2 октября 140 лет назад родился человек, который сумел связать два мира: прагматичный, целеустремленный, свободный, индивидуалистический Запад и Индостан, обитель высшей мудрости, гармонии и самоконтроля. Этот великий скромный человек имел поклонников и подражателей на всех континентах, и даже в стране его врагов. Он дал Западу непобедимое и бескровное оружие, с помощью которого многие малые страны восстановили свою государственность и меньшинства обрели гражданские права. Этого человека звали Махатма Ганди.
С ним хотел бы побеседовать Владимир Путин, по его собственным словам. Но для этого пришлось бы обойтись без второй чеченской и русско-грузинской войн, выпустить Ходорковского и вообще всех политзаключенных, самому идти в заложники в случаях с «Норд-Остом» и Бесланом. А то не стал бы Ганди пить кремлевский чай из самовара, который раздували тем самым сапогом, мечтающим (вспомним Министерство любви из оруэлловского «1984») наступить на лицо человечества.
Ганди проповедовал ненасильственное сопротивление. По всей Индии выпаривали морскую соль и ткали на ручных станках, чтобы не покупать английские товары. Ганди отучил англичан разгонять митинги. Безоружные люди шли под дубинки, падали, а следом за ними шли другие. Тысячами. Без оружия. А когда армия расстреляла безоружный митинг, сами офицеры заставили уйти в отставку отдавшего приказ негодяя. Я с трудом представляю себе российскую армию, офицеры которой потребовали бы кары и разжалования для Ульмана и Буданова. А англичанам стало стыдно. В 1947 году был поднят флаг Индийского национального конгресса, а в начале 1948-го англичане окончательно покинули Индию.
Ганди не был ни фанатиком, ни изоляционистом. Он говорил, что любит ветер всех культур у своего порога, если он не валит его с ног. Поэтому Индия сегодня — парламентская демократия с множеством специалистов по компьютерам, востребованных даже в Силиконовой долине. От квасного патриотизма этот борец с колониализмом был очень далек. Он сказал: «Национализм в моем представлении означает, что моя страна должна обрести свободу. Если нужно, вся моя страна должна умереть, чтобы человечество могло жить». Державники всех сортов и фасонов, на практике оказывающиеся обыкновенными держимордами, от немецких идеологов «расширения жизненного пространства» до «единороссов», вышедших из чекистских шинелей и взыскующих грузинской и крымской земли, никогда не поймут Ганди. У них вечно что-то uber alles: то ли Германия, то ли СССР, то ли Россия.
Ганди отучал религиозных фундаменталистов от насилия своими смертельными голодовками. Не отучил и сам погиб от руки фанатика, но его великое оружие — кампания гражданского неповиновения, сатьяграха, — принесло богатые плоды. Это его дар Европе и Америке. Так Мартин Лютер Кинг завоевывал для афроамериканцев гражданские права. Путь Барака Обамы в Белый дом начинался с маршей гражданских активистов. Независимость Грузии завоевывали безоружные девушки, которые полегли в Тбилиси под лопатками спецназа. И когда безоружная пражская интеллигенция вышла в конце 80-х на свою «бархатную» революцию, это тоже был гандизм. Эстонцы, литовцы и латыши, соединившие, взявшись за руки на «балтийском пути», Вильнюс, Ригу и Таллин, опирались на опыт Ганди. «Оранжевая» революция питалась его идеями. И этим же способом — достижение свободы без крови и зла — всегда пользовались советские диссиденты. На Красной площади, на Пушке, у Казанского собора в Петербурге...
Когда на марши несогласных выйдут сотни тысяч, наши чекисты уйдут, как англичане, забрав с собой советский флаг и советский гимн.