Знаменитый нарушитель спокойствия — автор «Кэрри», «Лица со шрамом» и «Неприкасаемых» Брайан де Пальма предстанет перед российской публикой в неожиданном амплуа. После стилизованных «Роковой женщины» и «Черной орхидеи» он снял гиперреалистичный фильм о войне в Ираке «Без цензуры», который выходит в России в прокат. О своей новой работе режиссер рассказал The New Times
Что было у истоков этого необычного проекта, снятого с неизвестными актерами на цифровое видео о самой злободневной теме последних лет?
Полтора года назад я на фестивале в Торонто представлял «Черную орхидею», и мне сделали неожиданное предложение: снять кино на «цифру» за 5 миллионов долларов. Тема — на мой выбор. Мне эта идея показалась интересной, а потом я узнал о жутком инциденте: американские солдаты изнасиловали и убили несовершеннолетнюю иракскую девочку. Мне подумалось, что это похоже на сюжет моего старого фильма о Вьетнаме «Военные потери». Так я нашел сюжет. Меня занимал тот же вопрос, что и тогда: как такое могло случиться? Я чувствовал себя психом, орущим посреди площади, а люди проходят мимо и у виска крутят. Неужели никто этого не видит и не слышит? Ау? Как с оружием массового поражения, которого у Саддама Хусейна так и не нашли? Все покупаются на дешевые манипуляции с общественным сознанием. Я не хотел — и потому снял «Без цензуры».
Не было желания снять документальный фильм на ту же тему?
Расследование судом инцидента, о котором идет речь в фильме, послужило основой для сценария. Но использовать документальный материал я не имел права и был вынужден снимать художественный фильм: иначе меня бы по судам затаскали. Я не мог обращаться к реальным именам и событиям, хотя стремился к ним приблизиться. Факты стали для меня источником вдохновения. А делал я фильм так, чтобы зрители — ну, кроме совсем глупых — сразу поняли: это игровое кино.
Выбор такой формы, как непрофессиональное видео, может шокировать ваших давних поклонников…
В проекте такого рода, как «Без цензуры», форма диктуется содержанием. Скажу больше: это содержание пришло ко мне именно в такой форме — интернет-дневников и самодельного видео. Моя работа в этом случае — не столько формирование жанра высказывания, сколько создание контекста, монтаж между элементами. Я собрал материал, а затем имитировал его, расставив эпизоды в нужном порядке.
Война в розовом свете
Как вам работалось с видеокамерой? Не тосковали по пленке?
Изначальный документальный материал весь был отснят на видео. Знаете, мы привыкли к тому, что видеосъемка предназначена больше для телевидения, чем для кино, а я недавно осознал, что некоторые непрофессиональные видеозаписи в последние годы произвели на меня большее впечатление, чем любой фильм. Смотришь кино — и экран служит отстраняющим фильтром. А видео всегда производит очень сильный эффект «здесь и сейчас».
По сути, ваш фильм о том, что даже документальный носитель, видео, не способен сказать всей правды.
Я просто хотел показать зрителю, как им пытаются манипулировать создатели так называемых «правдивых» записей. Например, когда он смотрит репортажи официально аккредитованных корреспондентов из Ирака, показывающих войну в розовом свете, он принимает всю эту чушь за чистую монету. На телевидении все куплено и продано, идет ли речь о продуктах потребления или информации. Т елевизор — двигатель коммерции. Интернет не так коррумпирован, потому что там крутится меньше денег. Но как только крупные инвесторы и рекламодатели придут в виртуальный мир, мы вспомним о телевидении с ностальгией…
Даже перед собственной видеокамерой солдаты в вашем фильме играют определенные роли.
Все постоянно играют и хотят, чтобы их игру оценили по достоинству! Л юбое любительское видео в интернете — игра на публику. Возьмите для примера так называемые реалити-шоу. Само название обманывает потребителя: якобы он смотрит что-то реальное, а скверная игра непрофессиональных актеров доказывает, что перед ним — реальность… Обман, подтасовка.
Не боитесь, что «Без цензуры» кто-нибудь примет за документальное кино?
По-моему, принципиальной разницы тут нет. Главное — высшая правда, которая может скрываться и за документальным, и за игровым кино. Л юбая картинка в телевизоре вызывает подозрение, и зритель имеет право произвести собственное расследование, обратиться к независимым источникам. Я поступил именно так, когда готовился к съемкам. Думаете, мой фильм жестокий и бескомпромиссный? Не видели вы подлинных записей… В моем фильме самый человечный персонаж снимает изнасилование на камеру и отворачивается от самого ужасного, да и насильники смотрят в ту сторону с трудом. Дело не в цензуре: я хотел, чтобы публика видела события с точки зрения одного из участников, свидетеля. Для каждой сцены я искал тот ракурс, который мог бы сделать подобные съемки возможными. К онечно, это манипуляция, но не более жестокая и беззастенчивая, как любое реалити-шоу.
Мне бояться нечего
Не боитесь, что в вас теперь увидят нового Майкла Мура — эдакого политикаспекулянта?
Майкла консервативная пресса заклеймила как коммуниста и шантажиста, но ведь он позволил публике узнать многое, о чем она даже не подозревала! Меня обвиняли в эксплуатации, спекуляциях, а когда вышло «Лицо со шрамом», за мной закрепилась репутация похабника и сквернослова. Я буду спокойно сидеть и ждать, пока фильм дойдет до публики. Пока она осознает, что увидела на экране.
Вас не обвиняли в недостаточном знании материала?
Я не служил в армии, но мой отец был военным хирургом. Он немало мне рассказывал о своих жутких опытах, да и я насмотрелся всякого в госпиталях. А солдаты, смотревшие «Без цензуры», норовили мне рассказать истории куда страшнее этой… Хотя, в целом, военные не любят, когда их показывают жертвами или палачами. Они предпочитают видеть на экране, как они несут идеалы свободы и демократии тупым аборигенам.
Как полагаете, в России ваш фильм поймут? Здесь об Ираке мало кто думает, да и у нас есть своя Чечня.
Я об этом не думал, да и не был в Р оссии никогда. Но мой фильм универсален. Во всех странах во все времена солдаты не знают, зачем их посылают на битву, с трудом понимают, где и почему находятся. Все сводится к простой фразе из моего фильма: «Чтобы убивать людей, надо иметь очень серьезные причины».
О коммерческом успехе или провале картины не задумывались?
Он обошелся мне в сущие копейки, это и не бизнес никакой. Так что о кассовых сборах я не тревожусь.