Полиция могла ворваться в ваш дом в любую минуту
Рок памяти. Пьеса Тома Стоппарда «Рок-н-ролл» в постановке Адольфа Шапиро в Российском молодежном театре не только вызывает духов прошлого, но и сильно щекочет нервы настоящему. The New Times вместе со зрителями вспоминает «Пражскую весну»
Английский драматург чешского происхождения уже который год делает нашу работу по очистке мозгов. Стоппард учит нас собственной истории и пытается объяснить природу постсоветского сознания, в котором мы плаваем двадцать лет. Его масштабное полотно «Берег утопии» в том же Российском молодежном (РАМТ), рожденное предчувствием грядущих революций, по-прежнему собирает аншлаги не только в России, но и по всему миру. На недавних гастролях в Испании потрясенные испанцы терзали режиссера: «Почему же про нашу историю никто такого не напишет? Где же наш Стоппард?»
Стоппард, как Бэтмен, прилетает лишь к тем, кто нуждается не в сочувствии, а в моральной психологической поддержке, в покровительстве, в одобрении, в подтверждении правильности выбранного пути. И так же, как сегодня, Стоппард летит в Белоруссию спасать «Свободный театр» Николая Халезина, так когда-то он рванул на свою историческую родину, в Чехословакию, чтобы оказать поддержку чешскому подполью и стать одним из инициаторов «Хартии-77». Собственно, с этого биографического эпизода можно начинать говорить о самом «Рок-н-ролле».
 |
| В Кембридже: убежденный марксист Макс
(Илья Исаев), феминистка Ленка (Дарья Семенова) и специалист по Сафо, жена Макса Элеонора (Рамиля Эскандер) |
«Рок-н-ролл» начинается на Вацлавской площади 1968-го (видеохроника вторжения и огромный надувной желтый танк, как молочный брат знаменитого розового танка Давида Черны) и заканчивается концертом «Роллинг стоунз» на пражском стадионе в 1990 году (видеохроника и огромный стадионный прожектор, выхватывающий прыгающих и подпевающих музыкантам людей). В «Рок-н-ролле» Стоппард уместил и факты своей личной биографии, и историю страны, и материалы к ненаписанным пьесам. Он не написал пьесу о Сиде Баррете — музыканте, изгнанном из «Пинк флойд», и не написал пьесу, построенную по принципу поэтики Сафо, древнегреческой певицы любви. Клочки ненаписанного Стоппард разбросал по разным углам «Рок-н-ролла»: образ разрушенного наркомана, бывшего гениального музыканта, нашел свое пристанище в грезах главной героини Эсме (Рамиля Искандер), а лирические чувственные строки Сафо стали истоком всех любовных линий в сюжете. Герои пьесы сами по себе являют смесь реалистичного с фантастическим, невозможным. Эту фатальную невозможность подчеркивает и декорация в виде огромной «чешской стенки», словно зависшей над землей (художник Александр Шишкин). Внутри этих полок и раздвижных ящиков и происходит действие, разделенное на два города — Прагу и Кембридж, и построенное на диалогах-диспутах, мировоззренческих, философских и любовных.
Еретики и язычники
Ян (Петр Красилов) возвращается на родину в Прагу в середине семидесятых и попадает в самое пекло советского апокалипсиса. Фанатично увлеченный музыкой, воспринимающий рок-н-ролл как высшую степень свободы, он отвергает любую политику и любую революцию, убежденный в том, что музыка и есть форма протеста. Музыка как символ неповиновения, дающая право на иную веру, на инакомыслие, на иной образ жизни. В классификации Стоппарда Ян и подобные ему называются «еретиками» — не поднимающими руку на систему, а не замечающими ее, не подчиняющимися ее правилам жизни. Этому рок-н-ролльному сознанию Стоппард противопоставляет «язычников» — настоящих диссидентов, способных на самопожертвование ради свободы своего народа.
Один из таких «язычников», Фердинанд (Степан Морозов), тщетно пытается обратить товарища в свою веру — до тех пор, пока к Яну не нагрянут с обыском налетчики из КГБ. Этот эпизод разделит его жизнь на до и после. Кагэбэшники мочились мимо унитаза, топтали сапогами пластинки и требовали от Яна показаний на его друзей. А потом друзей — участников чешской рок-группы The Plastic People (или просто «Пластики») — арестовали и приговорили к тюремному заключению. Просто за музыку. За право играть то, что они хотят. И тогда Ян становится «язычником», и вместе с Фердинандом (его прототип — Вацлав Гавел) они создают знаменитую «Хартию-77» — меморандум правозащитников, каждая подпись под которым — уголовная статья.
В пьесе Стоппард цитирует фрагменты реальных дебатов между Вацлавом Гавелом и писателем Миланом Кундерой. А цитаты из знаменитого письма Гавела Гусаку, в котором будущий чешский президент говорит об апатии и приспособленчестве, охвативших общество, предостерегает об опасности общественной деградации, порожденной страхом и лицемерием, вызывают в зале аплодисменты. «Порядок, лишенный жизни» — так говорит Гавел о Чехословакии 1975 года. Этот диагноз обществу и власти эхом отзывается в Москве 2011-го.
Не менее жаркие дискуссии ведет Ян и со своим другом по Кембриджу английским коммунистом Максом (блестящая работа Ильи Исаева), восторженным поклонником СССР и убежденным противником британского буржуазного консерватизма.
Мирный семейный ужин превращается в жаркий политический диспут: Найджел (Алексей Мясников) приводит в дом колумнистку из The Sun Кандиду (Янина Соколовская), на нее с кулаками обрушивается юная Алиса (Анастасия Прокофьева); Стивен (Михаил Шкловский) и глава семьи Макс (Илья Исаев) пока не вмешиваются
Сидящие в зале
Удивительно, с каким вниманием московский зал, наполненный до отказа разными людьми, от школьников и студентов до офисных клерков и пожилых семейных пар, внимает каждому слову этого в высшей степени интеллектуального спектакля. В течение трех часов не самым простым языком с публикой говорят о становлении гражданского самосознания, об ошибках и заблуждениях, экзистенциальных поисках пути, крушении иллюзий, предательстве и прощении — и эти разговоры не вызывают у людей скуки, никто не покидает зал, не слышно ни привычного зрительского кашля (одной из самых распространенных форм зрительского протеста), ни шуршания, ни перешептываний. Кто сказал, что с сегодняшним зрителем надо обращаться просто и грубо, заваливая его агрессией и пошлостью, хватая его за рукава, как настырные торговцы на турецком рынке? Кто сказал, что настоящий, требовательный, думающий зритель ушел из театра? Да вот же он, никуда не ушел, сидит себе на Стоппарде и радуется, что с ним в кои-то веки разговаривают, как с человеком, а не как с дебилом.
Взращенный за долгие годы Алексеем Бородиным (главным режиссером РАМТа) зритель не стареет — он воспроизводит себе подобных, потому что знает, что здесь его не обманут, не подсунут пустышку, не разочаруют пустотой и халтурой.
Премьера «Рок-н-ролла» предварялась благотворительной акцией в помощь больным онкологическими заболеваниями детям. На «Неравнодушный рок» приезжали и герои спектакля — чешские «Пластики», постаревшие и помудревшие, но не отказавшиеся от своей непримиримости. Они из тех, кто проповедовал отказ от всего, если это противоречит гражданским и художественным принципам. «Лучше не играть вовсе, чем играть то, что предлагает власть». Никаких уступок. Эта рок-н-ролльная заповедь оказалась самой спорной и самой трудновыполнимой. А в нынешних российских обстоятельствах — и вовсе для кого-то смешной…
Tweet