Игровая площадка детей из Хетагурово — руины их собственных домов
В годовщину военных действий по всей Южной Осетии поминали погибших. Люди собирались на кладбищах, приносили, как велит обычай, с собой пироги, кувшины с вином. Главное столичное кладбище находится на окраине города на вершине холма. Год назад отсюда открывался вид на уничтоженный Цхинвали, сегодня панорама иная: кое-где виднеются крыши, покрытые новой черепицей разных цветов. Спустившись с холма, оказываешься в двух шагах от так называемого Еврейского квартала. Мусор, куски ржавого железа, остатки каменных и кирпичных стен. Людей мало, собеседников лучше всего искать на рынке. Грузинкам Наде и Нине уже сильно за семьдесят, мужья у них осетины. «Дома после войны не стало. Хорошо, родственники приютили», — говорит Нина, а на вопрос: получила ли она обещанную компенсацию в 50 тыс. рублей? — только горестно качает головой. Надю ничто материальное уже не волнует. После того как год назад был разрушен ее дом, она вместе с 35-летним сыном тоже переехала к родственникам. «Зимой он убил себя. Не смог пережить, что он, мужчина, своего дома не может построить. Гордый был очень», — ее душат слезы.
Дзерассе Мамиевой повезло: ее дом будет первым, построенным после войны
Официальная война
Правительства России и Южной Осетии отметили годовщину пятидневной войны масштабно. 6 августа из Москвы во Владикавказ вылетел чартерный рейс с представителями ведущих иностранных СМИ, аккредитованных при российском МИДе (во время прошлогодней войны иностранную прессу в Южную Осетию российские военные не допускали). Утром 7 августа гостей отвезли на военную базу, показали, как солдаты чистят стволы САУшек (самоходных артиллерийских установок), и накормили обедом, который подавали те же солдаты, но наряженные в черные брюки, белые рубашки и галстуки-бабочки. С базы — в микрорайон Московский, который возводят на месте уничтоженных уже после войны грузинских сел. То, что осталось от домов, ровняли с землей бульдозерами, теперь здесь пара сотен коттеджей, многоэтажки, школа, детский сад. Застройщик — российская компания СУ-155. Из Москвы привезли более тысячи строителей. Оттуда же гонят стройматериалы; проектировщики говорят, что это приводит к четырехкратному удорожанию проекта. По новой технологии стены возводят из пенопласта, между двумя слоями которого заливают бетон. Местные жители уверены, что пенопласт сразу же изгрызут мыши и житья от них не будет.
Любимая игрушка осетинских мальчиков — оружие
В тот же вечер иностранным корреспондентам сообщили, что «при переходе границы задержана группа грузин», и пригласили на них посмотреть. Нарушителями оказались пятеро стариков. На территорию Осетии они забрели в поисках отбившейся от стада коровы. Пастухи не вполне понимали, что с ними происходит, и с опаской поглядывали на телекамеры, которыми их обставили.
В ночь с 7 на 8 августа на Театральной площади у Дома правительства Южной Осетии власти провели акцию «Свеча памяти» — люди стояли со свечами, а на большом экране показывали хронику войны. К 8 августа было приурочено открытие так называемого Музея геноцида. Фасад полуразрушенного здания в центре города задрапировали черной тканью. Внутри развесили картины местных художников, поврежденные во время войны пулями и осколками, фотографии убитых и раненых, на полу разложили сохранившиеся части грузинских снарядов. Первые два часа в здании было не протолкнуться, перед ним под проливным дождем толпились люди. Президент Южной Осетии Эдуард Кокойты лично провел по музею президента Абхазии Сергея Багапша. Сутки спустя выяснилось, что народ не напрасно спешил ознакомиться с экспозицией, — как только республику покинули иностранные журналисты, из здания все вывезли.
Официальная программа закончилась.
Дома на улице Героев первыми подверглись атаке грузинских военных, но к их восстановлению власти еще не приступали
«Земля пропиталась порохом»
В городе до сих пор все напоминает о войне. Кое-где радуют глаз новенькие стеклопакеты, но еще много окон, затянутых полиэтиленовой пленкой. Дороги разбиты, недалеко от гостиницы «Алан» торчит башня грузинского танка. Кто говорит, что ее не могут вывезти, потому что для этого нужна специальная техника, которой нет, кто — что в башне остался снаряд, поэтому боятся трогать. Старое здание правительства восстанавливать даже не начинали. Окраина города, которую местные называют Шанхаем, все еще, как и Еврейский квартал, в руинах — здесь находилась уничтоженная грузинами база российских миротворцев. Что-то, конечно, восстановлено, например, школа № 6, библиотека, частично разобраны дома, не подлежащие ремонту. То тут, то там попадаются свежевырытые котлованы.
Ни одного человека, получившего после войны от властей новое жилье, корреспонденту The New Times обнаружить в Цхинвали не удалось. Жители говорят, что и обещанную компенсацию в 50 тыс. рублей получили только те, кто обратился за ней в первые дни после войны. Люди живут у родственников, кто может — пытается восстановить жилище своими силами. На тихой улочке за зданием МВД дом 65-летней Розы. В ночь с 7 на 8 августа прошлого года они с мужем прятались в подвале, а когда вышли, обнаружили, что обвалилась часть крыши. Муж крышу отремонтировал. Розе, конечно, жаль разбитого чешского сервиза, да и овощи с фруктами со своего участка она есть опасается — «вся земля пропиталась порохом — опасно», но на судьбу не жалуется.
Соседям Розы, семье Дзасоховых, повезло меньше. Они живут в палатке, разбитой на участке, где стоял их дом, прямо посреди виноградника. От дома почти ничего не осталось — второго этажа нет, от первого сохранились только две стены. В палатке — кровати, коробки с одеждой, пианино и гора книг. «Нам, конечно, эти 50 тысяч дали, но их бы все равно ни на что не хватило, так что отправили деньги дочери в Москву», — говорит Зема. Она работает учителем английского в школе, ее муж Григорий — отставной военный и историк-любитель. «Мы были уверены, что Путин на годовщину приедет, я бы постаралась его затащить сюда, показать, как мы живем. Россия же направляет деньги, на что они идут? У Медведева вроде есть сайт какой-то, куда написать можно, я ему расскажу о нашей ситуации», — вид у Земы решительный. Григорий достает из холодильника домашнее вино и предлагает выпить за знакомство. Застолье длится недолго, в палатку набиваются дети — внуки Дзасоховых, ученики Земы. Они собрались на репетицию: хотят снять фильм, где каждый расскажет о том, чем для него стала пятидневная война. Видео разместят на сайте youtube.com. Надеются, что тогда семьям, потерявшим дома, кто-то поможет. «Выживаем как можем и стараемся не думать о том, что будет завтра», — вздыхает Зема.
Несколько иная картина в Хетагурово. Год назад по этому селу пришелся первый удар грузинских войск, тогда оно было полностью уничтожено, а фотографии Хетагурово долго появлялись на первых полосах российских газет. Здесь восстановление домов действительно идет, и недовольных меньше всего. «Нам уже строят новый дом, пока живем у знакомых», — сообщила корреспонденту The New Times Дзерасса Мамиева. Год назад у нее на глазах осколком убило мужа. Мало того, вместе с двумя сыновьями она двое суток провела в грузинском плену. «Грузины хватали всех молодых людей, вот и меня с ними забрали. Не могу сказать, что плохо обращались, — везде ведь хорошие люди есть». На соседней улице живет 33-летняя Светлана, мать пятерых детей. Ее дом тоже скоро будет готов, так что в будущее она смотрит с оптимизмом.
В Цхинвали и Хетагурово почти нет домов, которые не пострадали бы при обстрелах
Мы и так Россия
Многие из тех, с кем встречался корреспондент The New Times, считают, что для Южной Осетии самое лучшее — войти в состав России, все равно независимость республики — чистая фикция. Столовые ножи с трехцветной, как российский флаг, пластиковой ручкой есть почти в каждом доме. «Нас и так Россия содержит, мы ей всем обязаны», — говорит Светлана. «Пока осетины у власти, ничего здесь не изменится. Они сначала сами покушают, а народу отдадут, что останется. Может, с русскими что-то изменится», — рассуждает водитель маршрутки Эдик. Он, да и многие здесь поддерживают назначение на пост премьер-министра республики российского бизнесмена, владельца челябинской строительной компании «Вермикулит» Вадима Бровцева: «Он же бизнесмен, у него свои деньги есть, значит, воровать будет меньше». Роза считает, что, «если мы в России окажемся, пенсия больше будет». И только Григорию Дзасохову идея присоединения Южной Осетии к России категорически не нравится: «Мы сразу превратимся в провинцию, а так мы самостоятельная республика. Пусть уж все остается как есть. Мы и так де-факто — Россия».
ФОТО THE NEW TIMES/ЕКАТЕРИНА САВИНА