Архиерейский собор Русской православной церкви, одного из самых могущественных институтов страны, принял решения, которые способны оказать самое серьезное влияние на жизнь православных в России. Это и вопрос о церковном суде, и лишение сана епископа Диомида, и учение «о достоинстве, свободе и правах человека»
Архиерейский собор, который состоялся на прошедшей неделе в Москве, не обошелся без скандала: первый день знаменовался кулачными боями между сторонниками епископа Анадырского и Чукотского Диомида и «православным корпусом» прокремлевского движения «Наши», решившего грудью встать на защиту патриарха Алексия от нападок епископа. В последний день собора иерархи приняли решение лишить инакомыслящего епископа сана, если он не покается.
Между Богом и людьми
Один из самых принципиальных и во многом болезненных вопросов, который обсуждал собор, касался церковного суда. Уже временное положение о церковном судопроизводстве вызвало немало критики: оппоненты называли предложенную в нем судебную систему «неправосудной». Окончательный вариант, принятый на соборе, наделяет епископов практически абсолютной властью. Достаточно сказать, что в случае если епархиальный архиерей не удовлетворен результатами рассмотрения дела в епархиальном суде (в котором он сам назначает трех судей из пяти), то он может возвратить дело на новое рассмотрение. А при несогласии с повторным решением вправе вынести собственный предварительный вердикт, который «вступает в законную силу немедленно». И только потом дело направляется в Общецерковный суд второй инстанции для принятия окончательного решения.
Надо заметить, что в Русской церкви никогда не было отдельных судебных инстанций: право «вязать и решить» принадлежало епархиальному архиерею1 и собору во главе с митрополитом или (когда отменили соборы) Синоду с обер-прокурором. Вопрос о специальных церковных судах ставился в РПЦ дважды: сначала еще в ходе реформ 1860-х, потом на Поместном соборе 1918 года. Оба раза епископат встречал реформы в штыки. И понятно почему: первый проект, XIX века, вводил выборность судей для апелляционной инстанции и состязательность процесса. А инициаторы второй реформы даже допускали участие мирян в составе церковных судов и отстаивали принцип разделения церковных властей — на административную и судебную. Неудивительно, что иерархи на это не пошли: реформа лишала их реальной власти.
Нынешнее положение о церковном суде вроде ничем архипастырям не грозит. Заметно, что авторы этой третьей в истории РПЦ попытки судебной реформы приложили максимум усилий, дабы она прошла через верхушку Церкви: ни о каких мирянах, состязательности процесса и даже его открытости речь не идет. Не говоря уже о презумпции невиновности.
Впрочем, может быть, правы те, кто считает, что даже в таком ущербном виде суд сумеет оказывать влияние на архиерея. «Если раньше можно было полностью игнорировать такие реалии, как общественно-церковное сознание, то теперь это будет сделать сложнее, — надеется кандидат богословия игумен Вениамин (Новик). — Епископу станет труднее быть полностью независимым от окружающих его клира и паствы».
Свобода: версия РПЦ
Второй из принятых на соборе документов — «Основы учения Русской православной церкви о достоинстве, свободе и правах человека». По оценке специалистов, текст изменился по сравнению с первоначальной Декларацией, принятой в 2006 году, и изменился в лучшую сторону. Нет, Церковь по-прежнему не готова признать ценность свободного диалога с миром, она как бы ведет с ним некий торг и согласна терпеть до поры до времени, если есть надежда, что рано или поздно этот мир придет в Церковь. «В силу власти греха, свойственного падшей человеческой природе, никакое человеческое усилие недостаточно для достижения подлинного блага, — гласят «Основы». — Следовательно, человеку не обойтись без помощи Бога и тесного соработничества с Ним, так как только Он является источником всякого блага». Однако новый документ в отличие от Декларации о правах и достоинстве человека X Всемирного русского народного собора хотя бы признает «онтологическое достоинство каждой человеческой личности», тогда как соборная Декларация признавала за человеком лишь некую «ценность», а достоинство он приобретал, только «совершая добро».
Официальные церковные идеологи вводят свою градацию свободы, различая свободу выбора и свободу как освобождение от греха. Свобода выбора не есть абсолютная и конечная ценность. Свобода, которая делает плохой выбор, то есть приводит ко греху, должна быть осуждена. А хорошая свобода — это свобода, которая освобождает от греха. «Зло и свобода несовместимы», — утверждают «Основы».
Слабость института прав человека, с точки зрения РПЦ, состоит в том, что он, защищая свободу выбора, все менее и менее учитывает нравственное измерение жизни и свободу от греха. Между тем общественное устройство должно ориентироваться на обе свободы, гармонизируя их реализацию в публичной сфере. Такой подход полностью лишает права человека и свободу выбора самостоятельной ценности.
Впрочем, церковные идеологи уже не так решительно, как два-три года назад, наступают на светских правозащитников и, кажется, больше не претендуют на то, чтобы внедрять свою концепцию в правоприменительную практику. «Конечно, это прежде всего церковный документ, — сказал на брифинге протоиерей Всеволод Чаплин. — Он предназначен для того, чтобы им руководствовались пастыри и миряне. Мы не должны навязывать светскому миру то понимание свобод и прав человека, которое имеется в Церкви, но мы предлагаем это понимание для обсуждения и надеемся, что светские инстанции — органы власти, международные структуры, общественность разных стран — изучат этот документ и выскажут какие-то мысли, комментарии, критику».
Принятые «Основы» — стандартный инструмент для диалога на международной арене. У католиков правам человека посвящен раздел социальной доктрины, принятой еще на II Ватиканском соборе. Есть своя Декларация прав человека у мусульман, составленная Исламским советом Европы в 1981 году. Главное, чтобы Церковь действительно «не навязывала» свои правила светскому обществу.
Диомид — епископ Анадырский и Чукотский (в миру — Сергей Иванович Дзюбан), обвинил руководство РПЦ в «отступлениях от чистоты православного вероучения » и «духовном соглашательстве, подчиняющем церковную власть мирской, зачастую богоборческой». В Московской патриархии заявления священника назвали свидетельством его «неосведомленности и невежественности ».
_____________
1 Устав РПЦ определяет епархию как «местную церковь, возглавляемую архиереем и объединяющую епархиальные учреждения, благочиния, приходы, монастыри, подворья, духовные образовательные учреждения, братства, сестричества, миссии», а «епархиальный архиерей, по преемству власти от святых апостолов, есть предстоятель местной церкви, управляющий ею при соборном содействии клира и мирян».