Десять или даже двенадцать, если соглашаешься на две совсем бледные страницы. Наверное, Галич, написавший, что она «берет четыре копии», пихал в свою «Эрику» не папиросную бумагу. Папиросная давала с одной закладки 10 экземпляров «Хроники текущих событий» (ХТС). Владимир Ульянов бы расстроился, если бы узнал, что не только «Искра», но и ХТС может быть прекрасным «коллективным организатором». Наш диссидентский мир, настоящий (в отличие от лживого и выдуманного советского) был очень тесен. Одни и те же люди делали «Хронику» и распространяли ее (пускали через верные руки в широкий мир), были не только ее изготовителями и составителями, но и действующими лицами. «Сегодня — ты, а завтра — я» — так мы жили.
Вот мы (Лева Волохонский, которого уже нет; Ира Каплун, которой тоже нет; Володя Борисов, выброшенный насильно, в наручниках, во Францию, и я) лежим на ковре у Иры на квартире и составляем письмо в защиту Владимира Свирского, народника и геолога. А потом берут Леву, и мы пишем уже о нем. А в 1978-м — моя очередь, и пишут без меня. Наташа Горбаневская (ласково — Воробышек) делала первые ХТС, и я попала ей на карандаш, то есть на ручку и машинку (первые листовки 1969 года во Дворце съездов, первый арест). Потом в 1970 году мы встретились в казанской спецтюрьме, и я, затаив дыхание, слушала на прогулке ее гениальные стихи, а потом еще 15 лет их распространяла.
Одни и те же люди делали ХТС; распространяли там- и самиздат; писали правозащитные письма; собирали подписи; свято хранили Фонд помощи политзаключенным из солженицынских гонораров; выходили к Пушкину на «Твербуле» то 5 декабря в 18 часов, то (потом) 10 декабря в 19 часов и снимали шапку по правам человека, и сидели вместе в отделении милиции. Эти же люди стояли на морозе у зданий судов (в зал не пускали), где судили диссидентов по статьям 70 и 190 прим; и на скамье подсудимых сидели потом опять-таки они. Встречались в лагерях, в Перми (-35, -36, -37), в Потьме. «Хроника» не была бесстрастной летописью; ее можно назвать Черной книгой из шварцевского «Дракона», куда Провидение записывает все беззакония и злодейства.
«Хроника» стала той Чашей Святого Грааля, вокруг которой объединились все порядочные люди. Так что у диссидентов вопрос об объединении решался не на съездах и без склок. ХТС, Хроника защиты прав человека, Хроника Литовской католической церкви — только там было главное, насущное: кого посадили за устное или письменное слово; сколько дали; какие ужасы творятся в спецтюрьмах, как тяжело в СИЗО и лагерях; как угнетают крымских татар и религиозников. А ракеты, космонавты, балет, съезды и сладкое вранье — все это не имело никакого значения, потому что если в стране есть узники совести, в ней больше ничего существенного нет.
И когда потекла цепочка этих самых узников — В. Мирзаянов, А. Никитин, В. Орехов, Г. Пасько, а 11 декабря 1994 года танки пошли к границе Чечни, я поняла, что мы пропали, и развязка — только вопрос времени. «Хроника» была настоящим СМИ, хотя кроссвордов и отдела спорта в ней не водилось. Поэтому трижды прав был Александр Подрабинек, когда в 1987 году затеял продолжение: «Экспресс-Хронику», дожившую до марта 2000 года, до Путина. Сейчас еще сохранились остатки свободной прессы, но если мы еще откатимся назад, то без ХТС нам не обойтись. «Виток спирали вытянут. Толкуй — не хватит сонника. Текут опять события в законченную «Хронику» (Н. Болтянская). «Хронику» делали правозащитники, они же и журналисты. И строки Беллы Ахмадулиной — лучший закон о печати: «Как будто сохранны Марина и Анна, и нерасторжимы словесность и совесть».