Почему Владимир Путин выбрал преемником Дмитрия Медведева?

Почему Владимир Путин выбрал преемником Дмитрия Медведева? Могут липоявиться новые кандидатуры «от Путина»? Какие неожиданности ждут нас в президентской избирательной кампании? Об этом в редакции The New Times спорят политологи Сергей Марков и Дмитрий Орешкин

Дискуссию вели Евгения Альбац и Любовь Цуканова

Почему президент Путин остановил свой выбор на Медведеве, хотя говорили и оЧемезове, и о Якунине, и особенно о Сергее Иванове как возможных преемниках?

Сергей Марков: Медведев — это человек из команды Владимира Путина, из города Владимира Путина, из альма-матер Владимира Путина... И это человек, который разделяет его идеологию, смысл которой я описал бы так: Россия должна стать Европой, сохранив русскую душу; создать институты западного европейского типа, сохранив при этом свою идентичность. Еще один объединяющий момент — спортивность, ориентация на здоровый образ жизни. Я думаю, что сыграл свою роль и консенсусно-компромиссный характер Дмитрия Медведева: он не будет, вероятнее всего, бросать вызов Путину в борьбе за власть.

Дмитрий Орешкин: У президента сейчас такая технология: он на уровне деловых решений опирается на силовой блок, а на уровне символических — компенсирует это мягкой фразой и выбором претендента, который имеет имидж либерального человека. Мне кажется, что важно еще отметить скорость выбора Медведева. После выборов остался неприятный осадок, теперь мы вносим новую тему для обсуждения, и выборы быстро забыли, все обсуждают тему преемника. Почему Медведев? Мне кажется, что вопрос на самом деле непринципиальный, потому что функция Медведева в любом случае промежуточная.

Игра на опережение

Что значит «промежуточная фигура»?

Орешкин: Реальным, полновластным президентом Медведев не может быть в силу той структуры власти, которая построена. Он будет так спеленут формальными инеформальными обязательствами, что свобода его политической деятельности будет на порядок меньше, чем свобода того же Путина. Мне кажется, говоря о Медведеве, мы волей-неволей сбиваемся на обсуждение каких-то второстепенных черт: спортивный характер, питерец он или не питерец, — что косвенно отражает, насколько несущественны политические взгляды и политическое влияние преемника. Мы как бы оставляем это за скобками.

Марков: Потому что политические программы у них полностью совпадают.

Почему Путин сыграл на опережение — до съезда «Единой России» 17 декабря объявил имя преемника?

Марков: Формально для Центризбиркома он будет выдвинут одной партией, но политически все-таки пойдет от нескольких партий, чтобы покрыть разные поля электората. Поэтому инициатива должна была быть до съезда.

Орешкин: Президент не хочет, чтобы его активность однозначно ассоциировалась с «Единой Россией». Именно поэтому имя Медведева было озвучено до съезда и именно поэтому таким экзотическим квартетом из партий, две из которых даже не думские. Мне кажется, спешка еще обусловлена тем, что надо было нейтрализовать активность «силовых крыльев», потому что они тоже могли продавить своего — через Думу или через администрацию президента. Кроме того, мне кажется, ему необходим запас времени на дальнейшее развитие ситуации. Ему предлагают пост премьер-министра. Но ведь прорабатывается и другой сценарий — создание надгосударственной структуры, где он может стать «президентом над президентом». Активно обсуждается союз с Белоруссией, но не снимается с повестки дня вопрос и, скажем, союза России с Южной Осетией.

Возвращение демиурга

Вы говорите, что Путин не захотел идти в фарватере «Единой России», но он сам возглавил список и выступал все последнее время скорее как лидер «Единой России», нежели как президент россиян.

Орешкин: Вот он и хотел это ощущение снять, как мне кажется. «Единая Россия» нуждалась в путинском допинге, он добросовестно поделился своим рейтингом, но хочет теперь восстановить имидж президента, который не член партии, а демиург над партийными структурами.

Вариант сценария, при котором Путин становится премьером как лидер победившей партии, вы отметаете?

Орешкин: Нет, это вполне возможно. Но важно, как это оформить внешне. Если он становится премьером от «Единой России», это одно. А если он соглашается быть премьером после того, как его пригласил на эту позицию претендент, это выглядит уже иначе.

Другие преемники — те, кого таковыми называли, тот же Сергей Борисович Иванов — знали о выборе Путина или узнали, как все мы, из СМИ?

Марков: Медведев — не преемник. И остальные — не преемники. Проблемы преемника не существует. Нет у Путина такой проблемы, какая стояла перед Ельциным. Путин не собирается передавать всю полноту власти, и он не может передать свою популярность, свое международное влияние, свое влияние в силовых структурах. Есть проблема преемственности политики. Если говорить о других людях, это не преемники, а кандидаты от путинской команды на пост президента. В рамках перераспределения власти один из них займет президентский пост. Сергей Иванов четко и ясно сказал: «Я знал об этом заранее». Другое дело, я думаю, что это «заранее» не было очень длинным — не недели, а скорее дни.

Якунин, Иванов, Чемезов и другие примут то, что первым среди равных стал Медведев?

Орешкин: Они могут с этим не согласиться, но так выстроена система, что начальник сказал — и они должны с удовлетворением принять и выразить восторг.

А Сечин? Говорят, что он двигал Зубкова. До этого он двигал Фрадкова. В интернете появилась информация о том, что Путин отправил Сечина в отпуск. Говорят о том, что Путин за последний год трижды пытался уволить Сечина. Игорь Иванович, даже при некоторой демонизации его образа, как в свое время было с Березовским, — это сильный игрок в Кремле. Он смирится?

Орешкин: Я думаю, что игра еще только начинается. Путин сделал ход на опережение в том числе и силовиков. Я думаю, что они еще сделают ответный ход. Что касается Иванова, мне кажется, он твердо знал, что ему преемником не быть, и это он понял после отставки Фрадкова, когда премьером вопреки ожиданиям назначили не его.

А Зубков? Он понимал, что приходит на несколько месяцев?

Орешкин: Не знаю, на что рассчитывал Зубков, но понятно, что он вручал свою политическую судьбу в руки президента — его позвали, он пришел. Теперь ему сказали, что хватит, ты выполнил функцию прокладки, значит, можешь быть свободным. В этом смысле заявление Медведева очень красноречиво передает стилистику: еще даже не став президентом, вице-премьер непринужденно посылает в отставку премьера. Раз нет проблем воспользоваться премьером в качестве прокладки, которую назначают на несколько месяцев, чтобы решить какие-то тактические задачи между силовым блоком и прочими, то я могу предположить, что и будущий президент будет обладать точно такой же прокладочной функцией — между Путиным и Путиным. Когда ему скажут уйти, он уйдет.

Может случиться так, что Путин назовет еще кого-то?

Марков: Теоретически это не исключено, хотя маловероятно. Обозначена фигура, партия большинства поддержала, основные партии поддержали. Хотя лично я за то, чтобы от команды Путина шло две фигуры, чтобы между ними была конкуренция, чтобы каждый из них поработал, почувствовал, каково это — пойти к избирателям. Мы ж понимаем, что выборную работу во многом за Медведева будет делать Путин, передавая ему свой авторитет.

За кем пойдет армия?

Один из вас говорит о перераспределении власти внутри команды, другой — что вся полнота власти сохранится за Путиным. Однако в Конституции записано, что президент является Верховным главнокомандующим. Согласно федеральному закону о правительстве президенту подчиняется силовой блок. Что, Путин станет премьером, а при нем Медведев будет Верховным главнокомандующим, и ему будет подчиняться силовой блок?

Марков: Если эта конфигурация состоится, Медведев, конечно, будет Верховным главнокомандующим. Другое дело, что как человек, не имеющий большого опыта работы с силовыми структурами, он будет, я думаю, советоваться с Путиным. Формально, скорее всего, силовой блок не будет переподчинен, но фактически будет ориентироваться на национального лидера с широкой институционализированной основой власти.

Армия — это жесткая иерархическая структура, и ситуация, при которой генерал может выбирать, кто для него Верховный главнокомандующий, чревата двоевластием.

Марков: Я думаю, что и Путин это прекрасно понимает, эта угроза не должна быть допущена. Повторю: у Путина очень большая власть, которая опирается на народную поддержку. Есть огромная разница между премьером-технократом и премьером, у которого собственная широченная политическая база, с которой несравнима политическая база никакого другого политика.

Чей портрет чиновники будут вешать у себя в кабинете?

Марков: Хороший вопрос. Не знаю. Может быть, два. Может быть, один.

Орешкин: Какой портрет больше размером, какой — меньше?

Марков: Я вот думаю, эта избирательная кампания пойдет не столько под лозунгом «За Медведева!», сколько «За Медведева — за Путина!». А может быть, под лозунгом «За Путина — за Медведева!».

Что будет с вертикалью власти, которую так упорно выстраивали?

Марков: У вертикали власти существует команда. Сначала, пока ситуация не стабилизировалась, она играла ключевую роль. Потом решения все больше и больше стали концентрироваться собственно у Владимира Путина. А сейчас, если произойдет перераспределение власти, опять придется вернуться к более командному стилю работы. Вопрос — как это будет происходить, какие последствия будет иметь. Еще один вопрос: как будет эволюционировать пара Путин — Медведев? Кто знает, может, в голове у Путина — быть вначале наставником Медведева, а потом постепенно отдавать ему власть, самому стоять на страже и в какой-то момент отойти в тень. Может быть так, что власть будет отходить, но Путин не будет это поддерживать, и между ними возникнет какой-то конфликт. Еще вариант — что Медведев просто-напросто в какой-то момент уйдет в отставку и передаст Путину всю полноту власти. И точно так же не исключено, что баланс останется, оба будут согласны с тем, что Путин — номер один, Медведев — номер два и что переток реального влияния не должен идти вслед за конституционными полномочиями.

Как-то ваши варианты стабильности нам не предлагают… Непонятна иерархия подчинения.

Марков: Россия — не царистская страна, поэтому нет такой проблемы. У Путина была сосредоточена огромная власть все эти годы. Но страна постепенно приходит к нормализации, и мне кажется, что весь этот переход в конечном итоге приведет к большему распределению власти. В том числе возможно формирование некоего властного треугольника. Одним углом будет национальный лидер, в данном случае Владимир Путин, другим — президент, в данном случае Дмитрий Медведев, и третьим — премьер-министр. А если Путин совмещает две позиции, то он, естественно, и оказывается выше.

Насколько вероятна опасность двоевластия? Латинская Америка дает этому много примеров.

Орешкин: Двоевластие — это временное явление на период транзита власти. Как только эта турбулентность до 2 марта будет исчерпана, так сразу двоевластие будет похерено. Вертикаль не предусматривает наличия двух или трех вершин, все опять будет сосредотачиваться на одном человеке. Этот человек будет, видимо, называться Владимир Путин. И силовики должны быть под одним. Причем, конечно, силовикам глубоко наплевать на формальные институты и на то, что прописано в бумагах, мы это видели и в 91-м году, и в 93-м. Силовики ориентируются на руку, которая дает, и руку, которая наказывает. Эта рука, конечно, не медведевская. Это рука путинская. На время транзита ему придется распределить ресурсы власти между несколькими группами взаимоуравновешивающих политиков, с тем чтобы потом все замкнуть опять на вертикаль с одной вершиной, где, скорее всего, будет находиться он — если кто-то не перехватит, а этот латиноамериканский вариант тоже нельзя исключить.

Гадание под Новый год

Медведев станет президентом в первом туре или предпочтут, чтобы он прошел через второй? Чтобы он был более слабым по рейтингу, чем Путин.

Марков: Кампания пойдет под лозунгом «За Путина — за Медведева!», эта пара победит в первом туре, получив, как на прошлых президентских выборах, 71,5% или, как на этих парламентских, 72% («Единая Россия» плюс «Справедливая»).

Орешкин: Как сочтут нужным, так оно и будет. Все равно что гадать, как будут звать премьера в октябре следующего года. Кого назначат, тот и будет.

Какие неожиданности нас ждут в ближайшие недели? Что еще готовит Владимир Путин?

Орешкин: Надо смотреть за тем, что произойдет в Косово, и за реакцией силового блока на эти события. Там может произойти обострение. Тогда придется, чтобы усилить свои геополитические позиции, какого-то из силовиков приподнять в статусе. Ну, как у Зощенко: «Раз ты, Лелище, съела эту пастилку, то я еще раз откушу от этого яблочка». Вторая сторона — может появиться конкурент, которого назначит Путин в противодействие Медведеву. А сам будет со стороны по-отечески смотреть: кто из вас победит, тому, значит, и править.

Марков: Стиль Путина показывает, что неожиданности бывают. Но наиболее вероятно все-таки, что больших — не будет. И причину Путин, мне кажется, уже объяснил. Праздники на носу, не надо нервировать людей, надо дать им возможность спокойно отдохнуть на Новый год и забыть о политике хотя бы на новогодние две недели… А потом избирательная кампания пойдет как по рельсам к финалу.