Два царя. В ожидании перехода власти из рук президента Путина в руки президента Медведева, при котором старый президент станет новым премьер-министром, все только и делают, что голову ломают: как же все-таки эта штука будет работать? Вспоминают старый, дореволюционный еще, анекдот: Офицер спрашивает солдата: — А скажи-ка мне, братец, что есть двуглавый орел? Солдат, вытянувшись по стойке «смирно», рапортует: — Урод, ваше благородие!
Большинство сходится на том, что двоевластие — конструкция столь же нежизнеспособная, как византийский двуглавый орел в реальной жизни. Излюбленный тезис спорщиков: не было такого, чтоб в России было два царя. На самом деле — все уже было.
Целых четырнадцать лет — с 1682 по 1696 год — на Руси одновременно царствовали два государя: Петр I и Иван V. Они были малолетними сыновьями преждевременно ушедшего в мир иной царя Алексея Михайловича, что существенно — от разных жен. Мать Ивана была из бояр Милославских, мать Петра — из конкурирующего рода Нарышкиных. Иван был ребенком болезненным, слабоумным, полуслепым. Но он был старше, и значит, стоял первым в линии престолонаследия. Петр был здоровым и талантливым.
Тогдашний патриарх принял трудное решение: провозгласил царем и благословил одного Петра. Хотя у будущего первого русского императора династических прав было меньше, все понимали, что Иван не сможет править. Но это — в будущем, а пока оба царевича были детьми, править за любого из них намеревались родичи. Милославские пошли на Нарышкиных, среди московской знати разгорелась жестокая борьба за власть. В Кремле вспыхнул стрелецкий бунт, многие из Нарышкиных были убиты. Чтобы прекратить кровопролитие, нашли компромисс: на трон возвели обоих братьев. Наступило двоецарствие. Но когда Петр вырос и возмужал, он, как сказали бы современные политологи, консолидировал власть, а Иван отказался от всех полномочий и до самой своей смерти лишь формально занимал место на троне рядом с Петром.
Политический маскарад
Был и другой — единственный в своем роде — случай, когда русский царь формально отказался от престола, а потом вернулся. Причем не кто-нибудь, а сам великий властолюбец Иван Грозный. Осенью 1575-го в Успенском соборе Кремля вместо него на царство был венчан касимовский хан Симеон Бекбулатович. Его провозгласили великим князем Всея Руси, а Грозный стал именоваться князем Иваном Васильевичем Московским. Формально страна была разделена на владения Симеона и на «удел» Ивана. Фактически правителем государства оставался Иван Васильевич, хотя, по словам Пискаревского летописца, он «ездил просто, что бояре, а зимою возница в оглоблех. А как приедет к великому князю Симеону, и сядет, далеко, как и бояря, а Симеон князь велики сядет в царьском месте».
Этот, по выражению Ключевского, «политический маскарад» остается одной из неразгаданных тайн отечественной истории. Чаще всего называют версию, будто Грозный был напуган предсказаниями волхвов, напророчивших, что в тот год будет «московскому царю смерть», и решил обмануть судьбу, сделав московским царем другого. Через 11 месяцев Симеон получил в удел земли в Твери, а Иван Грозный снова стал царем и правил Россией еще почти восемь лет.
Больше в истории России не было ни двоецарствия, ни единого случая, чтобы рядом с новым правителем в каком-то качестве продолжал действовать на политической арене его предшественник.
Люди возле трона
Случалось, однако, что рядом с правителями, особенно молодыми, недавно пришедшими к власти, стояли политически равновеликие фигуры. Правой рукой царяосвободителя Александра II, главным сторонником и двигателем либеральных реформ, к тому же, по мнению многих современников, гораздо более цельной и волевой личностью был старший из его братьев — великий князь Константин Николаевич, бессменный председатель Государственного совета, глава комитета по крестьянской реформе, командующий военно-морским флотом, и прочая, и прочая.
Но 1 марта 1881 года император погибает от рук террористов-народовольцев. Одно из первых кадровых решений, которое принял его сын, новый царь Александр III, — отправить могущественного дядю-либерала на покой. Заметьте — вопреки доселе незыблемой традиции, согласно которой великие князья в отставку не уходили.
23 мая 1881 года Константин Николаевич, отдыхавший в своем крымском имении Ореанда, получил письмо от статс-секретаря Головнина. Текст прямо-таки для учебника политологии:
|
«Его императорское величество изволил приказать мне написать вашему высочеству <...>, что нынешние совершенно новые обстоятельства требуют новых государственных деятелей, что, вследствие этого, состоялись по высшему управлению новые назначения и что его величество желает, чтобы вы облегчили ему распоряжения, выразив готовность вашу оставить управление Флотом и Морским ведомством и председательствование в Государственном Совете. Государь находит весьма благородной и достойной уважения мысль, что великие князья должны служить всю жизнь, полагает, что великие князья не могут проситься в отставку, но, конечно, вправе выражать желание оставить ту или другую должность. Звание генерал-адмирала, как пожизненное, генерал-адъютанта, члена Совета, Председателя комитета о раненых и вообще все почетное должно оставаться. По получении ответа вашего высочества на это письмо, Государь сам будет писать вам. Его величеству весьма не хотелось бы произвести тяжелое впечатление, не сказав в указе: «согласно желанию». Сверх того, Государь желал бы, чтобы вы отдохнули, успокоились, чтоб обстоятельства изменились и чтобы ваше высочество, вполне располагая своим временем, не считали себя обязанным торопиться приездом в Петербург».
Великий князь Константин Николаевич немедленно ответил, что согласен на отставку со всех постов.
Спорь, но подчиняйся
При этом надо понимать: даже самые влиятельные члены императорской семьи были воспитаны в духе искренней, глубокой веры в божественное предназначение царя-самодержца. Когда Александр III умер и на престол вступил нерешительный и слабохарактерный император Николай II, большинству современников, включая ближайших родственников, очень скоро стало очевидно, что власть — неподъемный груз для этого милого и мягкого молодого человека. Но даже самые сильные и авторитетные из них повели себя удивительным образом. Старший из братьев покойного Александра III, великий князь Владимир Александрович, увидев, что Николай II тяготится его авторитетом, стал, по свидетельству мемуаристов, намеренно держаться в стороне от государственных дел.
Великий князь Александр Михайлович, оставивший самые подробные воспоминания о жизни при императорском дворе, пишет о своем отце, великом князе Михаиле Николаевиче, родном брате царя Александра II, который дожил до начала XX столетия и в годы царствования Николая II был старейшим из мужчин Романовых:
«Из них наиболее опытным был мой отец, так как его двадцатидвухлетняя служба во главе администрации на Кавказе научила его искусству управления. Он был бы идеальным советником молодого Императора, если бы не был столь непреклонным сторонником строгой дисциплины. Ведь его внучатый племянник был его Государем, и как таковому, ему, надлежало оказывать беспрекословное повиновение. Когда Николай II говорил ему: «Я полагаю, дядя Миша, что необходимо последовать совету министра иностранных дел», мой отец кланялся и «следовал совету» министра иностранных дел. Привыкнув видеть во главе России людей зрелого ума и непреклонной воли, Великий Князь Михаил Николаевич никогда не сомневался в конечной мудрости решений своего внучатого племянника, что аннулировало потенциальную ценность его всестороннего понимания вопросов управления Империей».
Выбор Медведева
Президент России, разумеется, не царь, хотя Ельцина за глаза называли царем, а инаугурация Владимира Путина до боли напоминала сцену торжественного въезда в Кремль государя-императора из михалковского фильма «Сибирский цирюльник». Но главное — многовековая российская самодержавная традиция в полной мере отразилась в действующей Конституции России, наделяющей президента страны едва ли не большей властью, чем та, что была у царя.
Сумеет ли, захочет ли Дмитрий Медведев эту власть употребить или сыграет роль современного Симеона Бекбулатовича, окажется ли он решительным и волевым правителем, как Александр III, или полной его противоположностью, как это случилось с Николаем II, — нам этого до времени знать не дано.