Новому правительству Владимира Путина — без малого два месяца. Своим приоритетом оно объявило социальную политику, что, очевидно, потребует немалых денежных инвестиций в экономику. Одновременно с этим специалисты предсказывают, что инфляция к концу года может достигнуть 16%. Каковы шансы у правительства пройти между Сциллой и Харибдой — не разогнать инфляцию и при этом начать решать давно назревшие проблемы? The New Times обратился за экспертным заключением к Михаилу Касьянову — премьер-министру страны в 2000–2004 годах
Дмитрий Медведев подготовил свое первое бюджетное послание. Один из главных приоритетов — борьба с инфляцией, которую президент хочет уменьшить вдвое к 2011 году. Это реально?
Это — необходимо. Поскольку, если мы не справимся с инфляцией, страна очень скоро придет к кризису. Сегодня власти пытаются доказать нам, что эта болезнь привнесена в Россию из-за рубежа и мы якобы страдаем от проблем, которые возникли на Западе. Но там рост цен на уровне 3–4% в год, и это выше, чем обычно, а у нас доходит до 15%. При этом в странах Запада инфляция объясняется прежде всего повышением цен на энергоносители и на продовольствие. А Российская Федерация не только производит все это в достаточном количестве для себя, но и является крупным поставщиком в страны ЕС и мира в целом как раз нефти, газа, угля и зерна. Казалось бы, именно у нас должно быть все нормально с инфляцией. Однако все наоборот: в России темп роста цен в пять раз выше, чем в ЕС. При этом у нас только в последнее время заговорили о том, что с инфляцией надо что-то делать. А еще в прошлом году этот вопрос не ставился во главу угла. В результате госрасходы наращивались огромными темпами. Именно в этом, а не в кознях Запада, и кроется главная причина нашей инфляции.
Три причины роста цен
Но ведь благодаря наращиванию госрасходов росли ВВП, размеры пенсий и зарплаты бюджетников. Разве это плохо?
Судите сами: за последние три года госрасходы росли с темпом 40–50% в год, а эко номика — с темпом 6–7%. В свою очередь, пенсии и зарплаты бюджетников — с темпом от 9 до 13%. Таким образом, львиная часть госрасходов шла отнюдь не на пенсии и зарплаты. На что тогда? Например, на создание все новых госкорпораций, которые у нас появляются чуть ли не ежемесячно и в которые закачиваются огромные бюджетные средства. Очевидно, что это плохо согласуется с целями социальной ориентации бюджета, о которых так любит говорить власть. Наоборот, разрыв в доходах между самыми богатыми и самыми бедными у нас за последние два года серьезно увеличился. Что же касается инфляции, то, думаю, она по итогам года составит даже не 14%, как прогнозирует Международный валютный фонд, а не менее 16–18%.
А можно ли в принципе сейчас что-то сделать с инфляцией?
Нужно устранить три ее главные причины. Первое — это разбазаривание бюджетных средств. Второе — растущие аппетиты госкорпораций и монополий. В связи с этим было очень прискорбно видеть, что премьер Путин одним из первых своих решений одобрил график ускоренного повышения тарифов на газ, электроэнергию, транспорт и телефон. Ясно, что поддержание сверхдоходов монополий осуществляется за счет населения и, конечно, подстегивает инфляцию. Ну и третья причина — это коррупция. Надо понимать, что растущие взятки и всевозможные чиновничьи поборы закладываются в цену производителя. Однако все эти причины — производная от политического курса, который, я убежден, вреден для страны.
Температура перегрева
Сейчас в экономических кругах идет дискуссия о том, перегрета или нет российская экономика. Что вы думаете на этот счет?
Перегрев означает, что потребительский спрос растет, но при этом он не удовлетворяется. У нас нет инвестиций в модернизацию и расширение производства. А производственные мощности, которые у нас были в резерве, фактически уже на пределе — все загружены. Инвесторы не верят в свое будущее, они не вкладывают имеющиеся у них средства в расширение производства внутри страны. Поэтому растущий спрос удовлетворяется главным образом за счет импорта. Но если так будет продолжаться, то скоро мы получим серьезные проблемы с платежным балансом. И это очень серьезно, потому что, если цена на нефть упадет кардинальным образом — ниже $60 за баррель, страна уже не выживет. Просто объем обязательств по расходам бюджета уже таков, что его просто невозможно выполнить при цене барреля меньше чем $60.
А с чего вдруг должна упасть цена на нефть? Ведь энергетические потребности Китая и Индии пока полностью не удовлетворяются...
Китай и Индия не являются определяющим фактором роста цены на нефть. Ее уровень сегодня во многом определяется спекулятивными ожиданиями, которые, в свою очередь, зависят от нестабильности в основных производящих странах Персидского залива и Африки. К тому же на ситуацию влияет слабый курс доллара по отношению к другим валютам.
Как бы то ни было, поток нефтедолларов продолжает поступать в страну в огромных количествах. Что же с ним делать правительству, чтобы не разгонять инфляцию?
Этому правительству я порекомендовал бы просто не тратить деньги. Можно лишь отдать должное людям из Минфина и Центробанка, которые убеждали президента не допускать еще больших расходов: в противном случае мы были бы сегодня в гораздо худшей экономической ситуации, в том числе и по инфляции. Что же касается каких-то «проектов века», о которых нам время от времени рассказывают, то, по-моему, за последние четыре года правительство не довело до ума ни одного. Единственная проблема, которую они решили, — это проблема внешнего долга. Почему? Потому что это относится к компетенции одного министра — финансов. А возьмите любой межведомственный проект, который не относится к компетенции одного министра — результатом будет дикая коррупция, и никогда ничего не будет сделано. Причина очевидна: вместо правительства профессионалов у нас — «вертикаль власти».
Нефть и газ — наше все
Путин начал свое премьерство с того, что снизил налоговое бремя для нефтяных компаний. Это действительно было необходимо? Нет, это неправильный шаг. Понятно, что за этим видится попытка как-то увеличить добычу нефти и газа. Ведь добыча нефти у нас сейчас растет темпом 1–2% в год, хотя еще пять лет назад росла ежегодно по 8–10%. А добыча газа и вовсе уже три года в России не растет. В свое время, когда я возглавлял правительство, мы добились, вопреки воле руководителей почти всех нефтяных компаний, жестких правил налогообложения в отрасли. Фактически мы поставили нефтяную отрасль под контроль государства. Подчеркну: под контроль, а не под давление государства. Правила были предельно понятны: те доходы, которые не заработаны этими компаниями, а связаны исключительно с внешней конъюнктурой, принадлежат государству. Потому что это недра не отдельных компаний, а страны. И получаемые с них сверхдоходы должны идти в инфраструктуру. Цена отсечения тогда была принята в $25 за баррель — и этого вполне хватало тогдашним олигархам на развитие их бизнеса. Нравилось это нефтяникам? Наверное, не очень. Но мы публично вели дискуссию, и сам бизнес в конце концов принял наши расчеты и доводы. Сейчас большая часть нефтяной отрасли уже под контролем государства или чиновников. И, похоже, они рассуждают так: «А зачем нам увеличивать добычу? Нам при такой цене и так хорошо!»
Зачем тогда Путину заниматься снижением налогов на добычу полезных ископаемых? Ведь иных олигархов, которые некогда составляли мощное нефтяное лобби, уже нет, другие — далече...
Во-первых, сильное нефтяное лобби попрежнему существует, просто оно состоит из других людей — главным образом чиновников. Во-вторых, нефтяная и газовая отрасли являются определяющими в доходах государства. А это означает, что нефть и газ — суть главные инструменты управления людьми. Кстати говоря, по газу Путин в свое время так и не позволил нам ввести такое же налогообложение, как для «нефтянки ». Дескать, «Газпром» — наше национальное достояние... А что приносит это национальное достояние стране? У нас цены на газ растут, и большая часть территории не газифицирована. А «Газпром», который всегда-то был государством в государстве, подминает под себя все больше структур. Причем в самых разных областях — например, в электроэнергетике после распродажи активов РАО ЕЭС. При этом «Газпром» требует от правительства — увеличивайте нам тарифы на 30% в год! Мол, мы должны иметь цену как в Европе. Но это же абсурд! К тому же разница в стоимости транспортировки газа внутри страны и от границ России до любой страны ЕС — огромная. И поэтому газ для внутреннего потребления всегда будет дешевле. То же самое с бензином: не может он у нас стоить столько же, сколько в США. Хотя бы потому, что мы в отличие от них — нефтедобывающая страна. И доходы наших граждан в 4–5 раз ниже, чем в Америке.
А что, на ваш взгляд, происходит в ТНКBP? Это бизнес или политика?
Однозначно — политика. Такое ощущение, что Владимир Путин реализует то видение роли государства в нефтегазовой отрасли, которое описывалось еще в его кандидатской диссертации. А именно: разработка ресурсов должна осуществляться государством. Подчеркну: у меня нет каких-то конкретных доказательств, касающихся ТНК-ВР, но вся логика процессов, происходящих в нефтяной отрасли, начиная с «дела ЮКОСа», укладывается в эту версию.
По законам вертикали
Что вы думаете о заявлении первого вицепремьера Игоря Шувалова на Петербургском экономическом форуме, что государство должно уйти из экономики? Это серьезное намерение?
Не думаю. Полагаю, что это связано исключительно с личной позицией Игоря Шувалова. Человек впервые получил публичный пост и решил высказать свою позицию. Но из этого ровным счетом ничего не следует, и не случайно сразу после форума Путин его одернул на заседании президиума правительства. Поймите, там построена эта пресловутая вертикаль, и каждый из них будет выполнять ровно то, что решит эта вертикаль, — это касается и Шувалова, и Кудрина, и других министров и вице-премьеров, которых принято относить к «либеральному» блоку. И в то, что государство будет уходить из экономики, я не верю. Такой уход может имитироваться — как это уже делалось с так называемыми «народными» IPO. Вместо того чтобы делать нормальную приватизацию, как положено по российским законам, людям затуманили голову якобы участием во владении крупнейшими компаниями. Ну и что эти люди получили в итоге взамен своих денег? Просто была придумана схема передачи активов через биржу в «нужные» руки. И сегодня мы видим, что то же происходит с формированием госкорпорации «Ростехнологии». Там люди даже не скрывают своего желания побыстрее провести акционирование предприятий, которые сегодня принадлежат государству. Это значит, что активы уйдут в конкретные частные руки, а государство лишь номинально будет их владельцем.
Что вы думаете о деле Сергея Сторчака?
Я принимал его в свое время на работу в Минфин — в департамент кредита и внешнего долга. Нам тогда нужны были люди с экономическим образованием и знанием иностранных языков для ведения переговоров. Ничего не могу сказать о нюансах того дела, которое ему инкриминируют, — я просто не в курсе. Но на меня он совершенно не производил впечатления человека, который мог бы придумать дерзкую схему кражи госсредств. Скорее это все выглядит как подковерная борьба разных чиновничьих кланов.
Михаил Михайлович, что сейчас происходит с вашей партией?
Наша партия работает уже два года. Хотя нам упорно не дают регистрацию, но нам это особо не мешает. По Конституции мы можем работать и без регистрации, а правомочность отказа нам в ее предоставлении будет рассматривать Страсбургский суд. Пока же мы готовимся к IV съезду Народно-демократического союза, который состоится 12 июля. И наша главная цель на этом этапе — консолидация Материал подготовили усилий демократической оппозиции.