Ловцы ожиданий

Чтобы получить Нобелевскую премию по экономической науке, нужно, чтобы твои работы использовали во всем мире. Необязательно сугубо практически: можно придумать модель, которая станет рабочим инструментом для тысяч ученых, но не будет использоваться банкирами или бухгалтерами. Из работ Дугласа Норта (Нобелевская премия 1993 года), Роберта Ауманна (2005) или Леонида Гурвица (2007) нельзя извлечь ровно никакой практической пользы. Они просто позволили лучше понять, как устроен мир, в котором мы живем. Другие премии — Василия Леонтьева (1973), Мейрона Скоулза (1997) — даны за самые что ни на есть «прикладные» разработки. 

Премия по экономике 2011 года на первый взгляд из «непрактичных». Статьи Томаса Сарджента заполнены формулами такой сложности, что трудно представить себе экономиста-практика, который разобрался бы в приведенных там доказательствах теорем. Тем не менее премия 2011 года — за «хлеб и масло» макроэкономической политики. За методы, позволяющие понять, что следует за чем в политике правительств и центральных банков.

Вопреки распространенному мнению прикладное значение работы экономиста может состоять совсем не в том, чтобы придумать формулу, которая принесет много денег тем, кто ее использовал. Иногда суть работы экономического советника в том, чтобы предупредить о возможных последствиях неправильной — например, опирающейся на неверно понятую закономерность — экономической политики. Статья Кристофера Симса в European Economic Review, написанная 20 лет назад, открывалась разделом «Масштабы нашего незнания». В первом же предложении говорилось о том, что современные макроэкономисты, в сущности, знают очень мало о последствиях денежной политики. Казалось бы, во второй половине ХХ века последовательность событий, по крайней мере в Америке, всегда выглядела так: сначала центральный банк (ФРС) поднимает ставку дисконтирования — то есть процентную ставку, по которой ФРС выдает заемные деньги рынку, в результате экономический рост замедляется, а безработица растет. Неудивительно, что большинство участников прикладных дискуссий считало, что ставка дисконтирования — это тормоз, сдерживающий рост экономики. Техника анализа данных, разработанная Симсом, позволила показать, что это вовсе не обязательно жесткая зависимость, и, значит, рычага в руках у денежных властей, возможно, и нет.

Томас Сарджент Профессор Нью-Йоркского университета и приглашенный профессор Принстонского университета. Родился в 1943 году в Пасадене (Калифорния). Получил степень бакалавра в 1964 году в Университете Беркли, а 1968 году стал доктором философии в Гарварде. В 1970 году после службы в армии начал преподавать в Пенсильванском университете, в 1971 году перешел в Университет Миннесоты (там в 1975 году стал профессором экономики). С 1987 года был старшим научным сотрудником Гуверовского института Стэнфорда.

Кристофер Альберт Симс Профессор экономики и банковского дела в Принстонском университете. Родился в 1942 году. Изучает эконометрическую и макроэкономическую теорию, автор более 60 публикаций. Ученую степень по экономике получил в Гарварде в 1968 году. До прихода на работу в Принстон преподавал в Гарварде, университете Миннесоты и Йеле. В 2011 году избран президентом Американской экономической ассоциации – этот пост он будет занимать по 2012 год включительно.

Томас Сарджент получил премию за то, что продемонстрировал, каким образом структурные модели помогают интерпретировать экономическую историю. Проблема не в том, что исторические данные не понять. Проблема, наоборот, в том, что есть бесчисленное множество интерпретаций одних и тех же данных (которых к тому же не так уж много). Кристина и Дэвид Ромеры в одном из самых важных исследований макроэкономической политики в США нашли за последние полвека денежной политики всего шесть эпизодов, когда ФРС пользовалась «тормозным рычагом». С фискальной политикой еще сложнее: поскольку каждый эпизод требует длительного процесса согласования налоговых изменений в Конгрессе, примеров еще меньше. Чтобы можно было анализировать такие эпизоды и их многолетние последствия, нужно строить модели, которые имитируют не действие каких-то отдельных механизмов, а работу экономики в целом. Томас Сарджент прославился построением как раз таких моделей.

Как оказалось, самое сложное в анализе денежной политики — это вопрос о том, чего игроки рынка ожидают от политики своих правительств, на основе каких данных, факторов ждут положительных для себя решений или, напротив, негативных? Ожидания — куда более трудно уловимая вещь, чем большинство экономических показателей. Фирма объявляет о своих успехах, а ее акции на фондовом рынке падают — оказывается, рынок ожидал большего. Политик заявляет, что девальвации не будет, а граждане бросаются покупать доллары — у них такие ожидания: если этот политик говорит, что все в порядке — значит все плохо. 

Милтон Фридман, лауреат Нобелевской премии 1976 года, и Эдмунд Фелпс, лауреат 2006-го, обозначили макроэкономическую проблему: нельзя не принимать в расчет ожидания людей и фирм. Томас Сарджент предложил решение — модели, которые позволяли анализировать последствия разных предположений об ожиданиях. Что будет, если граждане умеют в точности предвидеть будущую денежную политику? Например, если они пользуются каким-то простым эвристическим правилом — считают, скажем, что инфляция в следующем году будет примерно такой же, как и в предыдущем. С помощью моделей Сарджента и техники анализа данных, разработанной Симсом, исторический опыт денежной политики в США был досконально проанализирован. Результаты позволили создать модели, хоть как-то позволяющие узнать, что будет, когда центральный банк поднимет ставку дисконтирования или правительство введет новые налоги.

Нобелевский комитет по экономике славится своей непредсказуемостью, однако некоторые закономерности в его решениях все же прослеживаются. Во-первых, чередование областей: за последние десять лет были премии и по макро-, и по микроэкономике, и по теоретической эконометрике, и по теории игр, и по экспериментальной экономике. Во-вторых, есть некоторая «географическая» привязка. В 1990-е годы крупнейшим поставщиком лауреатов Нобелевской премии стал Чикагский университет, школа Милтона Фридмана. На ближайшее десятилетие таким университетом может стать Принстон. Пол Кругман в 2008-м и Симс в 2011-м — более того, Сарджент в этом году — приглашенный профессор того же Принстона! — и вот уже мини-династия. А впереди еще, вероятно, нобелевские премии принстонцев Гроссмана и Диксита за «международную торговлю», макроэкономиста Нобухиро Кейоутаки, теоретика Стефена Морриса. Впрочем, модель, которая могла предсказать решение Нобелевского комитета по экономике, пока не создана.

В списке кандидатов на Нобелевскую премию по экономике этого года, составленном агентством Reuters, было пять человек. Все — американцы. Дуглас Даймонд из Чикагского университета мог быть награжден за исследования в области финансового посредничества, кризисов и ликвидности. Джерри Хаусман из Массачусетского технологического университета и Хэлберт Уайт-младший из Калифорнийского университета в Сан-Диего — за создание эконометрических тестов Хаусмана-Уайта. Среди претендентов были также Энн Крюгер (Университет Джонса Хопкинса) и Гордон Таллок (Университет Джорджа Мейсона) за описание рентоориентированного поведения и его последствий. Любопытно, что у Таллока нет ученой степени по экономике, но он во второй раз в списке кандидатов на премию — в предыдущий раз его выдвигали в 2003 году.