На питерском комбинате «Красная нить» склады переполнены товаром. Такое здесь было, пожалуй, лишь однажды — в середине 90-х, когда зарплату выдавали нитками. «Спрос на нитки резко упал еще в ноябре 2008 года, — жалуется Ирина Платонова, заместитель директора комбината «Красная нить». — И мы сразу это почувствовали. У нас с января по июнь производство снизилось на 44%». Главная причина очевидна: основные клиенты фабрики — швейные предприятия, выпускающие спецодежду, — резко сократили производство. Из-за этого «Красная нить» не работала в январе и марте, в июне перешла на 4-дневную рабочую неделю, а на весь июль — останавливается. В августе, полагает замдиректора, придется и дальше сдерживать выпуск. И в этом виноват не только кризис.
Съехали с катушек
Исторически в России 90% всех швейных ниток выпускал питерский «куст», состоящий из трех предприятий. Это Прядильно-ниточный комбинат им. Кирова (основан в 1833 году), комбинаты «Красная нить» (1849) и «Советская звезда» (1873). В июле все три временно останавливаются.
Сегодня они в заложниках у легкой промышленности, падение в которой в январе–мае 2009-го составило 22% (по отношению к аналогичному периоду 2008-го). Кризис буквально выкашивает их смежников — швейные фабрики, ателье, производителей обуви, которые либо резко снижают производство, либо закрываются совсем. Отечественный легпром, оставшись без последнего средства выживания — кредитов, оказался один на один с заклятым конкурентом — Китаем. В этом общем клубке невезения очутились и «ниточники».
«Китайцы нам дорогу переходят, — жалуется Галина Тимошкина, директор по производству Прядильно-ниточного комбината им. Кирова. — У них нитки ярче и процентов на 30 дешевле. Многие наши швейники на яркость и дешевизну покупаются, а потом не знают, куда деваться: китайские рвутся быстро, часто линяют при стирке». Тимошкина переживает: нитки, по ее словам, — стратегический товар, и случись что, военную форму шить китайскими нитками — преступление. На комбинате им. Кирова честно пытаются выиграть конкуренцию: к примеру, здесь гордятся своим ноу-хау — суперпрочной армированной нитью, на которую у фабрики даже есть патент. Но конкуренты по-прежнему впереди: в Китае производство лавсана — полиэфирного волокна для синтетических ниток — дотируется государством, а российские ниточные комбинаты вынуждены покупать лавсан за границей. К примеру, «Красная нить» закупает его в Польше и Южной Корее, та же схема и у «Советской звезды».
«Мы работаем полностью на импортном сырье, — рассказывает Екатерина Сеньшова, заместитель директора по экономике и финансам комбината «Советская звезда». — Покупаем его по мировым ценам и зависим от курса валют. С учетом того, что в конце прошлого — начале этого года рубль сильно упал, конкуренцию с дешевым китайским товаром выиграть по определению не можем». Кроме того, производство ниток крайне энергоемкое: например, крашение требует большого количества воды, газа и электроэнергии, цены на которые каждый январь взлетают. Один только тариф за установленные мощности, по словам замдиректора, вырос в этом году на 37,5%. Таким образом, основные составляющие «ниточного» кризиса — падение спроса со стороны смежников, необходимость закупать сырье за границей, подорожавший доллар и дешевый импорт — напрямую связаны с условиями существования всей отечественной легкой промышленности. В кризис ее хронические болезни обострились настолько, что скоро нитки могут уже не понадобиться: шить будет нечего.
Больной еще жив
Ситуация с нитками показательна для всего отечественного легпрома: доля китайских швейных ниток, в том числе контрабандных, на российском рынке, по разным оценкам, составляет от 30% до 50%. И «благодарить» за это надо китайское правительство. Еще полгода назад легкая промышленность Поднебесной лежала на боку: фабрики, как и в России, останавливались, экспорт упал на 25%. Среди производителей началась паника: чтобы не прекращать производство, они были готовы продавать товар по самой бросовой цене. И тогда власти сделали спасительный ход. «Правительство Китая снизило ставки кредитов для предприятий легпрома до мизерных 0,5–1% и продлило их на 5 лет, — рассказывает Юрий Яблоков, генеральный директор текстильной корпорации «Нордтекс». — Кроме того, оно выкупило на себя иностранные кредиты своих предприятий и ввело дополнительные дотации на экспорт. В результате вся легкая промышленность в Китае заработала. И когда в начале 2009 года у нас резко вырос доллар, китайцы смогли предложить цену на 20% ниже в долларах, чем у нас. В итоге в мае-июне в России начался вал дешевого импорта продукции легкой промышленности, и ниток в частности».
Юрий Яблоков убежден: большинство российских предприятий легкой промышленности вполне способны конкурировать с китайскими по себестоимости. Зарплата китайского и российского работника в этом сегменте примерно одинакова — $200–250 в месяц. Цены на энергоресурсы — тоже.
Разница — в дотациях на закупку сырья (в России их нет, в Китае на поддержку внешнеторговой деятельности и экспортных отраслей тратится около 10% ВВП) и в налогах (НДС и налоги на оплату труда в Китае в 5–7 раз ниже, чем в России). Кроме того, в Китае новые производства первые несколько лет полностью освобождаются от налогов, а на 10 лет — от налога на имущество. «Таким образом, вся наша неконкурентоспособность с Китаем находится в области государственного дотирования, налоговой базы и стоимости энергоносителей, — резюмирует Яблоков. —
Если бы мы работали в равных условиях с Китаем, то чувствовали бы себя прекрасно».
Казалось бы, удорожание импорта, произошедшее из-за кризиса, должно было подстегнуть российский легпром к росту. «С одной стороны, ослабление курса рубля и снижение объемов импорта создают положительную конъюнктуру, при которой отечественные производители могут рассчитывать на импортозамещение, — говорит Максим Клягин, аналитик УК «Финам менеджмент». — Но сегодня почти невозможно получить кредиты на поддержку производства, а спрос со стороны населения падает: в кризис люди предпочитают покупать товары первой необходимости».1
В этих условиях поднять лежачую отрасль смогут только крупные инвестиции, считает Максим Клягин. Однако и до кризиса легкая промышленность была малопривлекательной для частного капитала: она требует системных преобразований и защитных мер со стороны государства, в частности, регулирования пошлин и защиты от контрафакта, который в сегменте легкой промышленности, по оценкам независимых экспертов, составляет около 50%.
По оценке премьер-министра РФ Владимира Путина, нелегальная продукция занимает около 40% российского рынка товаров легкой промышленности. По его словам, несколько лет назад доля контрафакта была больше — 70%. В 2009 году, как заявил премьер, планируется выделить из бюджета 200 млн рублей на субсидирование процентных ставок по кредитам на закупку сырья и 90 млн рублей на субсидирование процентных ставок по кредитам на техническое перевооружение предприятий легпрома. (Из выступления на заседании президиума правительства 1 июня 2009 г.)
В России около 70% предприятий легкой промышленности являются градообразующими для малых городов. До кризиса численность занятых в отрасли составляла 487 тыс. человек (4,3% от общей численности обрабатывающих отраслей), 75% из которых — женщины. В марте 2009-го объявил себя банкротом крупнейший игрок рынка — «Альянс «Русский текстиль» (входят 18 предприятий), не сумевший рассчитаться с кредиторами, в мае 2009 г. обанкротилась «Волжская текстильная компания».
ФОТО КАБАР
