Единственным российским экспертом, заявившим The New Times, что Путин пойдет на реформы после возвращения в Кремль, оказался директор Агентства политических и экономических коммуникаций Дмитрий Орлов. «Конечно, Путин вернется как реформатор. Вернется новый Путин, политик с определенной повесткой дня, которая была заявлена в его сегодняшнем выступлении, она заявлена в том, что создано Агентство стратегических инициатив, — уверен политолог. — Основа этой программы — новое взаимодействие власти с обществом, новая экономическая политика, основанная на демонополизации, на повороте к частному бизнесу. Характеризовать Путина и складывающуюся политическую конфигурацию как диктатуру — как минимум неадекватно». С известными оговорками близкого к Кремлю политтехнолога поддержал и ученый из Гарвардского университета Марк Креймер: «На определенные реформы Путин вполне может пойти — в русле тех шагов, которые он предпринимал на заре своего президентства — в 2000–2002 годах. Но не более того», — считает заокеанский специалист по России.
Диктатура?
В то, что с возвратом Путина на президентский пост в стране усилятся авторитарные тенденции, а о реформах можно забыть, верят как оппоненты правящего режима, так и независимые эксперты. «Путин возвращается к нам в роли Лукашенко. Нас ждут социально-экономические потрясения, протесты, кризис — все, что ждет обычную авторитарную страну», — уверен бывший вице-премьер, сопредседатель Партии народной свободы (ПАРНАС) Борис Немцов. «Ну какой он реформатор? — задается риторическим вопросом Евгений Ясин, научный руководитель Высшей школы экономики. — Достаточно вспомнить, как Путин практически игнорировал программу Грефа — во всяком случае в той части, что касалась институциональных реформ, как посадил Ходорковского и Лебедева, поставил крест на сильных правых партиях, чтобы понять: предпосылок для благих перемен немного. У меня надежд на то, что он откажется от пресловутого метода ручного управления экономикой, нет никаких, и на выборы я не пойду». По мнению профессора Российской экономической школы Константина Сонина, Путин — давно уже диктатор. «Конечно, речь не идет ни о какой тоталитарной или даже просто жесткой диктатуре, но это во многих отношениях полноценная личная диктатура, — уточняет эксперт. — В ХХ веке в Латинской Америке было немало таких лидеров. Перон — очевидный пример. Глубокие же реформы с его стороны на 12-м году пребывания у власти весьма маловероятны».
Владимир Гельман, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, тоже не видит причин для того, чтобы Путин вдруг, став президентом, начал проводить реформы. «Хотел бы (Путин) реформ — давно бы их начал», — говорит Гельман. Пойдет ли Путин по пути закручивания гаек, ужесточения режима? Если самоцелью для него станет сохранение статус-кво на долгие годы — а скорее всего, именно так и будет, — то может пойти, хотя бы с целью устранения тех, кто, как ему может показаться, способен его подсидеть. Гельман проводит аналогию со свергнутым египетским президентом Мубараком, который находился у власти 30 лет: «Путин — это Мубарак с ядерным оружием: если его начнет кто-нибудь свергать, он без колебаний нажмет красную кнопку». «Если бы Путин учился в каком-нибудь колледже для диктаторов, то за свои сегодняшние действия он получил бы «пятерку», — резюмирует Гельман.
А вот военным сама постановка вопроса о каких-то переменах кажется неуместной. «В категориях диктатор-реформатор мы не рассуждаем, — говорит сотрудник аппарата командующего Сухопутными войсками генерал-майор С. — Нам важно знать, кто в стране царь! Путин — это ясность». Медведев же таким «царем» стать так и не смог, соглашается с коллегой высокопоставленный функционер Генштаба, генерал-лейтенант Н.: «Лично я всегда знал, что у нас Главнокомандующий один. И это не Дмитрий Анатольевич. Еще в разгар грузинских событий я попытался доложить президенту о ситуации в Южной Осетии. Так он меня прервал, мол, это не ко мне. Иди Главному доложи. С тех пор в Генштабе путаницы с субординацией никогда не было: ВПК и Минобороны крутятся в треугольнике Сердюков — Чемезов — Путин. Фамилия Медведев здесь не обсуждалась и не обсуждается».
Застой?
Но большинство экспертов считает, что страну ждет застой. У власти нет инструментов для массовых репрессий, так что опасаться закручивания гаек не стоит, уверен и ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев. Бояться, по его мнению, следует скорее массового отъезда свободных и талантливых людей: «Реформы объективно необходимы. Без них Россия обречена на отставание. Но Путин — исключительно неподходящий кандидат для их проведения».
Схожей точки зрения придерживается и президент фонда «Индем» Георгий Сатаров: «Изменений в поведении и методах управления Путина ожидать не стоит. Инерционный процесс будет продолжаться». «В России за 11 лет властвования тандема никаких серьезных реформ не проводилось, хотя они давно назрели — и в пенсионной сфере, и в ЖКХ, и в налоговой области, и в вооруженных силах, и в социалке», — сетует президент Российской финансовой корпорации Андрей Нечаев.
Такой подход в принципе разделяет директор по макроэкономическим исследованиям ГУ-ВШЭ Сергей Алексашенко: «Не будет ни ярко выраженного реформатора, ни диктатора, — будет нечто среднее». Впрочем, среднее не значит всегда одно и то же, оговаривается эксперт. Путина во власти страна наблюдает уже три срока — два президентских и один премьерский, «и все три срока он был разный. И сейчас, не сомневается Алексашенко, «Путин явит нам какое-то новое лицо».
Политолог Ростислав Туровский полагает, что Путин после 2012 года возьмет на вооружение ту политику, которая поможет ему как можно дольше оставаться у власти. Нет, речь не идет о реальных структурных реформах — «это будет маневрирование, связанное с бюджетными ограничениями, а потому на будущее правительство может свалиться неприятная задача проведения непопулярных реформ». Но ведь будущее правительство — это прежде всего нынешний президент Медведев, которого многие в России и на Западе восприняли как главного идеолога модернизации. Эксперт Национального центра научных исследований (Франция) Мари Мендрас не видит особых нестыковок в сооружаемой Путиным конструкции. По ее словам, Медведев-премьер — это сигнал российскому общественному мнению и западным партнерам: «Ничего не меняется, мы по-прежнему верны идеям модернизации и рассчитываем на помощь Запада, которому, как и прежде, будем продавать газ».
Марк Креймер из Гарварда однако замечает, что то, в какой беспрецедентной форме Путин объявил о своем решении вернуться в Кремль, свидетельствует о «полном разрыве со всякими принципами демократической политики»: «После смерти Иосифа Сталина в России не было такой концентрации власти в одних руках, как сейчас», — утверждает ученый, составивший знаменитую «Черную книгу коммунизма».
Материал подготовили Ольга Бешлей, Дмитрий Докучаев, Анатолий Ермолин, Егор Мостовщиков, Зоя Светова
Tweet
