Давай разрушим эту тюрьму

Уходящий год начался эйфорией, а заканчивается депрессией. И то и другое — без достаточных на то оснований

Апрель 2012 г.: поэт и левый гражданский активист Кирилл Медведев поет в автозаке «И стены рухнут…»

Надежды и иллюзии

После успеха массовых митингов на излете прошлого года и продекларированной Медведевым политической реформы неофиты от оппозиции почему-то решили, что если не сегодня, то завтра, в ближайшие месяцы Владимир Путин объявит перевыборы Государственной думы, которая в свою очередь назначит новые президентские. Победа над режимом, казалось, — на расстоянии вытянутой руки, еще сотня-другая белых ленточек, десяток-другой креативных плакатов, и Кремль падет на колени, останется лишь власть подобрать.

Впрочем, некоторые причины для иллюзий были. Выход на площадь людей состоявшихся, в том числе многолетнего министра финансов и вице-премьера Алексея Кудрина и телеведущей, олицетворявшей собой успех 12 сытых путинских лет, Ксении Собчак, равно как владельцев средних, больших и очень больших компаний с оборотами в миллиарды долларов, свидетельствовал: элита расколота, часть ее, не имевшая прямого «доступа к телу» или слишком активно вписавшаяся за переизбрание на второй срок Медведева, устала ждать и бояться, когда люди в погонах придут и отберут бизнес. Тем более, что перспектива доживать, будучи еще во вполне репродуктивном возрасте, где-нибудь в Лондоне или Праге отнюдь не представлялась лучезарной: языка нет, репутация «русского бизнеса» двери не открывает, но закрывает, а на «Челси» далеко не все могут и хотят разоряться.

Война

На известный лозунг «Вы нас даже не представляете» власть ответила: не смешите, очень даже представляем, слава богу, опыт КГБ и его идеологической контрразведки многим из чекистского клана известен не понаслышке. 4 февраля Кремль вывел на Поклонную — ровно туда, где, по легенде, Наполеону сдавали ключи от города 200 лет назад, — «агрессивно-послушное большинство» (подробнее читайте на стр. 34). Исторические намеки считывались на раз: и вот теперь, после того как отправим в ссылку в Белый дом Медведева, мы и вас погоним за бугор, как русское оружие гнало когда-то французов.

Короче, Путин и его клан объявили активному обществу войну. Заявление об этом нынешний глава государства сделал лично — в день славы советского оружия, 23 февраля на стадионе Лужники: «Умремте ж под Москвой, как наши братья умирали!» (стр. 38).

Умирать не пришлось. Несколько батальонов ОМОНа, разогнанная Болотная (стр. 52), зачистки на московских бульварах 8 и 9 мая (стр. 56), недолгая оттепель под названием «ОккупайАбай» (стр. 58) и вдруг проснувшаяся Астрахань. Дальше — Дума, заработавшая в режиме «взбесившегося принтера», 19 фигурантов дела «о массовых беспорядках», из которых 12 сидят, следом заговор левых и грузин — «Анатомия протеста-2» (детальное знание которого Владимир Путин продемонстрировал на пресс-конференции 20 декабря), еще двое за решеткой и десятки следственных мероприятий в разных городах — так обыски и аресты стали символом уходящего 2012 года. Об этом — вся наша «Хроника текущих событий», форму которой The New Times позаимствовал из опыта диссидентских времен. Правда, тогда за «Хронику» отправляли в тюрьму и ссылку.

В промежутке было дело панк-группы Pussy Riot (стр. 77), которую промоутеры из Кремля и РПЦ успешно вывели в топ-лист мировых брендов. И весь год — оголтелая антиамериканская риторика, спектр которой — от обвинения Госдепа в том, что он финансирует оппозицию, до последнего «антимагнитского закона», запретившего усыновление больных российских (sic!) детей гражданами США — заставил вспомнить конец 1970-х годов, когда советские войска вошли в Афганистан, а западные державы объявили бойкот Олимпиаде-1980.

Вдруг стало совершенно очевидно: Путин и его собратья по Лубянке, с готовностью принявшие рыночные реформы и сопутствующее им богатство и комфорт, ментально так и остались в брежневско-андроповских временах, где все, кто против, — «наймиты империализма», США — вероятный противник, которого если не получается догнать и обогнать, то следует как можно больнее покусать, а по-настоящему любят Россию только те, кто с партбилетом (правящей партии) в кармане. Но история, как известно, имеет обыкновение повторяться в виде фарса: дети Брежнева и Андропова сегодня живут в США, а те, кто во времена их отцов были шестерками, гонявшимися за диссидентами, или крали технологические секреты на Западе, сегодня больше всего боятся, что ровно на Запад им путь и будет заказан. Отсюда и такая реакция на Акт Магнитского, позволяющий заблокировать счета и авуары не только за Атлантикой — по всей Европе.

Эта шизофрения в головах нынешней российской власти — тот свет в конце туннеля, которой оппозиции грезился в прошлом декабре.

Впрочем, «наш дурдом голосует за Путина» — это лишь одно слагаемое уравнения в ответе на икс: когда же этому придет конец?

Болотная, 10 декабря 2011 г.

Граждане

Несмотря на то что уличные протесты практически сошли на нет по той простой причине, что желающих брать штурмом Зимний не оказалось (даже Эдуард Лимонов предпочел этому регулярную колонку в тяготеющих к силовому клану «Известиях»), гражданское общество ответило на репрессии (впрочем, пока еще вполне вегетарианские) так, как никогда не отвечало, во всяком случае в последние 12 лет.

На обыски и аресты — «РосУзником», «ОВДИнфо» и «Агорой». На коррупцию, равнодушие и чумные пиры власти — созданием десятков групп, фондов, комитетов, занятых помощью тем, кому помощи ждать неоткуда (о том, как это было в Крымске, — на стр. 72): социальные сети пестрят сообщениями о сборе денег, подарков, любой иной помощи детдомовским детям, больным, старикам, тем, кто уже сидит или кому тюрьмой еще только грозят. Актриса и телеведущая Татьяна Лазарева, топ-модель Наталья Водянова, владелица клубов Варвара Турова (защита безвинно обвиненного в педофилии), журналисты Ирина Воробьева («Лиза-Алерт»), Митя Алешковский (Крымск и «Незнайка») и сотни других — до работы, после работы и часто на свои деньги принялись собою заменять донельзя коррумпированный и прогнивший институт российского государства. В политической науке это называется созданием горизонтальных связей, необходимых для того, чтобы образовался социальный капитал. И вновь, как и год назад, когда десятки тысяч вдруг вышли на Болотную, стало понятно, что все стоны и всхлипы по поводу «дурной» (или «непродуктивной», «имперской», «антидемократической» — выберите, что больше нравится) российской политической культуры, якобы органически неспособной к саморегулированию и самоуправлению и бесконечно алкающей царской (диктаторской, отцовской) руки, — все это не более чем исторический фон, извиняющий конформизм. Ну да, история у нас не очень. У Германии — лучше, причем в том же XX веке? На самом деле, как и предсказывает это политическая теория, люди сначала хотят куска хлеба и безопасности, потом хлеба с маслом и тоже безопасности, а когда у них появляется еще и кусочек сыра вкупе с возможностью работать не 24/7, а хотя бы пять-шесть дней в неделю, тут у них и возникают мысли о том, что свобода дана человеку по рождению, это его натуральное право, а рабство — это как-то противно, как-то не комильфо, что власть должна быть избираема и переизбираема теми, кто за нее своими налогами платит, что стабильность — это хорошо, пока она не превращается в застой, и что если нельзя заявить обо всем этом на избирательном участке — да, надо выйти на площадь или как минимум перестать от этой власти что-то ждать и чего-либо просить. Способность требовать придет тогда, когда многие поймут, что ждать безопасности в городе, захваченном бандитами, бесполезно.

Наконец, может быть, лучшее, что с нами случилось в этом году, — это выборы в Координационный совет оппозиции, в котором приняли участие более 80 тыс. человек. 45 избранных его членов представляют практически всю многоголосицу российской неофициальной политики: от левых до либералов, от центристов до радикалов и националистов. Те, кто вчера готов был резать друг друга в уличных стычках (антифа и националисты), кто привык друг с другом разговаривать исключительно в стилистике взаимных обвинений и доносов (и привычки эти тяжело изживаются), оказались способны сесть за один стол — уже немало, более того — вырабатывать какие-то совместные решения. Опыт Восточной Европы конца 1980-х годов свидетельствует: в обществах, ткань которых разделена на множество волокон, если не атомов, по принципу «каждый умирает в одиночку» (© Ганс Фаллада), широкие зонтичные движения — необходимое условие обрушения авторитарных стен.

«И если ты надавишь плечом»

А в том, что «стены рухнут, рухнут, рухнут» или, точнее, могут рухнуть в любой неожиданный как для власти, так и для общества момент, мы вновь убедились в последние недели декабря. «Антимагнитский закон» совершенно неожиданно вызвал массовое отторжение — пусть только и в Москве. То, с какой скоростью активная часть общества, казалось бы, на ровном месте «взбухла» (мало ли за последнее время принималось чудовищных документов?) и насколько к тому оказался не готов Путин и его Кремль, было заметно не только по реакциям в социальных сетях. В течение 36 часов «Новая газета» собрала 100 тыс. подписей против — примерно столько же вышло на проспект Сахарова 24 декабря 2011 года. Страна об этом узнала благодаря прямому эфиру государственных телеканалов, транслировавших пресс-конференцию Владимира Путина. «Вы садомазохист?» — спросил взбешенный Путин журналиста Александра Колесниченко, который первым задал вопрос про «людоедский», как он выразился, закон. И стало очевидно: Путин так ничего и не понял.

В этом последнем в уходящем году большом номере The New Times мы постарались рассказать о главных, как нам кажется, событиях этого года. Будьте счастливы, с Новым годом!

фотографии: скриншот YouTube, жж Эраста Галумова