В зоне одержимости

Колючая проволока, овчарки и железные двери с магнитными замками не позволяют даже на секунду вообразить, что вокруг — пионерский лагерь. Хотя аккуратный газон, цветы, аллеи и через каждые пять шагов плакаты с цитатами великих русских и советских полководцев — от фельдмаршала Кутузова до маршала Жукова — вполне могли бы встретиться и там. Но исправительная колония упорно напоминает о себе сама: надо сдать на КПП мобильный телефон, деньги, лекарства, фотоаппараты. Потом обыск в отдельной комнате. Только после этого в сопровождении двух сотрудников ведут в спортзал.

Корреспондент The New Times приехала в колонию вместе с режиссером Театра.doc Михаилом Угаровым, драматургами Еленой Греминой и Максимом Курочкиным, театральным критиком Еленой Ковальской. Режиссер впервые оказался по ту сторону решетки. «Не ожидал, что сразу так проймет», — признался Угаров корреспонденту The New Times.

Спортзал полон. На первых рядах вместе с воспитанниками колонии, одетыми в одинаковые черные робы, сидят их мамы, сестры, братья. На задних рядах остальные воспитанники, кому не повезло и к которым не приехала родня: бритые головы, бледные, почти зеленые лица. Заторможенные и мрачные. Чуть поодаль сотрудники колонии. Все ждут начала представления. На большой школьной доске написаны названия пьес — их читка начнется с минуты на минуту.

Перед зрителями полукругом сидят двенадцать мальчишек в белых рубашках и черных брюках. Рядом с ними — три девушки и двое молодых людей. Это режиссеры и драматурги из Москвы. Они провели в Можайске целую неделю: каждый день приходили в колонию заниматься с ребятами, учили их придумывать и писать пьесы.

«Федор и Павел сидят в дорогом ресторане, завтракают», — без выражения, громким голосом читает автор пьесы «3 сентября» Иван Моисеев.

«Федор: Посмотри, Паша, какое мне пришло письмо. Читай вслух».

Другой парнишка, чуть пониже ростом, Павел (читает): «Здравствуй, дорогой Федя. Я подумал и понял, что всю жизнь был не прав. И потому хочу у тебя просить прощения за те давние годы, которые ты страдал, и переписать на тебя в завещании всю землю вместе с домом. Если ты это письмо читаешь — меня уже нет в живых. Искренне твой, отец».

Павел: Федя, это же круто! А много там земли? А дом большой?

Федя (злобно): Да чего тут крутого? Мне когда было 15 лет, отец меня сильно избивал, морально уничтожал. Я сбежал из дома и уехал в Москву. Там бомжевал, жил на вокзале, постоянно голодный. Однажды я попал в беду и просто за помощью решил обратиться к отцу. Но когда от него услышал, что я ему больше не сын, понял, что мне нужно всего добиваться самому… Сейчас я бизнесмен, у меня есть все. И вообще мне дом с землей не нужен, я его продам».

В следующей сцене Федор приезжает в свою родную деревню, встречает девушку, которую некогда любил. За нее читает куратор проекта «Классная драма» Мария Крупник.

«Я обычная деревенская баба… А ты думаешь, что если у тебя много денег, то ты весь мир можешь купить… Почему ты отца хоронить не приехал?»

Федя срывается, грубит ей, потом уже в следующей сцене, опять выпивая с другом Павлом в московском ресторане, решает вернуться к своей бывшей возлюбленной. В финале он приходит к ней с букетом цветов и игрушечной хрюшкой.

Ближе к концу пьесы автор Иван Моисеев расходится, читает выразительно: «Кать, прости меня. Я так никогда никого не любил. Выходи за меня замуж».

Мария Крупник-Катя: «Ох, Федька. Как был дураком, так и остался. Ладно, заходи в дом, картошки тебе дам.

Катя и Федор заходят в дом. Конец».

Аплодисменты. Сотрудники колонии тоже хлопают, и кажется, вполне искренно.

Руслану Кара, автору другой пьесы, «Цена любви», почти 18 лет. Он сидит в тюрьме уже пять месяцев, остался год. Осужден за квартирную кражу. «Пьесу я писал впервые в жизни, писал целых три дня, сам от себя не ожидал, что так получится. Я хотел показать, что любви надо добиваться своими силами, а не обманом. Из-за обмана ничего хорошего не получится», — рассказывает Руслан.

Действие его пьесы происходит в XV веке в королевстве Кенингсбург. Принц Уильям из соседнего королевства приезжает на бал, чтобы найти себе будущую королеву. Ему приглянулась девушка, но вскоре оказывается, что она несвободна и у нее есть муж-король. Тогда заезжий принц обращается к кудеснику, чтобы тот приворожил королеву. Кудесник дает ему яду, и принц подсыпает его своему сопернику — королю. Королева Элизабет, привороженная кудесником, забывает погибшего супруга и выходит замуж за принца Уильяма. Но через три года кудесник раскрывает ей страшную правду. И тогда она решает казнить принца.

Финал…

«Когда выйду на волю, попробую стать поваром или фотографом», — говорит Руслан. Ему нравится писать, но пока приходится шить простыни и соблюдать правила распорядка — иначе за плохое поведение его могут перевести во взрослую колонию. А туда драматурги и режиссеры не приедут.

За неделю двенадцать воспитанников Можайской колонии написали восемь пьес в разных жанрах: от современных драм, исторических трагедий до научной фантастики и сказок.

«Проект «Классная драма» и, в частности, проект работы в Можайской колонии — это результат моего похода к президенту Медведеву весной 2011 года. Было заседание с его участием, где собрались режиссеры и деятели театра, и мы говорили о государственной поддержке программы «Театр + общество», — рассказала The New Times руководитель Театра.doc Елена Гремина. — Независимые театры работают со слабослышащими, занимаются реабилитацией алкоголиков и наркоманов, ставят спектакли с инвалидами. А еще — с заключенными. Мы хотели, чтобы государство поддержало независимый театр, дав деньги на социальную работу**Партнер проекта в Можайской колонии — Центр содействия реформе уголовного правосудия, сотрудники которого регулярно туда ездят, привозят художников, писателей, занимаются социальной реабилитацией «малолеток» после их освобождения..

Публика в зале живо реагировала на читку пьес: смеялись, аплодировали. Когда представление закончилось, зрители вернулись в свои бараки, а родственники уехали домой, началось обсуждение. «Соглашаясь на этот проект, мы хотели показать, что дети живут немного в другом мире, — сказала начальница воспитательного отдела колонии Наталья Федорова. — Через пьесы, через искусство мальчики проживают то, что они совершили, будучи на свободе. Это еще один шаг к восстановлению, к исправлению. Спасибо, что поработали с нашими детьми и дали им поверить в себя».

Всех интересовало, почему действие большинства пьес происходит не в России — в Испании, в сказочных королевствах, даже в штате Аризона. Заключенный Игорь Туманов, сочинивший пьесу «Мой путь», объяснил: «То, что я написал, это история моей жизни. Только в пьесе героя забирают в армию, а меня посадили в тюрьму. Написав свою историю, я специально перенес события в Аризону, чтобы как бы замести следы».

Игорю почти 18 лет, дома его ждут гражданская жена и ребенок. Он отсидел уже год, а сидеть еще два с половиной.

„

В зоне  — настоящая жизнь, а не ежедневное перемалывание театральных сплетен, обсуждение акций оппозиции и сиюминутных проблем. Хочется понять, чем живут ребята и как можно им помочь

”

«Мне понятно, почему ребята переносят действие своих пьес в другие страны. Понятно, почему они пишут про принцесс и зверей. Они закрываются от реальности, — объяcнил The New Times драматург Максим Курочкин. — Я тоже до сих пор не могу писать про что-то серьезное. Но я знаю, что когда-нибудь придется это сделать, придется преодолеть страх».

«У нас в колонии сейчас девяносто человек, — рассказала The New Times начальница воспитательного отдела Наталья Федорова. — Большинство сидит за разбой, причинение тяжких телесных повреждений, за кражи. Ребята очень радуются, когда к ним приезжают и занимаются с ними. К нам приезжали из киношколы, тоже был интересный проект. Но главное, — этих ребят нельзя бросать. Если уж начали с ними заниматься, то надо продолжать».

Режиссеры и драматурги из Театра.doc бросать Можайскую колонию не хотят. Они уже издали сборник пьес, подарили его авторам и собираются поставить эти мини-пьесы в театре с профессиональными артистами. Скорее всего, воспитанники Можайской колонии на спектакль приехать не смогут: им покажут его запись на видео.

«Мы будем ездить к ним примерно раз в месяц, — обещает режиссер Женя Беркович. — Конечно, у нас нет задачи сделать из этих ребят драматургов. Но мы попытаемся установить с ними человеческие отношения и заставить их творить. Иначе получается, что они просто «объект благотворительности». А мы не хотим просто привозить им конфеты, мы хотим «дать им удочку», чему-то научить. Понимая, что времени у них не так много — все время какие-то построения, работа на швейке, — мы придумали им простое задание: описать один день в колонии, как бы «один день Ивана Денисовича», с мельчайшими подробностями. Будем надеяться, что они что-то такое напишут, а потом будем обсуждать».

Женя Беркович говорит, что общение с заключенными очень много дало и ей самой.

«Что мы увидели, когда первый раз попали в колонию? — рассуждает она. — Много людей в одинаковой ситуации и в одинаковой одежде. Но это настоящая жизнь, а не ежедневное перемалывание театральных сплетен, обсуждение акций оппозиции и сиюминутных проблем. Хочется понять, чем один человек отличается от другого, понять, чем живут эти ребята и как можно им помочь».

«Если вы сработаете на пару-тройку людей, то это уже результат», — говорит Наталья Федорова. Она знает, о чем говорит.

По данным правозащитников, рецидив подростковой преступности составляет около 20–30%. И больше.

«Безумие и одержимость, — говорит один из молодых драматургов, — обычные люди это уже утратили. А этих надо как-то спасать, лечить, беречь… Творчество — это лучший антидепрессант».




Tweet