«Наша экономика может начать расти раньше, чем американская и японская». Рецессия в России набирает ход: об этом свидетельствует макроэкономическая статистика. Продолжается спад в промышленности, сокращается ВВП, растет бюджетный дефицит, увеличивается безработица. А впереди осень, от которой многие аналитики ждут новой волны кризиса. Есть ли хоть какие-то поводы для оптимизма — The New Times выяснял у президента Центра стратегических разработок, бывшего первого замминистра экономического развития Михаила Дмитриева
Падение промышленного производства в России за первые 5 месяцев этого года составило 15,2% по сравнению с соответствующим периодом прошлого года. Причем в мае спад был еще больше: 17,1% к маю 2008-го. Летом падение продолжится?
У России период обвального падения, скорее всего, позади. Большинство специалистов сходятся во мнении, что мировая экономика находится уже практически на дне — по крайней мере, на том горизонте, который поддается прогнозированию. То есть в ближайшие месяцы никто уже не ожидает нового резкого падения экономики ведущих стран. К России это тоже относится. Правда, в нашей стране причины, по которым можно надеяться на замедление спада или даже некоторый подъем, совсем иные, чем в Америке и Японии.
И какие же?
Пошли вверх цены на нефть, и в Россию снова устремился капитал. Для нашей экономики сейчас это принципиально важно. В условиях оттока капитала в нынешнем году мы могли потерять почти 15% ВВП на обслуживание внешних долгов корпораций. Это огромное сжатие внутреннего спроса, которое невозможно было компенсировать ничем, даже бюджетным дефицитом. Сейчас, в условиях притока капитала, многие компании воспользовались окном возможностей — начали быстро рефинансировать свои долги. И в результате в мае-июне вместо оттока капитала мы увидели его приток.* * Согласно данным ЦБ, чистый приток капитала в мае-июне 2009 года составил $7,2 млрд. 1 Сжатие внутреннего спроса может прекратиться уже летом. Кроме того, на экономику действует сезонный фактор, а он благоприятный: у нас традиционно большая часть экономического роста происходит летом и в начале осени, и этот год вряд ли будет исключением. Поэтому, скорее всего, в российской экономике оживление произойдет даже раньше, чем в других странах.
Цена осторожности
Однако в мае (более поздних данных Росстата пока нет) вместо долгожданного подъема экономики снова наблюдался спад. Почему?
Весь эффект дополнительного майского снижения промпроизводства по отношению к апрелю вызван резким — на 25% — падением производства электроэнергии, газа и воды, которое носит преимущественно сезонный характер (в «докризисном» мае прошлого года аналогичное падение составляло 19,3%). Уже во втором полугодии сезонный фактор начнет работать в противоположную сторону. За сентябрь-октябрь 2008 года производство и распределение электроэнергии, газа и воды выросло по отношению к августу почти на 45%, несмотря на начало кризиса и отсутствие роста в обрабатывающей и добывающей промышленности в эти месяцы.
А что будет, если цена барреля снова покатится вниз, как это случилось прошлым летом?
Мне кажется, что сейчас на цену нефти влияют не столько фундаментальные факторы конечного спроса, сколько то, что Китай целенаправленно формирует запасы. Для Поднебесной это как бы запасы на черный день. И формировать их, скорее всего, Китай будет в течение всего текущего года, что будет толкать вверх цены на рынках сырья. Но из этого не следует, что нефть будет стабильно дорожать, а российскую экономику обязательно ждет устойчивый подъем. Просто наша экономика может начать расти раньше, чем американская и японская.
Министры экономического блока правительства связывают подъем нашей экономики с изменением ее структуры, снижением сырьевой составляющей, курсом на модернизацию. Как с этим дела?
Пока кризис не оказал глубокого воздействия на структуру отечественной экономики. В России от 20% до 50% предприятий в различных отраслях неконкурентоспособны, нуждаются в глубочайшей реструктуризации. Некоторые из них просто не будут востребованы в послекризисных условиях из-за высокой себестоимости продукции и ее безнадежной устарелости. Их придется закрывать. Правительство этого смертельно боится и делает все, чтобы оставить такие предприятия на плаву. В будущем российская экономика заплатит за это более медленными темпами роста.
Просматриваются ли хоть какие-то «точки роста» в российском реальном секторе?
Инициативу в условиях кризиса перехватили те регионы и компании, которые опираются на новейшие технологии и высокий уровень производительности. Хороший пример — калужский автопромовский кластер с прямыми иностранными инвестициями. Там на линиях завода «Вольво» сейчас не то что не остановлено производство — они перегружены заказами. В результате было принято решение об ускоренном вводе второй линии по производству грузовиков Renаult. Корейцы строят там целый город на 300 тыс. человек, чтобы обеспечить рабочей силой предприятия по производству комплектующих, которые там быстрыми темпами создаются.
Magna вводит мощности по производству комплектующих, строится огромный электрометаллургический завод, который будет обеспечивать продукцией весь этот автомобильный кластер. Возводится завод компании John Deere по производству сельскохозяйственной техники.* * В ходе визита президента США Барака Обамы в Москву американская сторона обещала инвестировать $80 млн в их калужский завод. Там создается даже современное сельскохозяйственное производство с участием швейцарцев — делают первоклассные сыры. Конечно, появление такого очага развития в период кризиса — признак начала структурной перестройки экономики. Рабочая сила из вымирающих предприятий, особенно из моногородов, скорее всего, начнет перетекать в такие места.
Новые опасности
Однако уже осенью нам пророчат вторую волну кризиса из-за роста банковских неплатежей по кредитам. Насколько серьезна эта угроза?
Оживление внутреннего спроса вкупе с притоком капитала, скорее всего, позволит многим предприятиям начать реализовывать продукцию и соответственно обслуживать свои долги. И многие банки, уверен, это почувствуют. Но одновременно Россия сталкивается с другой, гораздо более тяжелой проблемой. Она связана с тем, что российский бюджетный дефицит фактически является гигантским инструментом денежной эмиссии. Денежная масса увеличится в этом году примерно на 25%.
За счет чего?
Бюджетный дефицит по итогам года превысит 3 трлн рублей. Чтобы его покрыть, Банк России вынужден будет закупать валюту из Резервного фонда, эмитируя при этом дополнительные рублевые средства. Прирост денежной массы может возрасти примерно в два раза по сравнению со сценарными условиями, заложенными в федеральном бюджете.
Чем это чревато для экономики?
Высокой инфляцией. Российской экономике просто будет не под силу переварить такой прирост денежной массы. А темпы роста потребительских цен в России и без того одни из самых высоких на развивающихся рынках. Причем у правительства из-за плохого положения банков сейчас практически нет инструментов стерилизации этой денежной массы. Поэтому, скорее всего, правительству придется продолжить курс на укрепление рубля, другого способа нет. И это неприятная новость для экономики, потому что укрепляющийся рубль ослабляет конкурентоспособность обрабатывающей промышленности. Поэтому я опасаюсь, что все признаки оживления, о которых мы говорили, могут иметь краткосрочный характер и обернуться серьезными проблемами к началу будущего года — и более высокой инфляцией, и новым промышленным спадом.
У России период обвального падения, скорее всего, позади. Большинство специалистов сходятся во мнении, что мировая экономика находится уже практически на дне — по крайней мере, на том горизонте, который поддается прогнозированию. То есть в ближайшие месяцы никто уже не ожидает нового резкого падения экономики ведущих стран. К России это тоже относится. Правда, в нашей стране причины, по которым можно надеяться на замедление спада или даже некоторый подъем, совсем иные, чем в Америке и Японии.
И какие же?
Пошли вверх цены на нефть, и в Россию снова устремился капитал. Для нашей экономики сейчас это принципиально важно. В условиях оттока капитала в нынешнем году мы могли потерять почти 15% ВВП на обслуживание внешних долгов корпораций. Это огромное сжатие внутреннего спроса, которое невозможно было компенсировать ничем, даже бюджетным дефицитом. Сейчас, в условиях притока капитала, многие компании воспользовались окном возможностей — начали быстро рефинансировать свои долги. И в результате в мае-июне вместо оттока капитала мы увидели его приток.* * Согласно данным ЦБ, чистый приток капитала в мае-июне 2009 года составил $7,2 млрд. 1 Сжатие внутреннего спроса может прекратиться уже летом. Кроме того, на экономику действует сезонный фактор, а он благоприятный: у нас традиционно большая часть экономического роста происходит летом и в начале осени, и этот год вряд ли будет исключением. Поэтому, скорее всего, в российской экономике оживление произойдет даже раньше, чем в других странах.
Цена осторожности
Однако в мае (более поздних данных Росстата пока нет) вместо долгожданного подъема экономики снова наблюдался спад. Почему?
Весь эффект дополнительного майского снижения промпроизводства по отношению к апрелю вызван резким — на 25% — падением производства электроэнергии, газа и воды, которое носит преимущественно сезонный характер (в «докризисном» мае прошлого года аналогичное падение составляло 19,3%). Уже во втором полугодии сезонный фактор начнет работать в противоположную сторону. За сентябрь-октябрь 2008 года производство и распределение электроэнергии, газа и воды выросло по отношению к августу почти на 45%, несмотря на начало кризиса и отсутствие роста в обрабатывающей и добывающей промышленности в эти месяцы.
А что будет, если цена барреля снова покатится вниз, как это случилось прошлым летом?
Мне кажется, что сейчас на цену нефти влияют не столько фундаментальные факторы конечного спроса, сколько то, что Китай целенаправленно формирует запасы. Для Поднебесной это как бы запасы на черный день. И формировать их, скорее всего, Китай будет в течение всего текущего года, что будет толкать вверх цены на рынках сырья. Но из этого не следует, что нефть будет стабильно дорожать, а российскую экономику обязательно ждет устойчивый подъем. Просто наша экономика может начать расти раньше, чем американская и японская.
Министры экономического блока правительства связывают подъем нашей экономики с изменением ее структуры, снижением сырьевой составляющей, курсом на модернизацию. Как с этим дела?
Пока кризис не оказал глубокого воздействия на структуру отечественной экономики. В России от 20% до 50% предприятий в различных отраслях неконкурентоспособны, нуждаются в глубочайшей реструктуризации. Некоторые из них просто не будут востребованы в послекризисных условиях из-за высокой себестоимости продукции и ее безнадежной устарелости. Их придется закрывать. Правительство этого смертельно боится и делает все, чтобы оставить такие предприятия на плаву. В будущем российская экономика заплатит за это более медленными темпами роста.
Просматриваются ли хоть какие-то «точки роста» в российском реальном секторе?
Инициативу в условиях кризиса перехватили те регионы и компании, которые опираются на новейшие технологии и высокий уровень производительности. Хороший пример — калужский автопромовский кластер с прямыми иностранными инвестициями. Там на линиях завода «Вольво» сейчас не то что не остановлено производство — они перегружены заказами. В результате было принято решение об ускоренном вводе второй линии по производству грузовиков Renаult. Корейцы строят там целый город на 300 тыс. человек, чтобы обеспечить рабочей силой предприятия по производству комплектующих, которые там быстрыми темпами создаются.
Magna вводит мощности по производству комплектующих, строится огромный электрометаллургический завод, который будет обеспечивать продукцией весь этот автомобильный кластер. Возводится завод компании John Deere по производству сельскохозяйственной техники.* * В ходе визита президента США Барака Обамы в Москву американская сторона обещала инвестировать $80 млн в их калужский завод. Там создается даже современное сельскохозяйственное производство с участием швейцарцев — делают первоклассные сыры. Конечно, появление такого очага развития в период кризиса — признак начала структурной перестройки экономики. Рабочая сила из вымирающих предприятий, особенно из моногородов, скорее всего, начнет перетекать в такие места.
Новые опасности
Однако уже осенью нам пророчат вторую волну кризиса из-за роста банковских неплатежей по кредитам. Насколько серьезна эта угроза?
Оживление внутреннего спроса вкупе с притоком капитала, скорее всего, позволит многим предприятиям начать реализовывать продукцию и соответственно обслуживать свои долги. И многие банки, уверен, это почувствуют. Но одновременно Россия сталкивается с другой, гораздо более тяжелой проблемой. Она связана с тем, что российский бюджетный дефицит фактически является гигантским инструментом денежной эмиссии. Денежная масса увеличится в этом году примерно на 25%.
За счет чего?
Бюджетный дефицит по итогам года превысит 3 трлн рублей. Чтобы его покрыть, Банк России вынужден будет закупать валюту из Резервного фонда, эмитируя при этом дополнительные рублевые средства. Прирост денежной массы может возрасти примерно в два раза по сравнению со сценарными условиями, заложенными в федеральном бюджете.
Чем это чревато для экономики?
Высокой инфляцией. Российской экономике просто будет не под силу переварить такой прирост денежной массы. А темпы роста потребительских цен в России и без того одни из самых высоких на развивающихся рынках. Причем у правительства из-за плохого положения банков сейчас практически нет инструментов стерилизации этой денежной массы. Поэтому, скорее всего, правительству придется продолжить курс на укрепление рубля, другого способа нет. И это неприятная новость для экономики, потому что укрепляющийся рубль ослабляет конкурентоспособность обрабатывающей промышленности. Поэтому я опасаюсь, что все признаки оживления, о которых мы говорили, могут иметь краткосрочный характер и обернуться серьезными проблемами к началу будущего года — и более высокой инфляцией, и новым промышленным спадом.
Дмитриев Михаил Эгонович родился 24 февраля 1961 года. Выпускник Ленинградского финансово-экономического института им. Вознесенского (1983). Доктор экономических наук. В 1991–1993 гг. — народный депутат РФ. В 1994–1996 гг. — на руководящих должностях в Институте экономического анализа, Московском центре Карнеги. В 1997–1998 гг. — первый замминистра труда и социального развития РФ. 2000 г. — май 2004 г. — первый замминистра экономического развития и торговли РФ. С июня 2004 г. — научный руководитель, с октября 2005-го — президент фонда «Центр стратегических разработок».
