Есть такая партия! Кремлевские шахматы превратились в игру в поддавки: на доске остались только четыре фигуры — Медведев, Жириновский, Зюганов, Богданов. Одна из фигур — явный ферзь и одновременно единственный настоящий игрок. И победитель этой несложной партии. Россиянам предстоит стать свидетелями мата в один ход. По форме происходящее — выборы. По сути — процедура назначения, непонятно зачем растянутая до марта. Как каждый из «кандидатов» будет играть свою роль в этом спектакле, разбирался The New Times
Преемник для приема внутрь. Внутриполитический имидж Дмитрия Медведева уже сложился. Он все еще похож на Путина, но уже и не Путин. Он «либерал» и «блестящий цивилист», но и одновременно радетель за униженных и оскорбленных. Главное его оружие — обещания социальных благ. Главный инструмент кампании — стремление нравиться всем сразу
Все ждали от Медведева предвыборной программы. Но его выступления на Гражданском форуме, на заседании Ассоциации юристов России (АЮР), а затем Федерации независимых профсоюзов (ФНПР) были недостаточно конкретны, чтобы понять, who is Mr Medvedev, и не так уж общи, чтобы уяснить, какие же мировоззренческие ценности являются для преемника приоритетными.
Партия «всего хорошего»
Повысить пенсии в два раза — отлично. Защитить собственность — прекрасно. Улучшить и углубить экологическое законодательство — замечательно. Цельной картины все равно не получалось, а идеология «За все хорошее» лишь умножала ощущение полной неопределенности.
Если бы Павел Иванович Чичиков пошел в политику, он вел бы себя точно так же. Да, возможно, и его внешний образ, рассчитанный на разную публику, на работу с самыми разными аудиториями, выстраивался бы по Гоголю: «не красавец, но и не дурной наружности, не слишком толст, не слишком тонок».
В тот день, когда преемник экспонировался на заседаниях АЮР и ФНПР, на нем был точно такой же синий галстук, как и на Буше, выступавшем со своим последним президентским посланием. Вероятно, имиджмейкеры рассуждали в тот день в одинаковой логике и были заворожены волшебной притягательностью галстука. Только Медведев, безусловно, выглядел более современно: узел оказался лучше, не говоря уже о фасоне воротника рубашки.
В этом плане — с учетом того, как одевается преемник, — он выглядит модернизатором. Что плохо вяжется с его основным месседжем, его основной мантрой: «Стабильность, стабильность, стабильность». Это слово означает полную удовлетворенность текущим состоянием дел, не считая мелких недоделок и масштабных денежных вливаний. А так... Как говорил один знакомый пролетарий умственного труда: «Трамваи ходят, бутылки принимают». Что еще надо, чтобы встретить старость?
Следует ли понимать, что партия «всего хорошего» — это партия прощания с переменами? В том смысле, что мы говорим «Всего хорошего!» реформам и погружаемся в постпутинскую спячку? Или, как ее художественно назвал Дмитрий Анатольевич, «десятилетие стабильного развития». А что как нефтяные цены упадут? И почему только десятилетие? Потом, к столетию Великой Октябрьской, снова станет неспокойно?
Черный ящик
Медведев подчеркивает свою принципиальную деидеологизированность, что вполне соответствует его облику технократа, входящего в стандартный возраст гендиректора частной компании. Что опять-таки вполне органично для нынешнего стиля, образа, уклада жизни представителя городского среднего класса. Никаких национальных идей, голый прагматизм: «У каждой нации должен быть набор понятных принципов и целей, которые объединяют людей, живущих в одной стране». «Здесь нам нечего изобретать, — говорил преемник перед аудиторией избранных общественников, — базовые ценности сформулированы человечеством уже давно». Но! «Применить их к российской специфике порой бывает проблемой».
Разумеется, если радетели базовых ценностей названы старшим президентом страны «шакалящими у посольств», а 1990-е годы прозваны младшим президентом годами «застоя», который был преодолен за восьмилетку Путина, именно разговор о степени учета несуществующей «российской специфики» становится ключевым. Так у нас, в конце концов, особый путь, особая суверенная демократия или все как у людей, в соответствии с базовыми ценностями? У нас две руки, две ноги, одна голова, стремление нормально, защищенно, качественно жить, как у европейцев, американцев, японцев, или иные анатомическое строение, этнофизиология, стремления и желания? Как только заходит разговор о специфике, оправдывается все: отсутствие возможности политического выбора, монополизация экономики с помощью госкорпораций и госкомпаний, манипулирование сознанием с помощью телевидения, изъятие собственности «в пользу бедных», причем немногочисленных и избранных, в основном с невидимыми погонами, издевательства над смертельно больными заключенными до приговора суда, система человеческих отношений, построенная на «наезде», «откате», «разруливании», «решении вопросов».
Так Медведев за эту специфику или против нее? Будет он ее учитывать или станет игнорировать? Или продолжит задаваться одним и тем же гамлетовским вопросом, озвученным на Гражданском форуме: «Как сделать так, чтобы наши национальные традиции совместились с фундаментальным набором демократических ценностей?» Пока ясно одно: при сохранении путинской парадигмы такое совмещение невозможно. Правда, преемник считает иначе: «Сегодня мы значительно приблизились к ее (задачи совмещения. — The New Times) решению».
На входе в этот черный ящик — слова, слова, слова... И вашим и нашим. Прямо-таки за вашу и нашу свободу. А вот что на выходе?
Курсообразование
Медведев следует путинским курсом, как некогда ленинским курсом следовали все вожди советской эры. Он также ведет «курс на развитие свободного общества» плюс «курс на повышение пенсий». Он предстает социальным либералом или либеральным социалистом. Такое совмещение взглядов, либеральных и социалистических, итальянский философ Бенедетто Кроче называл «козлом с оленьими рогами». Здесь и еще одна составляющая медведевского курсообразования: «Мы будем проводить твердый курс на свободное развитие предпринимательства, защиту права собственности». Сплошные оксюмороны, сочетание несочетаемого. Ведь либо мы на глазах у всего мира раздербаниваем ЮКОС с параллельной зачисткой всего, что с ним связано, включая российскую составляющую мировой компании PricewaterhouseCoopers, либо защищаем священную и неприкосновенную частную собственность и не играем на инстинктах толпы, которая не любит богатых.
Понятно, что, обретя статус будущего президента всех россиян, Медведев предпочел бы усидеть на всех стульях сразу. Но в практической политике ему рано или поздно предстоит определиться: он за российскую специфику или за демократию, за популизм в социальных расходах или за реформы пенсионной системы, социальной сферы, ЖКХ, армии и проч., за обращение работающей собственности в пользу больших и малых государственных монополий или за открытую свободную экономику.
В политике нельзя долго оставаться Чичиковым, быть не толстым и не тонким. Вот, например, предшественник Медведева свой выбор сделал — пошел по пути огосударствления экономики и сворачивания демократии. Предстоит сделать свой выбор — такой же или принципиально другой — и новому главе государства.