Путин-экономист. Он начинал в 2000-м как президент надежд, от него ждали структурных реформ в экономике. В 2012-й он вступает президентом страны, воспринимаемой сырьевым придатком мира. Как Путин рулил экономикой — оценивают эксперты The New Times
Нажмите, чтобы увеличить
Михаил Касьянов,
сопредседатель ПАРНАСа,
в 2000–2004 годах — председатель правительства РФ:
Когда в январе 2000 года Владимир Путин сказал мне, что если он победит на выборах, то предложит мою кандидатуру на пост премьер-министра, я озвучил ему перечень тех реформ, которые считал в то время необходимыми для страны. Важнейшая среди них — налоговая, направленная на снижение фискального бремени для бизнеса. И была договоренность, что Путин эти реформы поддержит.
Надо сказать, что на протяжении трех с половиной из четырех лет нашей совместной работы он исполнял эту договоренность. Единственное исключение — реформа газового сектора, которая предполагала выделение из «Газпрома» конкурентных производств.
Я три раза пытался запустить эту реформу, последний раз — в августе 2003 года. Тогда первым вопросом на заседании правительства стояла реформа газового сектора. За пять минут до начала звонит Путин и просит снять этот вопрос с рассмотрения.
Именно тогда я заметил изменение в Путине как в политике. Путин 2000 года — президент надежд. Тогда выбор был бесспорен и многие надежды оправдались. Но 2003-й и последующие годы все перевернули.
Михаил Делягин,
директор Института проблем глобализации,
в 2002–2003 годах советник председателя правительства РФ:
Путин убежден, что государственная машина — это главный инструмент для достижения любых целей, идет ли речь о развитии страны или о личном обогащении. Не случайно в 2007 году он стал активно создавать госкорпорации всюду, где только можно.
В то же время в человеческом плане он ценит верность и доверяет тем, кто эту верность доказал. В экономической области он явно доверял министру финансов Кудрину и министру экономического развития Грефу, что, во-первых, позволяло двигать экономику в либеральном направлении (в силу убеждений обоих), во-вторых, создавало несколько центров влияния в правительстве, потому что некоторые вопросы могли обсуждаться с Кудриным и Грефом через голову премьеров (Касьянова, затем Фрадкова).
Впрочем, насколько я знаю, принимая важные экономические решения, он выслушивал всех: и премьера, и своего экономического советника Андрея Илларионова, и отраслевых экспертов (во всяком случае тех, кого он сам считал таковыми), кроме того, он много сам работал с документами по вопросу. Окончательные решения он принимал интуитивно, выбирая те, которые были ему выгодны — в том смысле, что работали на укрепление его власти.
Сергей Дубинин,
председатель Наблюдательного совета ВТБ, экс-глава Центробанка РФ,
в 2000-е — топ-менеджер «Газпрома» и РАО ЕЭС:
Накануне кризиса (2008–2009) у Путина возникло убеждение, что в экономике достаточно эффективно работает ручное управление: за счет него можно быстро принимать точечные решения. В момент обострения кризиса это ручное управление, возможно, даже сработало на пользу: можно было быстро гасить очаги этого кризиса за счет госвливаний. И несмотря на то что кризис был тяжелый, ситуацию удалось стабилизировать. Однако далее на повестку дня встал вопрос: после выхода из кризиса нужно ли продолжать заниматься ручным управлением экономикой или создать условия для ее рыночного саморазвития. Полагаю, что Путин понимает всю важность создания благоприятного инвестиционного климата в стране, но все же ответ на вышеназванный вопрос будет в первую очередь зависеть от тех политических задач, что ставит перед собой Путин, вступая в новый президентский срок.
Нажмите, чтобы увеличить
Олег Вьюгин,
председатель совета директоров МДМ-банка,
в 2004–2007 годах — председатель Федеральной службы по финансовым рынкам:
В начале 2000-х президентом Владимиром Путиным были провозглашены и реализованы затем на практике некоторые ключевые тезисы экономической политики, которые во многом предопределили развитие нашей страны в первом десятилетии XXI века. Страна вошла в новый век на траектории роста, причем немалыми темпами — 7% и более годовых в среднем по показателю валового внутреннего продукта. Материальное положение большинства жителей страны улучшилось, инвестиции существенно выросли, в стране сформировался средний класс.
Какие фундаментальные факторы экономической политики обеспечили стране этот успех?
Равная удаленность коммерческого бизнеса от власти. Практическим доказательством этого стало удаление из страны некоторых олигархов, пытавшихся приватизировать функции государства.
Создание правового государства, действующего в интересах защиты законных прав граждан. Правда, настораживало то, что раздел экономической программы тех лет, подготовленной группой экспертов под руководством Германа Грефа, как раз посвященный становлению правового государства, был переведен в разряд сугубо конфиденциальных документов заказчиком программы — исполнительной властью.
Переход к политике строгой фискальной дисциплины: был провозглашен и реализован принцип бездефицитного бюджета, а нефтяная рента в основном исключена из процесса формирования текущих обязательств государства.
Налоговый маневр, который состоял в снижении бремени по ставкам наиболее уязвимых с точки зрения собираемости налогов. Налоги в основном стали платить, а не отдавать с боем.
Были сделаны реальные шаги по выстраиванию конструктивных отношений с развитыми странами с целью получения экономических выгод от глобализации мировой экономики и свободного движения капиталов, в которых Россия нуждалась как никогда.
Однако потом вектор 2000-х стал незаметно меняться. В ряде случаев на противоположный.
Вместо равной удаленности бизнеса от власти стал преобладать принцип лояльности. Бизнес, лояльный ко всему, что делает власть, мог расти и обогащаться. А признанному нелояльным такие права не гарантировались.
Правовая экономика осталась на бумаге. Возобладала тенденция подчинения судебной власти исполнительной и ее силовому крылу. Это породило рост коррупции, практику выборочного правоприменения, правовую незащищенность малых и средних компаний от рейдерства и поборов отдельных лиц, уполномоченных государством обеспечивать соблюдение законности.
Надежность бюджетной политики тоже осталась в прошлом. За несколько лет расходы федерального бюджета выросли до уровня, при котором способность государства выполнять финансовые обязательства теперь наполовину зависит от того, какой будет цена на нефть.
Вместо сокращения государственного участия в экономике состоялась экспансия государства в конкурентные секторы экономики. Государство использовало сырьевую ренту для создания госкорпораций, увеличения доли в коммерческих компаниях и банках и субсидирования лояльного бизнеса.
Во внешней политике вектор на конструктивный диалог быстро развернулся. Вместо этого диалога произошел возврат мягкой конфронтации с развитым миром.
В итоге за 2008–2011 годы рост отечественной экономики — 0%, возобновился отток инвестиционного и интеллектуального капитала. Вряд ли стоит искать виноватых, но сегодня президент опять стоит перед выбором начала 2000-х.
Tweet