«КГБ требовал, чтобы я вошел в доверие к оппозиционерам»

Cкоро исполнится год массовым столкновениям в центре Минска между местным ОМОНом и оппозицией, которая вышла на площадь после сфальсифицированных, по ее мнению, президентских выборов. Аресты и обыски, прокатившиеся тогда по республике, привели к новой волне эмиграции из Белоруссии, хотя бежать из страны оппоненты режима Александра Лукашенко продолжают по сей день. «Ситуация в стране совершенно страшная, потому что даже правозащитники не в состоянии отслеживать то количество обысков, которые проходят. Они не в состоянии отследить, сколько людей арестовано в стране. В белорусских СМИ информации — десятая часть того, что в реальности, а до России вообще практически ничего не доходит. Масштаб задействованных сил КГБ и МВД в Белоруссии ужасает. Все вспоминают про 37-й год, хотя, конечно, сейчас никого не расстреливают. Но ночью могут приехать, выломать дверь и забрать мужа на глазах у жены и детей», — говорил тогда в интервью The New Times 24-летний политзэк Андрей Ким (интервью с ним было опубликовано в № 1 от 17 января 2011 года). Несколько дней назад из Белоруссии через Литву в Польшу перебрался студент журфака Белорусского госуниверситета Максим Чернявский.

Впервые меня вызвали на «профилактическую беседу» 13 июля, после того как я стал администратором сообщества «Надоел нам этот Лукашенко» в социальной сети ВКонтакте. После пятичасовой беседы я, чтобы от меня отстали, дал согласие сотрудничать. После этого полтора месяца действительно никто не трогал.

С начала сентября сотрудник КГБ встречался со мной раз, а иногда два раза в неделю. Обрабатывал меня, давил, предлагал различные задания.

Например, они знают, что у меня нет отца. Он умер, когда мне было 11 лет. И сотрудник КГБ постоянно повторял: «У тебя нет отца, да? У тебя только мать. Одному тебе будет тяжело. А я хочу помочь тебе, так, чисто по-дружески. Хочу вытянуть тебя из болота».

Я должен был поехать за границу и войти в доверие к оппозиционным лидерам, установить им на компьютеры специально разработанный вирус, кататься по зарубежным семинарам, чтобы сливать оттуда информацию КГБ, вступить в оппозиционную организацию «Молодой фронт» и стучать на них. Дел много.

Я показал его спецам — крутым «вирусом» из КГБ оказалась видоизмененная коммерческая программа для удаленного управления компьютером. Видимо, IT-отдел КГБ получил неплохие деньги на разработку вируса, а потом взял и просто-напросто стырил уже готовую программу. Только иконку поменяли. Забавно: вирус могли распознать бытовые антивирусы, так что мне несколько раз напомнили: перед инсталляцией антивирусы надо отключить.

Чтобы меня выпустили, я сделал вид, что соглашаюсь на их условия и готов отправиться выполнять задание КГБ. Я должен был поехать в Польшу к Вячеславу Дианову, лидеру движения «Революция через социальные сети», который организовывал летние молчаливые акции протеста. КГБ оплатил мне визу и дал денег на дорогу и на билеты. Как только я оказался за границей — в Литве, потому что по плану я должен был ехать в Польшу через Литву, так дешевле, — я разорвал договор о сотрудничестве с КГБ. Из Вильнюса я приехал в Варшаву и здесь вместе с еще несколькими людьми, которых вербовали, как и меня, мы провели пресс-конференцию. Там я обнародовал фотографии вербовщика и аудиозапись вербовки. Представляете, мне удалось использовать мобильный во время встреч с моим куратором и записать его!

Думаю, с семьей будет все нормально. Таким способом мстить мне бессмысленно — все равно от этого ничего не изменится. У комитета сейчас другой работы хватает. А вообще-то страшно. Сейчас вообще находиться в Беларуси страшно. Чувствуешь себя, как в оккупации. Такой же произвол. На самом деле до сих пор не верится, что все получилось, что я вне зоны досягаемости белорусского КГБ.

Скажем так: для всех мало-мальски связанных с оппозицией — очень важная. Например, вербовка любых политически активных людей в Беларуси уже поставлена на поток. Едва ты как-то проявишь свои оппозиционные взгляды — тебя немедленно попробуют завербовать. Или запугать. Они держатся в первую очередь на авторитете страха. Но, например, мне удалось показать, что там работают не такие уж страшные матерые профи: ведь их смог обдурить восемнадцатилетний студент.

Нет, пока числюсь студентом второго курса журфака БГУ. Но обязательно отчислят: я ведь не смогу сдать зимнюю сессию, потому что в ближайшие годы не вернусь в страну. А вообще-то у нас могут отчислить и за оппозиционную деятельность.

Скорее всего, в Литве, в Европейском гуманитарном университете. Надеюсь, что меня зачислят уже сейчас, а не со следующего года. А еще в Вильнюсе есть независимые белорусские СМИ, в которых я мог бы работать. Например, «Хартия-97».