А-Морарьное поведение. В деле журналиста The New Times Натальи Морарь, которой запрещен въезд на территорию России, наконец появилась некоторая ясность. Консул России в Молдавии получил из Москвы уведомление о запрете Морарь на въезд в страну. «Такого раньше никогда не было», — признал консул в интервью The New Times. Собственное расследование журнала показало: следы ведут в Службу экономической безопасности ФСБ
Консул посольства России в Молдавии Геннадий Бирюков сообщил, что из России получено подтверждение: Наталье въезд в страну запрещен. Правда, источник документа и причины запрета он объяснять отказался.
— Нам пришло разъяснение: решение о нежелательности въезда Морарь соответствует федеральному закону о выезде и въезде. — Кто именно прислал разъяснение?
— Согласно законодательству, во въезде в Россию (как и в другие страны) может быть отказано любому иностранному гражданину. Дополнительных объяснений тут не требуется. Могу сказать лишь только, что бумага пришла из Москвы.
— Вы сталкивались с похожими случаями? Каков порядок действий в этом случае? Как долго действует запрет?
— Таких случаев в моей практике не было. Порядок обжалования подобного запрета я вам сказать не могу. Срок действия запрета не указан.
Сообщение из Москвы было получено в последнюю неделю декабря. «Перед самым Новым годом»,— пояснил консул. Ни сама журналист Наталья Морарь, ни редакция никакого официального уведомления на момент подписания номера в печать (12.01.2008) так и не получили.
Юбилейный беспредел
На протяжении последующих двух недель редакция журнала The New Times пыталась выяснить, почему журналистка российского СМИ, имеющая на руках все необходимые документы от регистрации до разрешения на работу (Наталья Морарь является гражданкой Молдовы, с которой у нас безвизовый обмен, российское гражданство ей должны предоставить как выпускнице МГУ им. Ломоносова в апреле 2008 года), была де-факто депортирована. Напомним, депортация из страны возможна только при наличии решения суда. В Федеральной миграционной службе и Министерстве иностранных дел от своей причастности к этому скандалу моментально открестились. Молчала только ФСБ. Но их можно понять: 20-го сотрудники Лубянки отмечали свой 90-летний юбилей. Кто в столь важный день будет думать о каких-то там законах и какой-то там Конституции?
Ясность на морозе
Сразу после инцидента в аэропорту Домодедово редакция The New Times направила запросы во все три ведомства. Ни одно из них до сих пор официально ответить не удосужилось. Единственный, кто предоставил информацию, — Федеральная миграционная служба. «С информационным управлением пограничников взаимодействует целый ряд ведомств. Это ФМС, МИД, МВД и ФСБ, — рассказал The New Times пресс-секретарь службы Константин Полторанин. — Каждое из этих ведомств может внести в информационную систему «Граница» списки «нежелательных» граждан. ФМС требовать депортации гражданина может в нескольких случаях. Во-первых, по требованию суда (как правило, такое решение принимается, если на совести въехавшего гражданина 2–3 административных правонарушения: например, несоблюдение правил пребывания на территории страны или работа без соответствующего разрешения). В исключительных ситуациях такую ответственность может взять на себя директор ФМС. Кроме того, ограничение по получению загранпаспорта может ожидать должников (правда, тут дело касается выезда). В этом случае с ФМС связывается служба судебных приставов». В случае с Натальей Морарь Константин Ромодановский никакого решения не принимал, уверяет Полторанин, добавив, что никакого решения суда в отношении Морарь также не было.
Однако так или иначе какое-то решение принято все же было, исходя из слов консула России в Молдавии Геннадия Бирюкова. Как пояснили The New Times в российском МИДе, до консула информация о нежелательности нахождения гражданина какого-либо государства на территории РФ может дойти двумя путями. Первый вариант: заинтересованное ведомство (ФМС, ФСБ) направляет документы в МИД, а оттуда они переправляются в посольство России в стране, гражда- нином которой является «нежелательный» человек. Второй вариант: ведомство (ФМС, ФСБ) может связаться с посольством напрямую, а дипломаты уже потом ставят в известность МИД. Каким образом «бумага из Москвы» дошла до консула Бирюкова, пока остается загадкой, но в МИДе The New Times уверили, что им ничего не известно о характере документа, имеющегося в распоряжении российского посольства в Кишиневе.
След с «ДИСКОНТом»
Не дождавшись официальных ответов на запросы ни от МИДа, ни от ФМС, ни от ФСБ, редакция журнала The New Times связалась со всеми ведомствами, направив также Запрос информации: «В соответствии со статьями 38 и 39 закона «О средствах массовой информации» редакция убедительно просит в установленный законом трехдневный срок сообщить все-таки, на каком основании пограничная служба ФСБ РФ не допустила журналистку Морарь на территорию России».
При подаче запроса в ФСБ удалось выяснить одну очень интересную деталь. Зарегистрировав первый запрос 20 декабря под № 3955, отдел писем ФСБ передал его на исполнение в управление «К» Службы экономической безопасности (СЭБ) ФСБ. Полное название управления «К» — управление по контрразведывательному обеспечению кредитно-финансовой системы. А Службой экономической безопасности, в состав которой входит это управление, руководит генерал армии Александр Бортников. Так вот, именно генерал Бортников был одним из главных фигурантов громкого расследования о выводе высокопоставленными российскими чиновниками денег через российский банк «ДИСКОНТ» и австрийский Raiffeisen Zentralbank Oesterreich, которое на протяжении всего прошлого года вела Наталья Морарь (последний материал на эту тему был опубликован в № 46 The New Times от 24 декабря 2007 года).
Другие версии
Помимо мести силовиков существуют еще как минимум две версии причин де-факто выдворения журналиста The New Times. По одной из них решение об отказе Морарь во въезде на территорию России было приня- то по прямому указанию заместителя главы президентской администрации Владислава Суркова. Последней каплей могла стать статья Морарь «Черная касса Кремля», опубликованная в № 44 The New Times от 10 декабря 2007 года. В материале рассказывалось о том, что именно Кремль контролировал избирательную «кассу», из которой спонсировались политические партии накануне голосования 2 декабря. Назывались и конкретные банки, в которых хранился кремлевский «общак». Назывались и имена конкретных лиц в руководстве банков, ответственных за «кассу».
Другая версия: Наталью Морарь не пустили в Россию вследствие «коммерческого» заказа. Как утверждает источник The New Times в ФСБ, речь может идти о заказе, поступившем якобы от гендиректора ВЦИОМа Валерия Федорова. Расследования Натальи Морарь о деятельности этой государственной социологической конторы публиковались в № 39 и 43 The New Times от 5 ноября и 3 декабря соответственно. По данным собеседника The New Times, статьи журналистки изрядно испортили отношения Федорова с его кураторами из президентской администрации. Для организации «акции возмездия» Федоров якобы использовал одного сотрудника все той же Службы экономической безопасности ФСБ. Результатом этого «сотрудничества» стала справка, в которой утверждалось, что Морарь целенаправленно работала против главы СЭБ генерала Бортникова. Эта бумага, утвержает источник, и стала формальной причиной для отказа Морарь въехать в страну.
Политремейк
Как показывает мировая практика, государство действительно может не пустить иностранца без объяснения причин. Однако, когда дело касается журналиста, лишь очень серьезные обвинения (совершенное преступление) становится основанием для выдворе- ния журналиста. Конечно, так — в демократических странах. Однако и в Конституции РФ заложены ограничения на беспредел. В части 3 статьи 62 Конституции России написано: «иностранные граждане и лица без гражданства пользуются в Российской Федерации правами и несут обязанности наравне с гражданами Российской Федерации». Так что все слова о том, что, будучи гражданкой Молдавии, Морарь не имела права заниматься в России политической журналистикой — чушь. В части 2 статьи 24 той же Конституции не менее ясно сказано: «Органы государственной власти и органы местного самоуправления, их должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом». К тому же, помимо Конституции есть и международные акты, которые Россия обязалась соблюдать. Один из главных — «Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе», на котором фактически строится вся работа ОБСЕ и который был подписан еще руководством СССР. В разделе «Сотрудничество в гуманитарных и других областях» есть пункт, называющийся «Улучшение условий работы журналистов». «Государства-участники подтверждают, что журналисты не могут подвергаться выдворению или иным образом наказываться в результате законного осуществления их профессиональной деятельности, — говорится в документе, к которому Советский Союз присоединился в 1975 году, и о выполнении норм которого Россия многократно заявляла как правопреемница СССР. — В случае выдворения аккредитованного журналиста он будет информирован о причинах этого и может обращаться с просьбой о пересмотре его дела».
И последнее. Общественная безопасность — это то, что в политической науке принято называть «общим благом», ее нельзя разделить на кусочки: этому даю, а этому — в безопасности откажу. Государственная граница также не может и не должна быть приватизирована отдельными службами или отдельными генералами этих служб. Использовать государственную границу как инструмент мести неугодному журналисту — это не только нарушение закона, Конституции, международного права, наконец, здравого смысла, это грязь на мундире ведомства, которому налогоплательщики доверили границу охранять, и пощечина самому институту государства, которое позволяет людям в погонах использовать служебное положение для целей личной мести.