«Распил» Киевской Руси. Предстоящий визит в Россию Юлии Тимошенко заставляет политологов строить прогнозы относительно будущего российско- украинских отношений. Оно, очевидно, не будет безоблачным. Почему две самые большие страны в Европе развиваются в противоположных направлениях?
Перевод с английского Елены Сивуда
Украинский раскол на две региональные и политические культуры недавно сравнивался украинским социологом Иваном Качановским с более трагическим разделением Молдовы. На Украине отсутствие культурного и религиозного единства также создает многочисленные проблемы, но оно способствовало и развитию плюрализма. Культурно-исторические особенности западных и восточных областей, юга и центра не то чтобы способствовали возникновению демократии, но, как показал канзасский специалист по украинской политике Пол д’Аньери, стали помехой для непомерной централизации власти.
Российская Федерация, напротив, хотя и многонациональная, но довольно однородная страна: 80% населения — русские, среди которых мало культурно-исторических различий. Остальные 20% населения делятся на маленькие народы и диаспоры, не имеющие прямого влияния на формирование политики в Москве. Россия к тому же, по определению ведущего стэнфордского специалиста по российской политике Майкла Макфола, пострадала от своей «незаконченной революции». Не доведенная до конца трансформация, начатая в 90-х, незавершенность новых демократических учреждений привели к авторитарной реставрации.
Ищи корни
Постоянная борьба Украины за политическую автономию и независимость от иностранного господства (монголо-татарского, польско-литовского, московского, турецкого, австро-венгерского и советского) — господствующая тема современной украинской историографии. Идея сохранения суверенитета поддерживается в той или иной форме всеми украинскими государственными деятелями и интеллигенцией. Ведущий западный украиновед Тарас Кужио считает, что Украину можно рассматривать как постколониальную страну, где освободительный, антиимперский национализм в основном поддерживает демократические тенденции, а не противодействует им. Кроме того, в поиске идентичности здесь часто обращаются к досоветским тенденциям. Например, идея демократического правления отсылает к эпохе Киевской Руси IX–XII столетий, считающейся «золотым веком» украинской преднациональной государственности. С возникновением Казацкого гетманата — военной республики с представительным органом в виде Казацкой рады, избиравшей гетмана, — в XVI столетии появляется еще одно украинское предгосударство, которое играет важную роль в современной национальной идентичности. Любовь казаков к свободе и протодемократическому правлению вплоть до сегодняшнего дня влияет на представление украинцев о самих себе.
Эти и некоторые другие эпизоды украинской истории сформировали исторические мифы, которые сегодня определяют национальную идентичность. Украинцы видят себя обладателями традиций своеобразного индивидуализма и любви к свободе. В последние годы это способствовало демократизации страны в том смысле, что элита страны вела себя умеренно, избегая силового варианта развития событий, и стремилась к поиску консенсуса в решении конфликтных ситуаций, например, во время «оранжевой революции» в 2004 году.
Предметы гордости
Все это отличается от историографии и автостереотипов, доминирующих сегодня в Р оссии. Безусловно, российская история тоже имела множество протодемократических тенденций. Россия может предъявлять свои права на наследие Киевской Руси и казацкой вольницы. В Средние века в городах-государствах Новгороде и Пскове существовали веча — коллективные правящие органы, происходили выборы представителей исполнительной власти. Позднее на Земском соборе был избран первый царь династии Романовых — Михаил. Его потомок Александр II в 1861 году начал великие реформы. Проект Александра включал освобождение крепостных, реформу судебной системы, создание представительских земских и городских собраний и постепенное формирование законодательного органа.
Эти факты хорошо известны в России. Однако они играют незначительную роль в национальной мифологии и самовосприятии многих русских. Вместо этого в национальной исторической памяти россиян доминируют положительные оценки таких фигур, как Александр Невский, Петр Великий и даже Иван Грозный и Иосиф Сталин. Эти государственные деятели были успешными военачальниками и в некотором смысле — модернизаторами. Но они концентрировали власть в своих руках и не терпели ограничений своих прерогатив. Отчасти этим можно объяснить и головокружительный взлет Путина. Современный российский президент выступает в имидже нового Петра.
Ни многогранная история русского народа, ни судьба его многочисленных гениев, часто подвергаемых преследованиям власти, не определяют взгляд великороссов на историю своей родины.
Творцы истории
Элита Киева приветствовала распад Советского Союза как освобождение. Напротив, глубокое расстройство русских в связи с потерей империи и статуса супердержавы заставило некоторых наблюдателей говорить о «веймарском синдроме» и сравнивать постсоветскую Россию с преднацистской Германией.
Историческое прошлое — это, очевидно, не все. Как показывает развитие послевоенной Германии, облик страны может меняться быстро. Однако пока Россия и другие постсоветские республики будут героизировать не протодемократические начала в своей истории, а ее диктаторов, они останутся в ловушке авторитарных традиций. Украина дает пример того, как страна может порвать с непригодным прошлым и создать плюралистическое государство, используя соответствующие (даже если иногда в чем-то идеализированные) прецеденты своей национальной истории.