Vita brevis, ars longa — жизнь коротка, искусство вечно. В 1936 году простая домохозяйка Маргарет Митчелл написала бестселлер «Унесенные ветром», очень скоро, в 1939-м, экранизированный. Качественный текст и великие актеры Вивьен Ли и Кларк Гейбл навсегда сделали правыми, несправедливо обиженными и достойными восхищения и сострадания воевавших за неправое дело южан, а северян и самого Линкольна превратили в грабителей, насильников, извергов, чуть ли не в эсэсовцев. В контексте войны Севера против Юга (1861–1865 гг.) слово «янки» стало восприниматься как ругательство.
Тогда же талантливый одессит Валентин Катаев написал книгу, на которой воспитывались поколения советских детей, — «Белеет парус одинокий», где наши Том Сойер и Гек Финн, то есть Петя Бачей и Гаврик Черноиваненко участвуют в том, что стало (в том числе с легкой руки русской литературы) в глазах современников и потомков «революцией 1905 года».
„
Получается, что качество литературы становится в глазах читателей достоверностью. Тем хуже для истории. И для читателей романов
”
Как же писателям удалось отменить историю? Все мы читали в детстве «Хижину дяди Тома» еще одной домохозяйки Гарриет Бичер-Стоу. Даже президент Линкольн был впечатлен и сказал, что «маленькая женщина развязала большую войну». Но куда этой книжке, такой наивной и прямолинейной, против романа о любви, о героической армии южан и подвижниках из ку-клукс-клана, об их стоицизме, благородстве и гармоничной жизни с черными рабами. А тем более против южанина Фолкнера, который силой своего гения и престижа окончательно добил историческую правду, укрепив «южную» версию «Унесенных ветром». Куда прописям «Хижины дяди Тома», где маленькая девочка Ева проповедует аболиционизм, против самого кассового фильма в истории США, выигравшего восемь «Оскаров».
Конечно, американцам этот роман и этот фильм повредить не смогли, но российский читатель остался с выводом, что в рабстве не было ничего страшного, благо за плечами у нас тоже изысканная дворянская цивилизация, от Пушкина до Тургенева, вишневые сады которой выросли на труде и унижении поколений крепостных крестьян.
А вот Валентин Катаев больше преуспел. Его повесть — это оправдание не только 1905 года, но и 1917-го. Мытарства честного интеллигента Бачея, Петиного отца, выгнанного из гимназии за лекцию о Толстом; отвратительные жандармы; погромы; антисемитка и рыночная мафиозница мадам Стороженко; «кровавый царский режим»; Николай II как «Николай Палкин»; светлые образы одесских большевиков, стреляющих в солдат и казаков; прелестный дедушка Гаврика, забитый в участке; милейший большевик Терентий… Петя и Гаврик, подносящие боевикам патроны, романтика восстания на «Очакове», беглый каторжник и симпатяга, матрос с «Очакова» Родион Жуков. И рядышком стоит «Лейтенант Шмидт», гениальная поэма Пастернака.
Получается, что качество литературы становится в глазах читателей достоверностью. С литературой южане США заткнули за пояс даже Харпер Ли и ее антисегрегационный роман «Убить пересмешника».
А у нас вышло еще ужаснее, ведь жандармы писать вообще не умеют, разве что протоколы допросов. Тем хуже для истории. И для читателей романов, которые рано или поздно налетят на ее острые рифы, скрытые волшебной синей гладью искусства.
Американцы рациональны, они покончили с ку-клукс-кланом и сегрегацией и избрали Обаму вопреки Фолкнеру и «Унесенным ветром». А мы, как дети Гаммельна, пошли за дивной музыкой русского искусства прямо на дно. И до сих пор пускаем пузыри.
Tweet
