«Я могу только надеяться». О том, каковы перспективы освобождения Михаила Ходорковского, его мать Марина Филипповна Ходорковская говорит весьма осторожно. Зачем лишаться возможного свидания?..
Что сейчас происходит с делом вашего сына?
Все идет потихонечку. Каждый день его возят в прокуратуру в Читу. Он читает там свое дело. Больше ничего не происходит.
Многие говорят, что новоизбранный президент Медведев помилует Михаила Борисовича. Как вы думаете, это может произойти?
Я могу только надеяться. Никаких других чувств у меня нет. И это не та тема, которую мы с Мишей можем там обсуждать и о чем мы можем говорить.
Когда вы виделись в последний раз? В каком состоянии он сейчас?
21 марта я прилетела в Москву. А виделась с ним 19-го. Он совершенно в бодром состоянии. Духом не упал. Выглядит, конечно, хуже, потому что все-таки после голодовки еще не так много времени прошло, бледненький. Ну, ничего. Духом — крепче всех нас.
Как вы считаете, он должен подавать прошение о помиловании?
Это его дело, и я в это не вмешиваюсь. Даже не буду задавать ему этих вопросов. И вообще есть темы, на которые мы не разговариваем. Что я лично могу сказать? Ничего. Это должно быть его решение. Понимаете, понять, будет или не будет, можно только тогда, когда ты просидел там четыре года. Вот тогда это можно понять. А мы ничего не можем сказать.
В начале мая истекает срок предварительного расследования по второму делу. Как вы думаете, будет ли дан ход этому делу?
Трудно сказать... Пока что из того, что я вижу, никаких поворотов в лучшую сторону нет. Понимаете, хоть бы полшажка, четверть было бы — я не говорю в отношении нашего дела, а вообще по любым делам. Пока что все как было, так и есть.
Спасибо вам большое, Марина Филипповна.
Вы тоже поймите меня... Там ведь поговорить ни о чем вот так вот нельзя. Понимаете, когда в колонии он был, давали три дня. Можно было хоть как-то пошептаться. А тут мы сидим за столом друг против друга, сбоку сидит человек. Поэтому там, кроме семейных вопросов, практически ни о чем нельзя говорить. И я знаю темы, на которые нельзя говорить. Уж это все мне известно за эти годы. Поэтому я и не начинаю. Зачем? Чтобы мне в следующий раз свидания не дали? Можно так, знаете, глазами что-то такое друг другу сказать... Многие темы запретны. Семейные дела — пожалуйста. Про лицей мы говорим, да. А все остальное — нет.