Жвачка для бедных

«Эво любит бедных. Раньше до нас никому не было дела, а теперь вот телефоны поставили», — донья Лаура одета в яркий национальный костюм: синяя плиссированная юбка чуть ниже колен, бежевая рубашка, на которую надета шерстяная жилетка и сверху еще шерстяная накидка. На голове — котелок а-ля Эркюль Пуаро, на концах двух длинных смоляных кос — зеленые кисточки с бахромой, на икрах — специальные шерстяные гетры. В Боливии — осень, прохладно, что-то около +20. Мы в Колпири, деревушке на юго-западе страны, на высоте 3600 метров.

Населения здесь от силы человек 200, но деревня не лишена романтики — похожа на городок из фильмов про американский Дикий Запад, только без салунов и ковбоев (тут и лошадей-то нет). Песочного цвета одноэтажные дома почти без окон, пустые улицы, прямые и широкие, но все в колдобинах и выбоинах, по которым ветер гоняет пыль. «Центр связи» в Колпири — это кирпичное здание, в котором стоят два телефона, единственные на всю деревню. Чтобы позвонить, нужно купить карточку в магазине, но местные сплетницы нашли способ экономить: выяснили номера телефонов, звонят на секунду своим родственникам в Ла-Пас или Сукре, чтобы предупредить, что они «на месте», те перезванивают им, и беседа «про соседей» уже длится часами…

В одной из таких деревень, как Колпири, и родился левый президент Боливии, первый этнический индеец на этом посту. Благодаря поддержке бедного Запада, Эль Эво, как его любят называть в низах, и получил 63% на выборах в 2009 году, намного опередив кандидата от правой оппозиции**В первый раз Моралес был избран президентом Боливии 18 декабря 2005 г. — за него тогда проголосовало около 54% избирателей при явке 84%..

„

Эво Моралес отобрал бизнес у олигархов и иностранцев и передал его своим друзьям и родственникам

”

Жители Колпири, индейцы кечуа, живут в основном за счет животноводства: вокруг деревни пасутся стада лам с красными ленточками на ушках — так легче найти отставшее животное. Шерсть и мясо лам — не слишком важная статья в боливийской экономике, на 80% зависящей от углеводородов, но чуть ли не единственное средство существования многих индейских деревень**Боливия производит 72% всей шерсти лам — 1,5 млн кг в год. К этому добавляются 12,8 млн кг мяса, которое экспортируется в другие страны Латинской Америки, а также в США и Европу.. «В школах теперь есть уроки кечуа, а не только испанского, цены не так растут, как раньше, потому что он отобрал деньги у богатых и дает индейцам», — продолжает восхищаться деяниями президента-индейца донья Лаура, посасывая листья коки за щекой. Она едет в столицу страны Ла-Пас на обследование, сердечко пошаливает: «Спасибо Эль Эво. На билеты пришлось собрать денег, а все остальное бесплатно. Только вот ждать пришлось несколько месяцев, пока эти бездельники, врачи из Уюни, оформили все документы».

Путь до Ла-Паса неблизкий: три с половиной часа на тряском автобусе до Уюни и потом еще 12 часов до столицы. Местные дороги никогда не знали асфальта, так что автобусы ходят по расписанию, только когда нет дождей. Но Лаура не жалуется: счастлива уже тем, что посмотрит столицу, в которой ни разу не была.

Совсем другого мнения об Эль Эво богатый нефтью и газом Восток, в частности, департамент Санта Крус, постепенно превращающийся в экономический центр страны**3 Доказанные газовые запасы Боливии составляют 0,77 трлн куб. м.. Центральная площадь Санта Крус де ла Сьерра в воскресенье оживлена. Горожане собираются здесь после службы обсудить последние новости, покормить голубей и выпить свежевыжатого сока помелы. Прямо рядом с собором — большой стенд с натянутым плакатом «Политические заключенные в Боливии. Не проходи мимо, следующим можешь быть ты». Перед плакатом, впрочем, почти никто не останавливается — видно, что стоит он здесь давно. «У нас всегда сажали тех, кто публично высказывал недовольство, — говорит Диего, работающий в государственной нефтяной компании YPFB. — Еще в 2008 году, когда в стране провели референдум о доверии президенту, — Моралес тогда получил поддержку 67% избирателей — у нас в Санта Крус арестовали местного чиновника Омеро Аморина, заявившего, что у него есть доказательства массовых фальсификаций. Омеро до сих пор в тюрьме, как и многие другие, выступившие против президента». «У Эво слишком много силы сейчас, после последних выборов он может делать что хочет», — вторит ему Родриго, официант из ресторана на площади.

Одно из направлений политики Эво Моралеса — национализация нефтегазовой промышленности. Иностранным компаниям разрешается лишь иметь доли в отдельных проектах. Именно из-за этих его инициатив Санта Крус и другие равнинные департаменты еще с 2006 года лелеют мечту о создании независимого государства — Нации Равнин Боливии. 

«Эво отобрал бизнес у олигархов и передал его своим друзьям и родственникам», — поясняет Диего. При этом Боливия все равно пользуется услугами иностранных компаний — у страны попросту нет необходимых специалистов и технологий. Только контролируется это все людьми, приближенными к президенту. «Вон бывшего президента YPFB Сантоса Рамиреса посадили в январе на 12 лет за коррупцию, — рассказывает Диего. — А он был не только одним из самых близких доверенных лиц Моралеса, но и лично принимал участие в лоббировании законодательства о национализации газовой отрасли. Рамирес бы так и продолжал жить на откатах, если бы не скандал на всю страну: курьера с $450 тыс. наличными застрелили на пороге лапасской квартиры его свояка, сыщики пошли по следу…»

Углеводороды и шерсть лам — не единственный источник дохода одной из беднейших стран мира. Многовековая боливийская традиция, ставшая международной проблемой, — выращивание листьев коки. Эво Моралес сам начинал свой трудовой путь на плантациях коки и готов бороться за обычаи коренных народов до последнего. Кокаин объявлен вне закона, но Боливия при этом сохраняет за собой второе место в мире по его производству после Колумбии. В кокаиновой индустрии занято 300 тыс. боливийцев, стоимость произведенного наркотика составляет $1,5 млрд, то есть порядка 3% ВВП. Основной рынок боливийского кокаина — США, но большая часть наркотика также уходит в соседние Бразилию и Аргентину. 

За несколько дней до мартовского демарша Моралеса в ООН США в очередной раз обвинили Боливию в потворстве производству кокаина «в промышленных масштабах». «Бесполезные обвинения. Кокаин — это деньги для бедных фермеров, а значит, вопрос внутренней политики. Вот почему Моралес так печется о легализации коки», — разъясняет местный журналист Хорхе Сальгадо.

„

Эво Моралес отобрал бизнес у олигархов и иностранцев и передал его своим друзьям и родственникам

”

В самой Боливии белые дорожки приносят не только деньги для бедных. Еще с 80-х годов прошлого века страна стала не только экспортером, но и потребителем наркотика, а в 90-е среди молодежи получили широкое распространение непорошковые производные кокаина: в частности, кокаиновая паста и сигареты на ее основе, которые тут называют «питильос». Несмотря на то, что и они запрещены, их можно свободно купить в любом университете, клубе и даже школе. Эффект от них тот же, что и от кокаина, да и негативное влияние на здоровье не меньше.

Ла-Пас стал первым городом в мире, в котором открылся кокаиновый бар Route 36. У него нет постоянного адреса, но все знают, где он находится в тот или иной момент. Исключение не составляет ни полиция, смотрящая на него сквозь пальцы, ни многочисленные туристы, которых помимо экзотики привлекает низкая цена наркотика (грамм кокаина в Route 36 стоит $20, тогда как в Европе цена может варьироваться в зависимости от страны от €60 до €200). Впрочем, непонятно, как отважные туристы-кокаинисты выдерживают наркотик в условиях разреженного кислорода: в высокогорной стране даже подъем на второй этаж по лестнице вызывает одышку и чувство, что ты как минимум лет на десять старше.

Ла-Пас похож на другие латиноамериканские столицы: элегантные, но заброшенные колониальные здания перемежаются с уродливыми строениями 80-х, много старых машин, гремящих, гудящих и безжалостно задымляющих этот и так страдающий от недостатка кислорода город. На узенькой улочке, вымощенной булыжником, экспрессивно кричит хозяйка магазинчика для туристов: двое парней забежали к ней и украли ее сумку. Полиция приезжает практически сразу, опрашивает очевидцев, но видно, что ни полицейские, ни сама хозяйка не верят в возвращение краденого. Один из полицейских подходит и к корреспонденту The New Times: просит держать бумажник и фотоаппарат подальше от чужих глаз.

Перед президентским дворцом на площади Мурильо выстроились гвардейцы: Эво Моралес принимает иностранных послов. На самом дворце, как и на стоящем рядом здании Конгресса, развеваются два флага: боливийский национальный и флаг коренных народов Боливии, символ тех самых крестьян из деревни Колпири, что так любят своего президента. Но такой же идиллии, как в горных деревнях, в Ла-Пасе нет. Буквально в двух кварталах от нарядной площади Мурильо несколько улиц оккупировано инвалидами (изначально они хотели расположиться прямо перед президентским дворцом, но в результате столкновений с полицией были оттеснены в соседний квартал). В колясках, на костылях, они проделали стодневный марш, чтобы привлечь внимание к низким социальным пособиям. «Каждому инвалиду платят 1 тыс. боливаров в год ($230), — объясняет Рикардо Альварес, один из активистов движения, — а ведь многие из нас получили увечья, как и я, на шахтах, работая на правительство. Наши требования не завышены — 13 тыс. боливаров ($3000), чтобы на них хоть как-то можно было содержать семью». На вопрос о личном участии Моралеса в «инвалидном кризисе» Альварес отвечает уклончиво: «Президент еще не высказался по этому поводу. Чиновники из минздрава, которые воруют наши деньги, — они не говорят Эль Эво всей правды».

Впрочем, когда внимательно смотришь на самих демонстрантов, кордоны приветливой полиции, а еще читаешь проправительственную El Diario, не покидает ощущение: марш инвалидов проходит не только с одобрения, но и под негласным контролем Эль Эво. Того и гляди, друг всех бедных индейцев решит и эту проблему к вящему газетному восторгу: вот так же после массовых акций протеста бедняков, требовавших покончить с олигархами, он национализировал и нефтяную отрасль. И может, прав Диего из Санта Круса, который на вопрос, выиграет ли Моралес в ООН битву за коку, ответил так: «Да это же хитрость! Чем громче в ооновских кабинетах будут негодовать по поводу наглости Эль Эво, тем проще ему будет завоевывать электорат, проводя в жизнь популистские принципы: нефть — индейцам, а кокаин — американцам». 

В отличие от кокаина листья коки безопасны и не вызывают привыкания, индейцы используют их в качестве лекарства и средства для поднятия тонуса. Листья либо разжевывают и держат за щекой, постепенно вытягивая сок, либо заваривают кипятком, называя этот напиток «мате».