как на его глазах все меняется. У него окна выходят на Кутузовский проспект. Он смотрит: пробка — проезжает кортеж. Три года — пробки и молчаливое ожидание сотен водителей, пока кортеж проедет. И вдруг они перестали молчаливо это сносить и начали гудеть. Почему начали? Почему только спустя три года? Почему сейчас? Что стало последней каплей — кто его знает.
NT: А что все-таки для вас с Татьяной стало той каплей, что заставило пойти на улицу?
Наверное, когда растут дети и ты понимаешь, что они в этой стране будут жить… и вот эта ответственность за них, она очень серьезно влияет. Потому что я совсем не хочу, чтобы они в такой стране жили. Совсем.
NT: Про уезжать — не думали?
Нет. Хотя, наверное, большинство из нашего круга сейчас держат такую опцию в голове. Мы поедем в аэропорт, когда, наверное, танки пойдут по улице, когда стрелять начнут.
Фото: ИТАР-ТАСС, из фейсбука Михаила Шаца
