Новый мировой порядок — что это? Война, начавшаяся ночным штурмом Цхинвали грузинскими войсками и окончившаяся пять дней спустя разгромом Грузии силами Российской армии, завершила целую эпоху в отношениях Москвы с Западом. И породила конфронтацию нового типа. В глазах друг друга Россия и Америка переступили некую красную черту, и ни одна сторона не намерена отступать. Это не новая холодная война. Нынешняя ситуация в мире гораздо ближе к 1914 году, чем к 1948-му
Дмитрий Тренин
председатель научного совета Московского центра Карнеги
Начиная со знаменитой речи Михаила Горбачева в ООН в декабре 1988 года Кремль пытался приспособиться к нормам и правилам западного сообщества и стать его полноправным и влиятельным членом. Лозунгами двадцатилетия были — интеграция, союзничество и партнерство. Москва не оставляла попыток наладить партнерство с США и ЕС даже в холодные лета 2003–2005 годов, когда под влиянием американского вторжения в Ирак, «дела ЮКОСа» и «цветных революций» в российской политике произошел разворот. Мюнхенская речь Владимира Путина 2007 года была не чем иным, как декларацией полной самостоятельности и попыткой принуждения США к равноправному партнерству. Не получилось. Теперь о том — почему не получилось.
Американские ястребы
Для серьезного анализа американской внешней политики необходимо иметь в виду, что окружение Дика Чейни, вице-президента США, уже давно поставило Владимира Путина в один ряд с Ахмадинежадом и Саддамом Хусейном. Это не результат личной ненависти, хотя неприязнь на этом уровне тоже может иметь место. Это результат анализа тенденций в российской внутренней и внешней политике, приведших к тому, что Россия отделилась от Запада, а затем и заявила претензии на проведение великодержавной политики. Два аспекта этой политики особенно тревожат «активистов» в администрации: усиливающееся стремление Москвы создать собственный центр силы в СНГ и рост зависимости Европы от российских углеводородов. К этому надо добавить и окончательное разочарование в «либерале» Медведеве после июльского отказа России присоединиться к санкциям против Зимбабве. Вывод был очевиден: Путин и после ухода из Кремля остается «первым номером» в России.
И ястребы российские
Конечно, Москва не могла не отреагировать на грузинскую провокацию. Сила и масштаб этой реакции могли быть различными. Россия, например, могла бы закамуфлировать ответный удар под «марш североосетинских добровольцев»; могла бы лишь отбросить грузинских штурмовиков из Южной Осетии, не выходя за границы зоны конфликта, и тому подобное. В какой-то степени российское 8/8 стало аналогом американского 9/11. Военная задача заключалась в нанесении вооруженным силам Грузии поражения, от которого они долго будут не в состоянии оправиться, а политическая — в обеспечении надежной безопасности Южной Осетии и Абхазии как фундамента их уже и формальной независимости от Грузии. Как девять лет перед тем в Чечне, Путин (а в том, что и на этот раз реально руководил действиями российских войск именно он, сомневаться не приходится) решил не останавливаться на полдороге и воздать противнику полной мерой.
Фиксация позиции
Признание Южной Осетии и Абхазии логически вытекало из избранной Москвой стратегии. Весной 2008 года Россия решила не реагировать на признание Западом независимости Косово «симметричным ответом» на Кавказе. Тогда же, однако, российские депутаты предупреждали, что нападение Грузии на Южную Осетию или Абхазию окончательно перечеркнет границы Грузии 1991 года и приведет к признанию Москвой обеих республик. Уклониться от признания после того, что произошло, означало бы, с точки зрения руководства страны, продемонстрировать неуверенность в своих силах и породить недоумение и недовольство среди военных, которых впервые после Афганистана послали воевать за границу, да и среди народов Северного Кавказа. Кроме того, официальное признание требовалось для следующих шагов, включая размещение на территории Южной Осетии и Абхазии российских воинских контингентов, заход в их территориальные воды кораблей Черноморского флота и т.д.
То есть прежде всего для решения конкретных задач, а также для четкой фиксации позиции Москвы. В этом смысле признание Абхазии и Южной Осетии схоже с признанием Анкарой Турецкой республики Северного Кипра. Международное признание новых образований не критично, но оно будет важным в рамках более широкой задачи — формирования на базе Организации Договора о коллективной безопасности ядра российского центра силы.
Риски
Российское руководство не могло не понимать, что, ставя столь решительные цели, оно рискует столкновением с США и резким ухудшением отношений с Европой. Возможно, в Кремле надеялись, что ведущие страны Евросоюза проявят большее понимание российской позиции. Удачей казалось и то, что роль посредника взял на себя президент председательствующей в ЕС Франции, а потом согласование между Москвой и Парижем шести принципов мирного урегулирования. Затем, однако, России пришлось ощутить силу американского влияния не только в новой, но и в старой Европе. Франция, а также все остальные страны ЕС сочли нужным подтвердить приверженность принципу территориальной целостности Грузии. Сложилась и группа сторонников санкций против России. Вновь возникшая «семерка», наряду с ЕС и ОБСЕ, осудила «непропорциональные действия» РФ. Путину в ответ оставалось лишь саркастически говорить о странах, обслуживающих чужую внешнюю политику.
Даже от государств, которые Россия привыкла называть союзниками и партнерами, Москва получила лишь минимально возможную поддержку. Китайский МИД, выждав длинную паузу, выступил с заявлением, в котором говорилось о «сожалении» в связи с произошедшим на Кавказе. Китай сам не заинтересован в новом международном похолодании и тем более не будет встревать в конфликты третьих стран. Наблюдать за схваткой тигров с горы, конечно, другое дело. В приватных беседах китайские дипломаты противопоставляют постоянно «шарахающейся из крайности в крайность» Москве свою политику постепенного самоусиления и безостановочного мирного возвышения.
Что впереди?
Ситуация на Кавказе останется напряженной. Медведев, объявив Саакашвили «политическим трупом», дает понять, что не снимает «вопрос о власти» в Тбилиси. США, со своей стороны, устами Буша и Чейни объявили о масштабной программе поддержки Грузии. Поскольку гуманитарная помощь США и российское миротворчество отчасти осуществляются с помощью ВМС, инциденты в Черном море не исключены.
Не исключена и дальнейшая дестабилизация на российском Северном Кавказе. Поразному может начать развиваться ситуация в Чечне. Ингуши не забыли о Пригородном районе Северной Осетии, а адыги и шапсуги наблюдают за обретением независимости родственным народом Абхазии. Тут надо заметить, что абхазы настроены на независимость вообще, а не только от Грузии. Не менее очевидно, что независимость Южной Осетии может быть только формальной, и при этом не очень долгой. Значит, следующий кризис возникнет, когда Россия пойдет на расширение собственной территории. В мире заговорят о российской аннексии. На этом фоне возможный перенос зимней Олимпиады 2014 года из Сочи будет не самым страшным событием.
Еще более серьезная обстановка складывается на Украине. Возможны обострения в украино-российских отношениях, особенно по Черноморскому флоту и в целом по ситуации в Крыму. (О ситуации в Севастополе — на стр. 23.) Сил, готовящихся сыграть на обострение, достаточно и на Украине, и за ее пределами. Превращение Крыма в «горячую точку» может не только взорвать ситуацию на Украине, но и привести к кризису европейского масштаба, по сравнению с которым нынешний грузинский — не более чем мелкая стычка.
Москва — ЕС
В условиях острого противостояния США и России страны Европы оказываются перед необходимостью определиться, с кем они. Вашингтон, Лондон и ряд столиц на востоке ЕС будут стремиться ответить на российский вызов объединением Европы для отпора Москве; Германия и Франция, однако, вряд ли откажутся от видения европейской безопасности, включающего Россию, а не направленного против нее. Никогда за последние 15 лет европейское направление не приобретало столь большого политического значения для России. От того, насколько успешно будет проводиться эта политика, будет зависеть характер будущих российскозападных отношений и в значительной степени — положение России в мире.
Москва — Вашингтон
Конфронтация в отношениях Москвы и Вашингтона в обозримой перспективе будет нарастать вне зависимости от того, кто будет избран следующим президентом США. Цели сторон — самые решительные. США будут стараться «сдерживать» и «наказывать» Россию, в конечном счете стремясь заставить ее расстаться с претензиями на роль великой державы.
Россия, в свою очередь, будет прилагать усилия к практическому вытеснению США с Кавказа, Украины и Средней Азии, а также к подрыву американской глобальной гегемонии.
Плюс, если в Вашингтоне убеждены в том, что финансовоэкономический взлет России «выдыхается», то в Москве считают, что Америка столкнулась с самым серьезным кризисом со времен Рузвельта.
Новое противоборство
Однако аналогия с холодной войной не только не помогает понять суть происходящего, но пускает мысль по ложному следу. Вопервых, явно отсутствует идеологический фактор. Во-вторых, российско-американские противоречия, в отличие от противостояния США и СССР, не определяют мировую ситуацию в целом. Отношения между США и Китаем имеют большее и растущее значение. В-третьих, новое противоборство будет развиваться в условиях глобальной капиталистической экономики, единого информационно-культурного пространства, появления новых участников международных отношений.
Не стоит также забывать, что события, которые могут произойти вне сферы российско-американских отношений, такие как распад Пакистана и приобретение исламистами доступа к ядерному оружию, теракт с применением ядерного оружия в каком-то регионе мира, война США с Ираном — способны в очередной раз кардинально поменять мировой расклад сил.
Так что нынешняя ситуация в мире, если уж сравнивать ее с прошлым, гораздо ближе к 1914 году, когда началась Первая мировая война, чем к 1948-му, когда стартовала холодная война. А это значит, что России и США придется серьезно потрудиться, чтобы начавшаяся между двумя странами «конфронтация третьего типа» не обернулась мировым пожаром.