Сейчас, когда часть европейцев, отбиваясь от непривычного и пугающе избыточного ислама, вспоминает о своих христианских корнях, самое время воскресить в памяти и достойные, гуманные и просвещенные антиклерикальные истоки Европы. 115-летие романа «Овод» пламенной нонконформистки Этель Лилиан Войнич дает нам для этого прекрасный повод. Сейчас мы знаем, что «Овод» — это конец трилогии, включающей в себя еще романы «Сними обувь свою» и «Прерванная дружба» (где мы узнаем все до конца о том, чем занимался Артур Бертон до возвращения в Италию).
Мы этим романом зачитывались и засматривались фильмом, где Олег Стриженов сыграл главную роль. «Овод» восстанавливал честь и доброе имя идейных атеистов Европы, которые в отличие от большевиков никого не сожгли, и на кол священников не сажали, и в ГУЛАГ не отправляли, устраивая из храмов овощехранилища, как в Совдепии. Оказывается, среди них могли быть и мученики, и святые. Святые не Церкви, но Разума. Именно таким и был Артур, сын кардинала Монтанелли, последователь Мадзини — издателя газеты «Молодая Италия», объединившей вокруг себя всю итальянскую интеллигенцию. Мадзини хотел создать независимую Италию, «не знающую другого господина, кроме Бога».
Церковь была на стороне поработителей из Австро-Венгрии, и юный Артур, тайну исповеди которого поведал охранке священник и чьим отцом был согрешивший с его матерью-англичанкой итальянский падре, порвал с Церковью, религией, отцом. «Он казался сухим и упрямым, словно в древней загадке земли. В письменах его скрученных шрамов разобраться друзья не могли. Роковых откровений возжаждав, не смогли разобраться в судьбе человека, который однажды разобрался в других и в себе. Все служило для Овода жалом: от тревоги до буйства в крови, от газетной строки до кинжала, от усмешки до тайной любви» (Владимир Савельев).
„
”
«Овод» восстанавливал честь и доброе имя идейных атеистов Европы, которые священников в ГУЛАГ не отправляли. Оказывается, среди них могли быть и мученики, и святые — не Церкви, но Разума
”
Тот, кто читал «Прерванную дружбу», знает, что после чудовищных страданий в Латинской Америке Артур примкнул к французской экспедиции, прославился, вылечился, стал престижным и высокооплачиваемым журналистом. Мог бы наплевать и забыть. Но он предпочел умереть за свободу Италии, чтобы «остаться самим собой», ибо жил этим лозунгом польских повстанцев: «За вашу и нашу свободу!» Помощи отца, уже кардинала, он предпочел расстрел, ибо его неприятие Церкви было принципиальным. Овод был памфлетистом, партизаном, бунтовщиком. «Он туда уходил от наветов, где над ружьями пухли дымки, где из туч вырывались рассветы, как из ножен кривые клинки».
Скольким диссидентам этот роман помог достойно сесть в тюрьму, достойно ее выдержать, а то и достойно умереть! «И сжимаю в ночи я подушку: прикоснувшись штыками к заре, снова Овода взяли на мушку на пустынном тюремном дворе. Сквозь минувшее снова и снова рвусь назад, не таясь от судьбы. Первый залп отгремел. До второго лишь минута надежд и борьбы. Но опять, задыхаясь устало, усмехаясь в лицо небесам, поднимается сын кардинала и расстрелом командует сам».
Роман был написан в 1897 году. Мадзини, Овод и Гарибальди сделали Италию свободной, Австро-Венгерская империя развалилась, а государства Европы стали светскими.
Овод был любимым героем депутата от «Демвыбора России» Сергея Юшенкова, храбреца и бессребреника, убитого из-за своей бескомпромиссности. С 14 лет я держу эту книжку у изголовья. Когда я была молода и настолько глупа, что рассчитывала иметь в СССР семью, я собиралась завести двоих детей, мальчика и девочку. Девочку хотела назвать Жанной — в честь Жанны д’Арк, а мальчика — Артуром, в честь Артура Бертона, студента философии, Овода.
Tweet
Tweet
