В каннском конкурсе 2008 года русских фильмов нет, но зато они есть в параллельных программах. Здесь и драма «Шультес» Бакура Бакурадзе, и игровой дебют документалиста Сергея Дворцевого «Тюльпан», и дипломная «Гата» Дианы Мкртчян. Самый же вероятный претендент на «Золотую камеру» за лучший дебют — фильм с вызывающим названием «Все умрут, а я останусь» Валерии Гай-Германики
Вот несколько поводов надеяться на успех. Во-первых, режиссер Валерия Гай-Германика — идеальная героиня международного фестиваля: 24-летняя хрупкая блондинка, чья эпатажная повадка и былой опыт в неигровом кино неизбежно обратят на себя внимание репортеров. Участвовать в смотрах, пусть и не каннского масштаба, ей не впервой. Эта выпускница мастерской Марины Разбежкиной уже показывала свои фильмы на фестивалях «Кинотеатр.doc», а в прошлом году скандализировала «Кинотавр» конкурсной документальной картиной «День рождения инфанты» о современных садомазохистах. К тому же Канны (впрочем, как и Венеция, Берлин или Роттердам) жаждут узнать хоть что-то о нынешней России; их отборщики год за годом с трудом продираются сквозь гущу неправдоподобного гламура и неопатриотической конъюнктуры в поисках реалистического кино.
Почему Гай-Германика?
Улов этого года — из числа удачных, но и на этом фоне Гай-Германика смотрится выгодно. В ее картине нет претензий на глобальные метафоры и философские обобщения, ее не упрекнешь в чрезмерном внимании к маргинальным территориям, действие разворачивается здесь и сейчас — в одной очень средней школе сегодняшней Москвы. При этом президент жюри «Золотой камеры» Бруно Дюмон — сам гадкий утенок фестивального мира, каждый его фильм дружно освистывают, а потом награждают. Ему картина Гай-Германики может понравиться. Вся эта математика давно известна, но не всегда работает, иначе итоги любых фестивалей можно было бы предсказать заранее. Может, Гай-Германику в Каннах будут носить на руках, а может, и нет; не исключено, что предпочтут другого россиянина-дебютанта или вовсе не заметят нас. Существеннее то, что режиссер инфантильных «Девочек» (неигровая работа Гай-Германики, награжденная пару лет назад «Кинотеатром.doc») выросла в серьезного автора, с которым теперь придется считаться даже тем, кому ее игровой дебют не понравится.
«Все умрут, а я останусь» — превосходный фильм. Смотрится на одном дыхании, как триллер. Правдоподобен и трогателен, скуп в средствах, нанизан на живую эмоцию сопереживания, как модное ныне в Европе румынское кино. Не нуждается ни в актерских звездах, ни в закадровой музыке, не считая оглушающего дискотечного хита, необходимого по сюжету «боевика» группы «Звери».
Груз-2008
«Я ухожу, ухожу красиво…» — вульгарный привязчивый мотив, под который разочарованные в любви школьницы неумело режут вены; однако на каком-то уровне подсознания музыка действует и на зрителя. Так трудно было выгнать из памяти Юрия Лозу с его «Маленьким плотом» после «Груза-200». Эффект сходный; герои живут в мире китча, и это делает их настоящими, непридуманными даже для тех, кто в жизни не стал бы слушать «Зверей» или Лозу. Из «Груза-200» и А гния Кузнецова — одна из трех актрис, сыгравших подружек-девятиклассниц (остальные двое, Полина Филоненко и Ольга Шувалова, играют так же превосходно). Сравнимо и впечатление, которое оставляют эти фильмы: беспросветный мрак повседневности, неочевидный намек на просветление к финалу, точный слепок с невыносимо узнаваемой отечественной реальности.
На этом параллели кончаются. «Все умрут, а я останусь» избегает масштабных символов, разговоров об эпохе и о душе, не щеголяет шокирующими эпизодами. Здесь никто не убивает и не умирает, не считая отошедшего в мир иной кота. Груз, однако, ничуть не легче.
Как бы игрушечный мир «девочек на грани» включает в себя все необходимые компоненты подлинной драмы. Дружба до гроба — и предательство при первой возможности (пусть речь идет всего лишь о том, кто в чьей компании пойдет на дискотеку). Очарование — и разочарование (хотя бы и в форме первой выпивки, завершившейся полуобмороком на холодном кафеле школьного сортира). Любовь (пусть объект невнятен и даже нереален) — и ненависть: никто нож в сердце не втыкает, но и истерическая драка двух старшеклассниц на школьном дворе рвет сердце участникам и свидетелям (в том числе зрителям) трагедии. Вселенная маленьких драм требует тончайшей драматургической хирургии, которую здесь обеспечил, в частности, соавтор сценария Александр Родионов, создатель удачной новейшей адаптации распутинской повести «Живи и помни» и постоянный соратник Бориса Хлебникова. Который, кстати, в прошлом году сделал фильм «Уехал» вдвоем с Гай-Германикой. Все связано, все не случайно.
Замри, умри, воскресни
В игровом дебюте Гай-Германики, несмотря на молодежную ершистость интонации, сленг и мат, легко увидеть продолжение традиции советского подросткового кино, в том числе главного школьно-психологического «блокбастера», фильма «Чучело». Вместе с тем это кино о «воспитании чувств», переходе во взрослое состояние. Последней отечественной картиной на эту тему — о приключениях двух детей в прекрасном и яростном мире — была драма Виталия Каневского «Замри-умривоскресни», получившая в 1990-м «Золотую камеру» в тех же Каннах. Традиция восходит и к другим дебютам, в которых экранный персонаж вступал во взрослую жизнь одновременно со вступлением автора в профессию: элегическое «Иваново детство» Андрея Тарковского («Золотой лев» в Венеции) или бунтарские «400 ударов» Франсуа Трюффо (каннский приз за режиссуру). Вспомнятся и картины не столь юных авторов, обретавших с персонажами-детьми неожиданную свежесть взгляда: «Детки» Ларри Кларка, «Слон» Гаса Ван Сэнта, «Розетта» братьев Дарденнов (ее героиня явно сродни девятиклассницам Гай-Германики).
Взросление — всегда драма, построенная по архетипическому канону: замри в ожидании, умри хотя бы ненадолго (слегка порежь вены, например), потом воскресни, став другим. Будем, впрочем, осторожны: перейдя к общим словам, немудрено растерять магию конкретной истории, рассказанной с экрана. А может, секрет не только в очевидном даре режиссера, но и в ее возрастной близости к девчонкам, мечтающим о первой школьной дискотеке, где все мечты непременно сбудутся? Канны — вполне себе дискотека.