«Я вложила много крови, пота и слез в этот фильм»
Почему вы снова обратились к теме Холокоста?
Кажется, о Холокосте все уже сказано. Но, по моему мнению, главная тайна не раскрыта, никогда не была даже полностью обозначена: как могло это преступление, эхо которого продолжает отзываться в разных уголках мира, от Боснии до Руанды, стать возможным? Где был Человек в момент этого кризиса? Где был Бог? Эти страшные события — исключение из правил или, напротив, они вскрывают правду, истинное темное нутро человеческой природы? Множество историй того периода показывают людей, которые стоят перед моральным выбором, равно проявляя лучшие и худшие стороны человеческой природы. Одна из таких историй — это история Леопольда Сохи. Он одновременно и замечательный семьянин и тут же — жалкий жулик и вор, человек верующий и аморальный в одно и то же время. А может, это самый ординарный, обычный человек, просто живущий в ужасное время. Но на протяжении фильма Соха вырастает как человек. Это главное, что потрясло меня в нем, именно поэтому мы можем прожить всю историю вместе с ним. Евреи, которых он спасает, тоже не ангелы. Страх, жуткие условия жизни, собственное высокомерие и самодовольство делают некоторых узников неприятными людьми. Но они реальные и живые, их несовершенство не лишает их права на жизнь. И это честнее, чем идеализированные образы жертв.
Мрак, темнота — вы ведь имели в виду не только жизнь без света в подземелье?
Это самый увлекательный и перспективный для меня как кинематографиста образ. Евреи живут во мраке, вони, сырости и изоляции больше года. Мы должны были показать этот подземный мир как можно более реалистично, дать возможность аудитории на чувственном уровне ощутить, что это значит — жить в канализации. И сохранить это напряжение на протяжении всей истории, чтобы зритель смог втянуться в сюжет. Динамика повествования держится на противостоянии двух миров и двух лидеров — Леопольда Сохи, который живет наверху, и Мундека, живущего в подземелье. Эти два мира впервые сошлись вместе, чтобы стать одним, в котором им предстоит сотрудничать, чтобы вместе уцелеть.
Судя по тому, что вы не стали снимать картину на английском, Польша вам по-прежнему близка?
У моей мамы есть родня в деревне — под Петрковом-Трибунальским, где мы заканчивали съемки фильма. Я последний раз была там 12–13-летней девочкой. Поначалу это было словно приезд в Африку — настолько там все другое. Прежде всего, обычаи, очень сильно укорененные. Польская деревня религиозна, но безумно языческим образом. Однако через несколько дней я вписалась в ту действительность и даже заговорила тамошним языком. Обитателей деревни я восприняла сначала как экзотику, а потом обнаружила, что они необычайно близки мне… У меня вообще никогда не возникало трудностей с приятием другой культуры или других нравов. С одной стороны, был интерес к инакости, а с другой — чувство, что она мне родная.
Вы довольны тем, что получилось?
Конечно, я вложила много крови, пота и слез в этот фильм. И никогда не думала, что так много моих земляков придет посмотреть его. Но сейчас, когда я вижу очереди на киносеансы в Польше, я понимаю, что это успех. Мы сделали честную картину. Избежали сентиментальности и тем обогатили зрителя.
Агнешка Холланд —
кинорежиссер. Родилась в 1948 г. в Польше в семье журналистов. Дедушки и бабушки с обеих сторон погибли в Варшавском гетто. Подростком она потеряла отца: Хенрик Холланд трагически погиб в 1961 г. на допросе в польском КГБ — то ли выбросился, то ли был выброшен из окна. Кинематографическое образование Агнешка получила в Праге, среди ее наставников был Милош Форман. В 1971-м вернулась в Польшу с дипломом кинорежиссера и репутацией оппозиционера. Работала у Анджея Вайды в «Объединении Х». В 1981 г. уехала из Польши и осела сначала во Франции, в Германии, затем в США. Автор трех десятков фильмов, а также сценариев для Анджея Вайды и Кшиштофа Кеслевского. Преподает в Нью-Йоркском университете.
