#Деньги

#Суд и тюрьма

Видимость занятости

24.08.2009 | Зубаревич Наталья | №29 от 24.08.09

Осенью ожидается новый всплеск безработицы

Лукавая цифра. Если верить официальным данным, в августе людей, потерявших работу, стало на 70 тыс. меньше, чем в мае: 2,14 млн человек против 2,21 млн. Однако cпециалисты по рынку труда призывают не доверять благополучным цифрам: цыплят, как известно, по осени считают




Кризис занятости оказался сильным, но его пиковые показатели (уровень общей безработицы, посчитанной по методологии Международной организации труда, — 10%, зарегистрированной — 3,5% от общего числа экономически активного населения) недотягивают до показателей кризиса 1998 года: тогда было 13% и 4,5% соответственно. Однако победные рапорты об успехах на рынке труда, которые в последнее время все чаще звучат из уст ответственных лиц, явно преж­девременны: ведь средние цифры не отражают реальных проблем.

Сезонный фактор

Оценивая динамику безработицы в стране, следует иметь в виду, что явление это носит цикличный характер. Даже в самые благополучные времена к лету безработица сокращалась, а осенью росла. Летом оживляются строительство и агросектор, кроме того, часть потерявших работу перебирается на дачу и в деревню сажать картошку. Так происходит каждый год, и пока невозможно разделить влияние обычной, сезонной цикличности и собственно кризисного фактора. Тут очень уместна старая поговорка — цыплят по осени считают.
Кроме того, на региональном уровне разброс показателей достаточно сильный — во многих регионах безработица гораздо выше средней по стране. «Пальму первенства» держат слаборазвитые кавказские рес­публики (до 20%, а в Чечне и Ингушетии — 30–50%), где в силу политической и экономической ситуации просто не создаются новые рабочие места.
Если взглянуть на другие территории, то рост безработицы в условиях кризиса характерен для двух типов регионов. Во-первых, это депрессивные территории, которые при любом ухудшении экономической ситуации очень уязвимы (Ивановская, Брянская, Псковская области, Забайкальский край и другие восточные регионы) ввиду отсутствия там высокотехнологичных современных производств. Во-вторых, это регионы, в которых много машиностроения (Ульяновская область) и черной металлургии (Челябинская область): здесь темпы промышленного спада за первые полгода были максимальными (на 25–40% от уровня прошлого года). Отсюда и безработица — к концу июня она составила, по данным Росстата, свыше 10%.

Игра в палочки и нолики

Статистика безработицы не дает полной картины реального состояния рынков труда. Не секрет, что далеко не везде людей увольняют — часто переводят на сокращенную рабочую неделю с частичной оплатой, еще чаще отправляют в принудительные отпуска. В режиме неполной занятости работают 4%, а в машиностроении — до 20% тех, кто числится в списках отделов кадров. Это и есть скрытая безработица. Таких в Ярославской области — 7%, в Свердловской и Челябинской — 8%, в Самарской — 10%. Если принимать во внимание эти данные, то число безработных в подобных регионах как минимум вдвое выше, чем показывает официальная статистика.
Но и этого мало: безработица в условиях кризиса — проблема прежде всего для промышленных городов, где львиная доля предприятий либо стоит, либо резко сократила объемы производства. Таких городов десятки, особенно монопрофильных, зависящих от одного предприятия. Но масштабы проб­лемы оценить сложно, ведь муниципальная статистика существует только по зарегистрированной безработице. А полпреды и губернаторы не любят отчитываться плохими цифрами.

Меры без результата

Когда министры или вице-премьеры докладывают Дмитрию Медведеву и Владимиру Путину об очередном снижении безработицы, они не забывают говорить о том, что это-де результат антикризисных мер, принятых правительством в сфере занятости. Однако тезис этот весьма сомнительный.
Заявлено четыре основных механизма борьбы с безработицей: общественные работы, переобучение, переселение из кризисных городов, помощь в открытии малого бизнеса. Все вроде правильно, но дьявол, как известно, — в деталях. Конечно, учиться новой специальности во время кризиса — разумное решение. Но почему служба занятости определяет, куда пойти учиться и чему? Лучше бы выделить безработному финансовый сертификат на обучение, а конкретное место он мог бы выбрать сам. Общественные работы: предполагается, что ими займутся до 1 млн безработных. Этот механизм широко использовался в годы Великой депрессии в США, но для него нужны бюджетные инвестиции в дорожное строительство, коммунальное благоустройство, а вложения именно в эти сферы сейчас резко сокращаются. Переселение людей в другие регионы, где есть рабочие места, — тоже, кажется, вполне разумная мера. Вопрос только — куда ехать, если около 15% вакансий на сайте Мин­здравсоцразвития предполагают оплату труда до 5 тыс. рублей в месяц? Еще четверть — до 10 тыс. рублей. И только 12% — с зарплатой более 20 тыс. рублей, но все они в Москве и Подмосковье. Нетрудно посчитать, что при таких предложениях почти вся зарплата уйдет на аренду жилья, останется разве что на хлеб с молоком. Наконец, меры, которые стимулировали бы открытие своего малого бизнеса — ну кто же будет спорить с тем, что они нужны? Но беда-то в том, что человек, решившийся, да еще в условиях наших бюрократических барьеров, открыть что-то свое, получит от федеральных властей... 60 тыс. рублей, которые будут ему выплачены вместо пособия по безработице. Очевидно: начать свое дело с таким стартовым капиталом практически невозможно даже в небольшом населенном пункте, не говоря уже о крупном городе. Да и в одночасье стать успешным предпринимателем — это как миллион выиграть в лотерею: в кризис и у опытных бизнесменов проблем выше головы.
Вывод малоутешительный: осенью, скорее всего, нас снова ждет рост безработицы. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.



В КОЛЛАЖЕ ИСПОЛЬЗОВАНЫ ФОТО FOTOLIA/PHOTOEXPRESS.RU, СТУДИЯ THE NEW TIMES


×
Мы используем cookie-файлы, для сбора статистики.
Продолжая пользоваться сайтом, вы даете согласие на использование cookie-файлов.