Позвонил бесконечно мною уважаемый человек и спросил: «Что бы ты ответила на предложение войти в Президентский совет по правам человека? Мне тоже предложили».
Я замерла. Вообще-то по складу характера я танк. То есть в такой ситуации я бы взяла бесконечно мною уважаемого человека за пуговицу и не отпускала бы до тех пор, пока не получила твердых гарантий, что он никуда не пойдет, ни в какой гребаный совет. Но я почему-то ответила тишайшим манером: «Я читала, что предложение было сделано Шевчуку, Познеру и мне. Мы с Шевчуком точно отказались, про Познера не знаю». «Понятно. Спасибо», — сказал бесконечно уважаемый мною человек и повесил трубку.
В состав Совета мне предложили войти еще до того, как Ира Ясина и Света Сорокина его с большим достоинством покинули. До президентских выборов, до того, как моего мужа снова посадили. До 6 мая и до кенгурации. До принятия закона о митингах и предложения по введению уголовной ответственности за нарушение правил регистрации. Была зима, и я надеялась на оттепель — и согласилась. Напомнили мне о моем опрометчивом согласии через полгода, сразу после того, как мне и моему мужу грубо и немотивированно отказали в кассации, и до того, как он уехал на этап, подав заявление на УДО. Если бы я хоть на секунду предположила, что имею дело с умными людьми, я бы решила, что мне предложили размен: возможность более эффективно биться за своего личного мужа в обмен на лояльность.
„
”
Нравственность может быть разной — христианской, мусульманской и т.д. Но она должна быть. А наша страна стала безнравственной
”
Если честно, вот совсем честно, как на духу: я бы дрогнула. Если бы мне предложили именно это. Но мне предложили другое: шанс проявить лояльность. Шанс быть прощенной за свое безобразное поведение. Шанс показать наивным, что я надеюсь договориться за себя, за того парня и, если повезет, еще за кого-то. И уговорить кого-то поверить мне. То есть члену совета при президенте, чья фамилия Путин.
Однако всем известно, что наш гарант — вор (это мое оценочное суждение). Это как минимум. А еще он борец со списком Магнитского, более того — крышеватель людей, в том списке поименованных. Причем, скорее всего, они крали и убивали с его разрешения, а то и по его распоряжению. И это лично мой список тоже — все эти люди повинны в страшных преступлениях, о которых я точно знаю хотя бы потому, что они совершали их, в том числе оставляя свои подписи в деле моего мужа и во многих десятках других чудовищных дел против хороших российских граждан. Список Магнитского пополняемый, и для меня это важно: я не считаю его полным, например, без Ольги Егоровой, главы Мосгорсуда.
Нельзя защищать права человека, состоя в совете при Путине. Нельзя молиться за царя-ирода. Да что молиться — с ним уже невозможно одним воздухом дышать. Он, как мне представляется, лишил мою страну главного странообразующего принципа: нравственности. Нравственность может быть разной — христианской, мусульманской, протестантской и т.д. Но она должна быть. А наша страна стала безнравственной. Именно Путин, что я наблюдаю ежедневно, насаждает и культивирует безнравственность. Именно он отменил десять заповедей: «не укради» (партия жуликов и воров), «не лжесвидетельствуй» (Чуров и суды), «не убий» (Магнитский и тысячи других), «не сотвори себе кумира» (да-да, и не вытки его на ковре, и не повесь в начальственном кабинете), «почитай отца своего…» (Ельцин), «соблюдай субботу» (24 сентября, где Путин с Медведевым так классно прикололись, было субботним днем)… Не говоря уже о моей любимой заповеди: «не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего»... Ничего этого я не сказала бесконечно уважаемому мною человеку и не спросила о его решении. Я просто знаю, что он не пойдет. И что люди, которые дрогнут и войдут, станут кучеренами. Чего потом никакими посещениями судебных процессов не исправить. Никогда, никогда, никогда. Ибо такое время пришло. Хорошее, кстати, время.
Tweet