Так какой смысл ехать учиться бизнесу в Россию, которая занимает 146–е (из 179) место по индексу экономической свободы Heritage Foundation — в компании с Узбекистаном, Гаити, Вьетнамом?
Простой и прагматичный: невозможно научиться вести бизнес в России или в Индии, Китае, сидя в MBA в Бостоне (здесь находится бизнес-школа Гарвардского университета, стабильно занимающая 1-е место в мире среди подобных учебных заведений. — The New Times), какие бы замечательные там ни были профессора и какие бы умные кейсы (реальные бизнес-ситуации) там ни изучали. Когда я учился там по специальной программе для топ-менеджеров, мы за 2,5 месяца прошли 300 кейсов. Знаете, сколько было кейсов про Россию? Один, про Китай — шесть, а про Индию — два. Если я хотел узнать про Америку, то да, про бизнес в США много всего интересного. Но, например, про то, какова роль коммунистической партии в Китае, не обсуждают ни в одной бизнес-школе мира: а как можно принимать эффективные бизнес-решения, не закладывая этот фактор в анализ? Или спрашиваю в одной бизнес-школе (а всего я объехал 54): как вы обсуждаете тему коррупции? Отвечают: никак, коррупция незаконна. То, что незаконна, это я понимаю и без них, но человек, окончив MBA, закрывает дверь учебного заведения и попадает в реальную жизнь, в ту жизнь, в которой взятки — данность. Следовательно, тема коррупции должна обсуждаться в бизнес-школе, студенты должны получить реальные инструменты, как иметь дело с этой проблемой. А как без этого, учитывая нашу российскую действительность? Понимаете, бизнес — это очень прикладное занятие: ты должен понимать среду, жить в ней, чтобы принять правильное решение. И «Сколково» в этом смысле — уникальная школа, мы предлагаем уникальный продукт, который они не получат нигде больше. Мы тут подсчитали: из 10 ребят, которые уезжали учиться на Запад, успеха здесь, в России, добиваются только двое.
А сколько возвращалось, получив образование на Западе?
Процентов 60.
Из 42 студентов первого курса дневного обучения 10 — иностранцы: США, Бразилия, Австралия и т.д. Они все собираются остаться в России?
Многие — да, убежден, попытаются здесь начать свой бизнес. Потому что глупо будет получить здесь знания, а потом возвращаться в Америку — тогда и учиться надо в Америке. Я думаю, что те американцы, или французы, или бразильцы, которые приезжают учиться в Россию, конечно, приезжают с тем, чтобы добиться успеха именно здесь.
Лучше Гарварда?
И все-таки: обучение по 16-месячной программе очного обучения у вас стоит €50 тыс. В Гарвардской школе бизнеса — $46150 собственно обучение плюс еще $30 тыс. — общежитие, питание, медицинская страховка и т. д. На круг — примерно те же ?50 тыс. Но это лучшая бизнес-школа мира, окончив ее, выпускники получают зарплаты со многими нулями; наконец, они приобретают там связи — то, что называется networking, — которые используют потом весьма успешно. У вас — дорого, в разы дороже, чем в других российских бизнес-школах, пока, не обижайтесь, никакой репутации плюс риски жизни в Москве...
Уже учится первый класс по программе для руководителей — executive MBA плюс у нас есть короткие программы для менеджеров корпораций, таким образом, через нас прошли уже более 3 тыс. человек. Мы составили модули, в которых перед слушателями выступали не только западные, скажем, профессора или крупные российские бизнесмены. Мастер-классы вели футбольный тренер Романцев, главный режиссер МХТ Табаков, журналист Парфенов, все они рассказывали о том, как управлять людьми — в футболе, в театре, в редакции. Это отличается от управления деньгами, и, насколько я знаю, программа оказалась успешной, у нас на нее спрос.
И даже в кризис он не упал?
Упал, конечно. Прошлой осенью — на 60–70%, сейчас — процентов на 40. Теперь — о деньгах. Во-первых, у нас дешевле, чем в западных MBA, потому что ?50 тыс. включают три месяца стажировки в Китае, три — в Индии, три — в Америке: и перелеты, и проживание, и питание. А в Гарварде студенты на неделю едут в одну какую-то страну. Во-вторых, у нас уникальная программа: четыре месяца студенты слушают теорию — все, как в других школах, с упором на организацию, лидерство, финансы, потом...
Всего четыре месяца ? А как же курсы по рынкам, бухгалтерии, инвестициям — в мировых бизнес-школах этому учат как минимум год, а то и все два?
Я окончил факультет экономики МГУ еще в советское время, меня там учили Карлу Марксу и политэкономике социализма, а в 22 я возглавил компанию… Предприниматель должен взять бухгалтерский баланс, задать 5 вопросов и понять — воруют или не воруют. А вот этому не учат в бизнес-школе. В академической бизнес-школе учат дебет с кредитом свести. О «черной» экономике там нельзя говорить, о «черной» кассе нельзя говорить, о том, что бывает система учетности официальная и неофициальная, — тоже нельзя. Я спрашивал в Гарварде, как же так, очень много компаний имеют одну информацию для менеджмента и другую — для налоговых органов. Мне ответили: такого не может быть, это незаконно.
А мы в «Сколково» будем учить, только не в аудитории — в реальной практике. Так вот, после теории у студентов будут 3-месячные стажировки в крупных компаниях в Китае, Индии, США. Причем там они будут решать конкретные бизнес-задачи. Наконец, последние три месяца — дипломный проект: разработка реального бизнеса. Получится — получат под свои start-up серьезные деньги.
Что касается связей, то у них мастер-классы будут вести успешные бизнесмены: Куснирович, Варданян, Абрамов и так далее.
Вы говорили, что готовите студентов для занятия предпринимательством в России, а стажироваться они таки будут в США, Индии, Китае. Почему?
Потому что мы понимаем: научить предпринимательству не-воз-мож-но! Ведь когда в школах изучают эти самые бизнес-кейсы, 90% — это про успешные компании, кто хочет рассказывать про провалы? Между тем знать, почему не получилось, ничуть не менее важно: ведь из 10 идей 9 умирают, еще не дойдя до стадии бизнес-плана, а из 10, что через это перевалили, 9 умирают на стадии первого поднятия денег… Так вот, возвращаясь к философии школы, мы можем помочь молодому человеку понять, чего он хочет от жизни. Наши студенты уже окончили первое высшее, поработали немножко и находятся на стадии размышления: чем заниматься? В какой стране? Одного привлекают развивающиеся рынки: Россия, Китай, другого — устоявшиеся: Западная Европа, США, третьего — Индия. Мы даем им возможность узнать и выбрать: в такой стране, при такой структуре общества, таком государстве, таком корпоративном устройстве могу ли я брать на себя риски, принимать решения и в конечном итоге быть успешным?
Вызовы XXI века
А где студенты будут start-up изучать?
Здесь, в России. И в Китае, и в Индии. Мы построили механизм: у нас есть проектные директора, которые отбирают, например, 10 идей, имеющих, как нам кажется, шансы на коммерческий успех. А команды студентов должны будут сделать эту идею бизнесовой: план, маркетинг, продвижение... все. А оценку будут ставить инвесторы из созданного нами специального фонда: проект заинтересовал — выпускник получит под него деньги. Не получился — фонд так и скажет: «Мы в проект не верим, денег под него не дадим». То есть все максимально приближено к реальной жизни. Понимаете, мир сейчас очень быстро меняется. Раньше Америка, Запад — это был такой «пылесос», куда приезжали учиться люди со всего мира, и лучшие мозги там же оставались работать, именно туда шли деньги и ресурсы, которые потом в какой-то мере возвращались в остальной мир в виде инвестиций. Но уже через 10 лет мы увидим, как мир изменится: Бразилия, Китай, Индия, я надеюсь, и Россия — роль этих стран с точки зрения их влияния на мировую экономику изменится принципиально, а потому люди со всего шарика будут приезжать туда учиться, чтобы потом добиться там успеха. Появятся новые центры притяжения, но готовиться к этому нужно уже сейчас: любая школа, университет строятся, приобретают имя, репутацию годами, а закладывать фундамент надо сегодня. Именно это мы и делаем, рассчитывая, что через 10, 20 лет «Сколково» станет той школой, тем центром притяжения, куда будут приезжать учиться лучшие студенты со всего мира. В XIX веке войны шли за землю, в XX — за ресурсы, в XXI — главная борьба будет за людей. Вот к этому мы и готовимся.
И все-таки, как ваши студенты, учитывая, что многие лишь недавно окончили бакалавриат, будут платить за учебу? В той же Гарвардской бизнес-школе платят либо корпорации — но число желающих отправлять сотрудников на MBA сейчас резко из-за с кризиса уменьшилось (кстати, и в России бизнес-школы недосчитываются 25–30% потенциальных студентов), либо сам университет помогает получить льготные займы в банках, гранты и так далее. А у вас как?
Вот я вам приведу пример. Школа даже еще физически не существует, да? А у меня девочка приезжает из Чикаго — она подавала и в Гарвард, и в Мичиган, и ее брали, а она выбрала «Сколково». Я сам принимал у нее экзамен, проводил интервью, потом получаю письмо от нее: хочу именно и только в вашу школу. Заложила собственный дом, потому что не могла получить кредит в банке под школу в России, про которую никто и ничего там не слышал.
Знаете, если человек не может никого убедить, ни своих друзей, ни своих родственников, ни банк в том, что ему можно дать деньги в долг, значит, он не будет предпринимателем. Если ты меня не можешь убедить, меня лично, чтобы я дал тебе на образование денег, может, не стоит заниматься этим делом, может, ты чем-нибудь другим займешься? Потому что есть масса профессий, которых не хватает в мире, в том числе и в России… В Гарвардской бизнес-школе, знаете, сколько сейчас человек учится? 900 человек одновременно. А у нас будет 120: в идеале мы хотим, чтобы у нас было 10–15 студентов из России, 10–15 из Китая, столько же из США и так далее. У нас эксклюзивный продукт, у нас будут читать лекции лучшие мировые светила, которые собирают залы, а у нас – для класса из 25 человек. У нас руководитель библиотеки — женщина, которая была директором библиотеки Лондонской школы экономики, у нас уже запущены исследовательские проекты, переводятся книги, будет доступ в лучшие библиотеки мира, в том числе и в Гарвардскую. Это стоит денег.
Тесты от Варданяна
Многие школы, стремясь заполучить платных студентов, снижают критерии отбора. Сколько вы отсеяли из тех, кто подавал заявление?
Примерно треть. Но у нас ведь особая система отбора: у нас сами учредители школы проводили отбор, вели интервью. Я очень много студентов интервьюировал, задавал им, например, один и тот же вопрос: представьте себе, что вы играете в карты на раздевание с двумя другими картежниками, и вы понимаете, что вас обманывают. Что вы будете делать?
Вы меня спрашиваете?
Ну да, вы что бы сделали?
Разденусь. Если уж не выиграть, то хотя бы получить удовольствие…
Тоже ответ!
А какой правильный ответ?
Нет правильного ответа. Вопрос в другом: готов ли ты играть с жуликами? Предположим, ты с партнерами договорился делать бизнес. И выяснилось, что партнеры тебя обманывают. Ты можешь устроить драку, ты можешь пытаться их обжулить, ты можешь решить не играть. Вот если ты не готов играть, значит, ты не готов быть предпринимателем. Это не значит, что надо тоже стать жуликом, это значит, что надо найти решение. Уметь каждый день принимать решение, брать на себя риски — это для бизнеса очень важно.
Вы строите, судя по вашему веб-сайту, какой-то суперкампус по проекту суперархитектора. Когда, кстати, закончите?
Лекционное здание — уже 20 сентября, а окончание всего проекта, с профессорскими домиками и так далее — весной следующего года.
Кто платит?
Это стоит недешево. И где та тумбочка, в которой деньги лежат?
Могу сказать, хотя никто не верит. Нас 18 учредителей — физические лица и корпорации. Роман Абрамович вошел землей, на которой строится «Сколково», остальные — деньгами. Сначала скинулись по $5 млн, потом добавляли — подняли $120 млн. Если мы учим бизнесу, то школа должна быть самоокупаемой. Плюс кредиты.
Было много шума по поводу кредита, который дал вам государственный Сбербанк, чьи акционеры потеряли деньги на фондовом рынке…
Мы взяли коммерческий кредит, в долларах и под вполне серьезный процент. И кредит, конечно же, вернем. С процентами. И выплачиваем все в положенные сроки. А под этот кредит заложили всю землю, все строительство, все здания, и еще — личная гарантия Варданяна. Еще раз повторю: мы вложили $120 млн собственных денег.
Но Герман Греф — глава Сбербанка, и он входит в попечительский совет «Сколково».
Попечительский совет не принимает решений. Я не вижу здесь конфликта интересов. «Сколково» — это уникальный для России пример коллективного действия. Когда я начинал, разговаривал с одним очень крупным нашим бизнесменом, он мне сказал: «В России ничего коллективно не делается, я сам, один, сделаю лучшую школу». Пока так и не сделал…
А зачем вам эта головная боль?
У меня трое детей, четвертый скоро будет. Если я хочу жить в нашей стране, а не в другой, я должен создать условия, чтобы мои дети могли здесь остаться, получить образование. Вот, собственно, и все.
