Кеннеди и его Моника

Мими Элфорд, которой сейчас 69, очень долго хранила молчание, но в 2003 году о ней упомянул в книге о Кеннеди известный историк Роберт Даллек. Срок давности на ее тайну явно подходил к концу. Не дожидаясь, пока о ее тайном романе с президентом раструбят другие, Элфорд решила поведать о нем сама и выпустила книгу воспоминаний**Once Upon A Secret — «Была такая тайна»., которая в принципе не говорит о Кеннеди ничего нового, но содержит ряд гривуазных подробностей.

Слухи о любвеобилии Джона Кеннеди ходили и при его жизни. Об этом прекрасно знали его ближайшие сотрудники, прежде всего его помощник Дейв Пауэрс, поставлявший президенту новых пассий, чины секретной службы США, охранявшие первую чету государства, и многие журналисты, аккредитованные при Белом доме. Но все они держали язык за зубами. Это объясняется и тогдашними нравами, сильно отличающимися от нынешних, и тем, что большая американская пресса молилась на пригожего молодого президента и видела в его Белом доме, как тогда говорили, новый Камелот, мифический замок короля Артура и его рыцарей круглого стола.

«Мне всегда представлялось, что в первый раз сделаю это с любимым мужчиной в первую брачную ночь, — пишет Элфорд. — Это было типичное представление моих ровесниц в 1962 году». Вышло не так, как планировала высокая худощавая девушка, чья семья тяготела к умеренным республиканцам и голосовала в 1960 году не за Кеннеди, а за Никсона. Как у многих молодых американцев тех лет, у Мими, однако, «не было иммунитета перед привлекательностью динамичного нового президента и его гламурной жены, — вспоминает она, — так что я написала Джеки и попросила интервью для школьной газеты». Жаклин Кеннеди, в девичестве Бувье, училась в том же эксклюзивном интернате мисс Портер в Коннектикуте, что и Мими Элфорд. Однокашница отказала, но ее секретарь Летиша Болдридж включила Мими в группу школьников, встречавшихся с Кеннеди в Белом доме.

«В жизни президент Кеннеди был выше, худее и красивее, чем на снимках», — пишет она. Он перекинулся с нею словами, улыбнулся и пожелал удачи. Год спустя Мими пригласили на лето стажеркой в Белый дом. Ее определили в пресс-центр, где она должна была собирать ленту, выползавшую из телетайпов, разрезать ее на полосы в 30 сантиметров длиной и относить пресс-секретарю президента Пьеру Сэлинджеру. На четвертый день к ней подошел Пауэрс, носивший титул специального помощника президента, и пригласил ее поплавать в закрытом бассейне Белого дома. Приглашение было двусмысленным, особенно в те годы, но Мими была слишком ошеломлена, чтобы над этим задуматься.

Одна стена бассейна была зеркальной, а три других были расписаны пальмами и парусными лодками. Мими с облегчением увидела, что там были две ее коллеги по пресс-центру, Фиддл и Джилл, которые, как она узнала гораздо позже, тоже удовлетворяли нехитрые плотские потребности президента США и, возможно, его соратников и младших братьев. Девушки показали ей, где взять купальник. Мими пишет, что, переодевшись, украдкой взглянула на себя в зеркало и испытала облегчение: «Может, у меня не было пышных форм, но зато были осанка и длинные ноги».

Вода в бассейне оказалась теплой, как в ванне. Как ей сказали, она всегда была нагрета, чтобы облегчить Кеннеди хронические боли в спине. Сейчас бы о них знали все, но в те годы американцы имели о болячках президента так же мало понятия, как и о его адюльтерах. Сначала в бассейн спустились девушки, а потом показался и сам президент. «Вы не против, если я к вам присоединюсь?» — спросил он со своей лучезарной улыбкой. «Для 45-летнего мужчины он был в замечательно хорошей форме, — вспоминает Мими. — Плоский живот, накачанные руки». Кеннеди подплыл к ней и спросил: «Вы ведь Мими, да? И вы будете летом в пресс-центре?» По словам Мими, большинство ее коллег измеряли свой статус в Белом доме по числу контактов с президентом и по тому, знает ли он их по имени, а она, похоже, с ходу перескочила через несколько ступенек.

Президент поплыл к другим девушкам, а Мими вернулась за свой стол. Волосы у нее еще не высохли, как к столу подошел Пауэрс и спросил, не хочет ли она после работы подняться наверх, где соберутся кое-какие сотрудники.

В половине шестого вечера Пауэрс отвел ее в западное крыло Белого дома в семейную резиденцию президента. Там уже расположились Фиддл и Джилл, беседовавшие с секретарем президента по протоколу Кенни О’Доннелом. Пауэрс начал подносить Мими коктейли дайкири. Вдруг все вскочили, потому что в дверях показался Кеннеди, который уселся на диван, положив ноги на кофейный столик.

Мими планировала уйти вместе с Фиддл и Джилл, как вдруг к ней подошел президент и предложил показать ей свою резиденцию. Немного окосевшая от коктейлей девушка подумала, что к ним присоединится вся честная компания, но больше никто не шевельнулся. Кеннеди уже выходил из гостиной, и Мими последовала за ним.

„

Один раз Пауэрс вез ее к президенту в своей машине, положив для конспирации на пол

”

Сперва он показал ей президентскую столовую, а потом провел в элегантно убранную комнату и объявил: «А вот спальня миссис Кеннеди». Это показалось Мими странным. «А где он сам спит?» — подумала гостья.

Президент взглянул в окно, за которым садилось июньское солнце. После этого он встал напротив Мими, положил руки ей на плечи и легонько подвел ее к краю кровати. Она опустилась на локти, а президент расстегнул верхние пуговицы ее рубашки и запустил руки под лифчик…

Мими Элфорд в начале 60-х (справа). Тайну своих отношений с президентом Кеннеди (слева) она хранила полвека

Завершив дело, он улыбнулся и предложил, чтобы Мими пошла в ванную. «Я была в шоке, — пишет она, — а он… вел себя так, как будто произошедшее было в порядке вещей». Девушке очень хотелось домой. Кеннеди почувствовал это и вызвал по телефону лимузин. Принимая дома душ, она подумала: «Так это был секс?.. Я не имела понятия, — вспоминает она, — был ли это хороший секс, плохой или никакой».

В последующие месяцы она не раз гостила в жилой части Белого дома в отсутствие Жаклин, перед которой особых угрызений не испытывала, хотя страшно ее уважала. Мими была с Кеннеди в решающий день Карибского кризиса, когда Америка жила в ожидании ядерной войны, а иногда сопровождала его в поездках. Один раз Пауэрс вез ее к президенту в своей машине, положив для конспирации на пол. Ее роман с президентом продолжался полтора года, почти до того дня, как его застрелили в Далласе. Она не сомневается, что в то же самое время у него была череда других женщин, да и сама Мими начала встречаться с другим и осенью 1963 года сообщила Кеннеди, что выходит замуж. Президент, который за весь роман ни разу не поцеловал ее в губы и однажды заставил заняться оральным сексом с Пауэрсом, подарил ей на свадьбу золотые заколки с бриллиантами и отличную фотографию себя на яхте. Мими отнесла заколки в ломбард и купила себе серое свадебное платье, а фотографию разорвала на мелкие кусочки и разбросала в разных местах. Платье она потом кому-то подарила, о чем теперь жалеет.

Подобные выходки покойного президента дали ряду рецензентов книги «Была такая тайна» повод заявить, что «он обращался с женщинами, как со шлюхами». Консервативный публицист Рич Лауэри написал в «Нью-Йорк пост», что Мими играла в Белом доме роль «игрушки при дворе султана». Либеральный публицист Тимоти Ноа назвал Кеннеди «монстром» и «патологическим прелюбодеем». Но либеральная общественность, для которой Кеннеди был первой политической любовью, отреагировала на откровения Элфорд флегматично. Широкая публика — тоже. Первое телевизионное интервью с автором собрало всего лишь 5 млн зрителей. Тем же вечером конкурс «Американский кумир» смотрели 19 млн человек.

А интервью телеведущей Барбары Уолтерс с Моникой Левински смотрели в 1999 году 70 млн зрителей. Но Клинтон был жив, а Кеннеди — давно нет.