Вот она была и нету. У нас в течение 70 лет не было политики. В том смысле, что не было публичной политики, нормальных выборов, инструментов влияния на принятие политических решений. Потом политики стало сразу много. Она выплеснулась на улицы и в залы заседаний съездов народных депутатов. Дальше — больше: мы с неудовольствием говорили о том, что «Ельцин у нас в каждой кровати», а политики говорят из утюга. Доигрались: теперь у нас политики нет вовсе, а из утюга говорят всего два человека — и вы знаете их имена. Почему и кто «забил» на политику? Об этом — главная тема номера
Россияне уже не верят, что от их выбора что-то зависит, — свидетельствуют социологи. К голосованию они относятся, скорее, как к технической процедуре, необходимой для сохранения статус-кво
В 2000 году Путина выбирали как «анти-Ельцина». «Во-первых, большинство было разочаровано в эпохе девяностых годов, — говорит Борис Дубин из «Левада-Центра». — Во-вторых, на фоне плохо двигающегося Ельцина — бодрый и активный президент». Согласно исследованию профессора Гарвардского университета Тимоти Колтона и профессора Стэнфордского университета Майка Макфола, в 2000 году 92% опрошенных самым активным образом обсуждали президентскую кампанию 2000 года, а 21% даже пытались убедить соседей изменить свой первоначальный выбор.1
В 2008 году ситуация во многом зеркальная. Лишь 65%, согласно исследованиям «Левада-Центра», хоть как-то обсуждают нынешнюю избирательную кампанию, при этом трое из четырех опрошенных предпочитают вовсе не включаться в какие-либо дискуссии о предстоящих выборах, если рядом есть посторонние.
Что касается главного кандидата, то Дмитрия Медведева россияне рассматривают как «фон Путина», как его продолжение. На вопрос социологов: «Каковы сильные стороны Дмитрия Медведева?» — 53% ответили: «Близкий Путину/пользующийся доверием Путина». Если в декабре (до объявления Медведева «преемником») на открытый вопрос: «За кого из нынешних политиков вы бы проголосовали, если бы выборы состоялись в ближайшее воскресенье?» — за Медведева были готовы отдать голос 4% (за Путина — 35%), то после «назначения» Медведева о его поддержке заявили уже 79% опрошенных, в феврале — 80%.
В 2000 году 60% россиян ожидали, что новый человек в Кремле будет реализовывать «постепенные изменения», 25% — «радикальные изменения». В то, что никаких перемен не будет, верили лишь 6% (исследование Колтона и Макфола). Сегодня перемен не ждут. «Изменится ли положение дел в сфере законности и порядка?» — поинтересовались социологи «Левада–Центра», 42% ответили «не изменится». «Ничего не изменится в сфере преступности» — считают 48% респондентов.
Нет никаких иллюзий у россиян и по поводу конкурентности нынешних выборов.
На вопрос: «Считаете ли вы, что на выборах будет происходить реальная борьба кандидатов или лишь имитация этой борьбы?» — ответ «имитация» выбрали 54% опрошенных, «реальная борьба» — всего 32%.
При этом, отмечают социологи «Левада-Центра», в борьбу верят в основном на периферии. В Москве вариант «имитация» поддержали около 79%.
Собираются ли россияне принять участие в голосовании 2 марта? Около 80% утверждают, что «точно будут» или «скорее будут» голосовать. Однако социолог Борис Дубин предупреждает, что эти цифры как минимум на 7–9% выше явки, ожидаемой 2 марта: «Причина — заранее известный результат».
Каковой она будет на самом деле, сказать трудно: в 2004 году к избирательным урнам пришли 64,4% избирателей, в 2000-м — 68,7%.
_____________
1 Timothy Colton & Michael McFaul, «Popular Choice and managed Democracy. The Russian Elections of 1999 and 2000». Washington, D.C.: Brookings Institute, 2003