Сирия: конца драмы не видно

43-летняя Муна Атасси (имя и фамилия изменены по понятным причинам) — детский врач, которую многие знают в Дамаске. Полтора месяца назад она бросила свою работу, и с тех пор ее видят в разных районах огромного города — то утром, то вечером, а случается и ночью. Муна ходит по обычным квартирам, наскоро переоборудованным в больничные палаты: сюда привозят тех, кто был ранен в столкновениях с силами безопасности.

В обычные больницы раненых стараются не привозить, только если без срочной операции не обойтись. В таких случаях сопровождающих уже в приемном покое просят заполнить длиннющую анкету. Стоит человеку чуть поправиться после операции, за ним приезжают неизвестные санитары «в штатском» и увозят в неизвестном направлении. А бывали случаи, когда врачам под страхом ареста те же люди давали указание не оперировать тяжело раненных: «Аллах и так их заберет».

«Раненых родственники привозят глубокой ночью, — рассказывает Муна, — адреса конспиративных квартир-госпиталей люди передают друг другу через Facebook и Twitter. Приходится лечить многих раненых из других городов — Хомса, Дераа, Забадани: Дамаск большой, здесь получить медицинскую помощь незаметно от властей проще. А вообще повсюду в Сирии людей, пострадавших от армейских пуль, сейчас лечат только по знакомству».

Только за последний месяц в Сирии в результате столкновений манифестантов с силами безопасности погибли, по некоторым данным, более 500 человек. Две трети из них — в Хомсе, где до сих пор живут родители Муны: «Люди там привыкли, что военные могут ворваться в любую квартиру и устроить погром. На улице можно в любой момент оказаться мишенью снайпера. В город попасть нетрудно — там трудно выжить».

Хомс издавна пользуется репутацией столицы сирийского юмора, где за год рождается наибольшее количество анекдотов. Сейчас город угрюм и пустынен. На улицах грязь, не хватает электричества, воды, лекарств и продуктов питания — большинство магазинов закрыто. Но чувства юмора горожане, кажется, не утратили. «Жители Хомса, не кричите громко — Халеб спит» — умоляет написанный от руки транспарант на въезде в город. Это тонкий упрек по адресу жителей далекого от Хомса города Халеб (Алеппо), где демонстраций почти нет.

Пик протестов в Хомсе пришелся на лето и осень, в городе много разрушенных зданий, на стенах домов видны следы от пуль. Даже родственники боятся говорить друг другу правду про демонстрации и стрельбу…

В последнюю пару месяцев в Хомсе активизировались сторонники президента Башара Асада — прошли уже четыре крупные манифестации в его поддержку. «Это делается просто: личный состав воинских частей и сил МВД переодевают в гражданскую одежду и на автобусах свозят в центр города, — разъясняет активист местного координационного комитета оппозиционного Национального совета Сирии (НСС) Дек Дженин. — А в это время люди из правящей партии БААС обходят предприятия госсектора и выдают предписания рабочим и служащим: явиться тогда-то и туда-то. Потом всем раздают заготовленные плакаты и транспаранты. В совокупности эта публика составляет 20% населения, не больше».

«Все не так просто, у властей есть ресурс в Хомсе, — не соглашается местный адвокат Рамзи аль-Хур. — В городе целых три квартала заселены преимущественно алавитами**Алавизм — религиозное течение, представляющее собой эклектическое смешение элементов шиитского вероучения, христианства и дохристианских астральных культов. В Сирии алавиты составляют 11% населения, к ним относится и правящий клан Асадов., которые боятся резни в случае падения режима Асада. Сирийский пирог, как ливийский, состоит из множества неравноценных слоев, но Запад этого не понимает».

«За революцию сейчас около 60% жителей Хомса», — уверяет, в свою очередь, студент-юрист Абдул Карим. «Мы живем как в большой тюрьме. Не выходим на улицы без особой необходимости — никогда не знаешь, откуда получишь пулю», — говорит его сокурсник Рафик Масарани. «Я только что был в районе Баб Сбаа, там много убитых и раненых, страшная стрельба», — включается в разговор 18-летний активист оппозиции Фади Хомси.

Столь же напряженная ситуация и в других городах провинции: в Аль-Растане, Талбиси, Аль-Хуле, Аль-Ксере, Пальмире каждый день слышны выстрелы и артиллерийская канонада. В Аль-Растане полностью разрушен центр города. По свидетельствам очевидцев, армейские подразделения в течение трех дней не могли установить контроль над городом, охваченным протестами, — в конце концов военные применили нервно-паралитический газ ХV. Талбиси, расположенный в 7 км от Аль-Растана, тоже большей частью разрушен. К обоим городам выдвинуты бронетанковые части.

Еще один крупный очаг протеста — восточные области Сирии, прилегающие к границе с Ираком. «У меня на родине сейчас настоящие бои, — делится впечатлениями от телефонного разговора с родственниками 50-летний преподаватель университета Салех Ахмед, уроженец города Дейр-эс-Зор, с которым мы беседуем в Дамаске. — Восставшему народу удалось захватить несколько военных складов на окраине города и остановить продвижение правительственных войск. (По другим данным, оружие восставшим контрабандно переправляется из соседнего Ирака.) Ликвидировано два армейских КПП, сейчас идут бои в районе Гасан Абуд, возле мечети Османа, на улице Такият…» Боестолкновения, по словам Ахмеда, идут и в небольших городах: Курия, Тинан, Шхиль. Немало хлопот доставляет властям и город Абукамал (в 80 км от Дейр-эс-Зора), где подбит уже с десяток танков правительственных войск. На сторону народа перешли несколько командиров армейских частей.

„

Дабы доставить в Сирию смертоносный груз, Россия идет на любые ухищрения. Доказательством тому — недавний инцидент вокруг судна Chariot

”

Четыре месяца назад Сирия узнала про майора Хусейна Хармуша, командира бронетанкового подразделения, дислоцированного возле границы с Турцией: он отказался стрелять в демонстрантов, а через несколько дней проник на турецкую территорию и сдался местным властям. Сирийские СМИ раструбили про «предательство» Хармуша, но ни словом не обмолвились о том, что после его бегства одного за другим стали отстреливать его ближайших родственников. Майор решил вернуться с повинной и даже дал покаянное интервью сирийскому телевидению. Тем не менее военный трибунал приговорил его к расстрелу: приговор привели в исполнение на базе ВВС «Аль-Маха» под Дамаском в присутствии Махера Асада, младшего брата президента, курирующего армию, спецслужбы и МВД.

Но жестокая судьба Хармуша не остановила брожение в армейских рядах. На днях в Турцию сбежал еще более крупный военный чин — полковник-алавит Сулейман Хасан, занимавший высокий пост в контрразведке.

Вообще приграничные с Турцией районы страны — самые проблемные для режима Асада. Именно здесь дислоцированы части так называемой Свободной армии Сирии (САС) численностью, по разным оценкам, от 20 до 30 тыс. человек: она сформирована из бывших солдат и офицеров (есть даже несколько генералов) правительственных войск. Армейский штаб во главе с полковником Рияадом аль-Асаадом оборудован на турецкой территории. Говорят, узнав об этом, Махер Асад отдал приказ начать подготовку к войне с Анкарой.

— в феврале разработать проект новой конституции, в марте провести по нему референдум, а после этого — всеобщие выборы;

— разработать и провести реформу избирательного законодательства;

— разрушить монополию правящей Партии арабского социалистического возрождения (БААС), разрешить регистрацию новых политических партий и допустить светскую и клерикальную оппозицию к управлению страной;

— утвердить пакет экстренных мер по борьбе с коррупцией.

Город фактически на военном положении. На улицах танки, во многих местах лежат еще не остывшие трупы, на крыше любого мало-мальски высокого здания — снайперы. Люди порой неделями не выходят из дома, боятся, что их подстрелят, как зайцев. Это даже не война — это охота на мирное население. Каждый день гибнут минимум 15 ни в чем не повинных людей. Кто-то на улицах, кто-то в тюрьмах.

Да, но заключенных почему-то перевели в казармы, куда нас не пустили. Зато я был в больнице Хомса — в тамошнем морге около 200 тел замученных людей. С отрезанными пальцами и даже руками, вырванными ногтями, выколотыми глазами. Мужчины, женщины, дети… До сих пор не могу прийти в себя от увиденного. Местные жители рассказывали нам, как солдаты пытают детей на глазах родителей, насилуют женщин на глазах их мужей.

Как же не пытались! Мы шагу не могли ступить без сопровождения военных, что объяснялось, разумеется, нашей безопасностью. В гостиничных номерах повсюду камеры, телефоны прослушиваются. Они маскировали танки на улицах или прятали их по каким-то дворам, а через полчаса после нашего визита выводили снова. Они меняли таблички на домах, чтобы показать нам «успокоившийся» район, хотя на самом деле боевых действий там просто не было. Но размах преступлений такой, что скрыть их просто невозможно. Можно спрятать танк, если заранее знаешь, что там появятся международные наблюдатели. Но нельзя убрать труп с улицы, если человека убили за пять минут до твоего появления, а снайперов, понятно, никто не предупредил.

Я получал многочисленные звонки и «мейлы» с угрозами и требованиями заткнуться и прекратить публиковать фотографии из Хомса в интернете. Ко мне в номер подсылали женщин, чтобы снять их на скрытую камеру и дискредитировать меня. Но самое главное, сирийские власти, конечно, просто пытались выиграть время, нянчась с нашей делегацией. Вот почему в какой-то момент я решил, что каждый день, проведенный в Сирии, дает новую отсрочку режиму — значит, пора возвращаться домой и рассказывать правду.

Знаете, я говорил с пятилетним мальчиком, который мне рассказал, что у него погиб сначала отец, потом мать, а потом все его старшие братья. И этот ребенок сказал мне, что его жизнь ему больше не нужна, но он будет жить, чтобы отомстить за свою семью. И вот так думают многие. Им больше нечего терять, кроме жизни, которой они тоже больше не дорожат. Но Башар Асад этого, похоже, не понимает.