 |
| Макс Фриш
(15 мая 1911 — 4 апреля 1991) родился в Цюрихе. С 1930-го по 1932 год изучал германистику в Цюрихском университете. После смерти отца бросил учебу и поступил на службу газетным репортером. В 1940 году окончил архитектурное отделение Цюрихской высшей технической школы. Во время Второй мировой войны служил в армии. До середины 50-х годов работал архитектором. Долгое время жил в Германии, США. |
Швейцария, страна хорошего сыра, точных часов, качественного шоколада, надежных банков и жестких иммиграционных законов, дала миру и немало превосходных писателей. Например, Фридриха Дюрренматта, чье 90-летие со дня рождения было тихо пропущено в январе этого года. Или Макса Фриша, который был на десять лет старше Дюрренматта и некоторое время опекал младшего «собрата по перу». Столетие со дня рождения Фриша отмечается в нынешнем мае.
Знакомство с литературой этой страны у нас в основном выстраивалось в зависимости от издательских планов, одобренных в идеологическом отделе ЦК КПСС. По этим планам, далеко не всегда соответствовавшим подлинной значимости зарубежного писателя, Макс Фриш с середины 70-х годов прошлого века вошел в нашу жизнь — и стал одним из любимейших писателей в СССР. И следует отметить — вполне заслуженно! Фриш остается глыбой, несмотря на то что время таких мощных писателей психологической школы проходит, а популярность в литературе чаще завоевывается жонглированием банальными истинами, сдобренными этнографическими подробностями.
Кстати, Макс Фриш, приезжавший в СССР, рассказывал Мариэтте Шагинян, активной создательнице «ленинианы», как в возрасте пяти лет (вот ведь память, настоящая писательская!) в своем родном Цюрихе неоднократно видел жившего по соседству Владимира Ильича, поселившегося там вместе с Надеждой Константиновной. Цюрих был для Ильича дешевле более удобного Берна.
Но не поэтому же Макса Фриша обласкали и решили сделать «советским» писателем! Он был абсолютно несоветский. Ни левый, ни правый, просто — очень талантливый писатель и очень порядочный человек с неустроенной личной жизнью. Этакий интеллигент с загнивающего Запада, язвы и пороки которого исследовал не с классовых позиций, а через внутренние коллизии своих героев, во многом, как говорили знавшие Макса Фриша, похожих на него самого. Талантливых. Нерешительных. Сомневающихся. Живущих в некоем условном мире, лишь отдаленно напоминающем Швейцарию. Ведь Фриш неоднократно отмечал, что для писателя Швейцария, как страна слишком размеренная, добропорядочная, интересной быть не может, а сам немецкий язык, хоть и является одним из четырех государственных, для швейцарца в быту все равно что латынь для парижанина Средних веков.
Правда, чтобы стать профессиональным писателем, Макс Фриш изучал германистику, психологию, архитектуру, причем архитектором он стал и добился определенного признания — его бассейн Летциграбен находится под охраной кантональных властей как национальное достояние. Но германистика и архитектура Фриша отвлекали от литературных опытов. Уже будучи практикующим архитектором, Фриш появлялся в бюро на очень незначительное время. Результат не замедлил сказаться: после нескольких более или менее удачных проектов Фриш допустил серьезные просчеты в планировке дома для одного из солидных заказчиков и оказался под судом.
Считается, что обиженный на заказчика Фриш вывел того в пьесе «Бидерман и поджигатели» (одной из наиболее успешных немецкоязычных пьес за всю историю: более двухсот постановок), но тут следует признать и правоту истца. А Фришу следовало свой выбор делать раньше. Хотя, как говорилось чуть выше, автор и его герои слишком близки между собой. И их взаимовлияние огромно.
По преданию, к литературной деятельности Макса Фриша вернули двое — боготворимый Фришем Бертольд Брехт и издатель Петер Зуркамп. А ведь до этого Фриш в конце 30-х уничтожил свои прозаические опыты, в том числе и обещавший, по мнению самого писателя, славу дебютный роман «Йорг Рейнхарт». В этом романе, как и в последующих, зрелых, изданных, герой в значительной степени альтер эго Макса Фриша. Ищущий свое место в жизни, Йорг совершает поступок, который под силу далеко не всем: он помогает уйти из жизни безнадежно больной дочери хозяйки пансиона, в котором остановился. Неизвестно, было ли что-то даже отдаленно похожее в жизни самого Фриша, но Бертольд Брехт почувствовал в своем почитателе огромный потенциал. Брехт якобы поднялся на десятиметровую вышку спроектированного Фришем бассейна и, с высоты оценив перспективы все еще мечтающего стать писателем архитектора, принял решение перенаправить Фриша на литературную стезю.
Мечтавшему о славе быстро приходящей и большой, ждавшему всю жизнь признания Нобелевского комитета, Фришу пришлось много работать. С конца 50-х годов он заслуженно стал одним из первых писателей немецкоязычного мира, и не только. «Homo Faber» (1957 год) и «Назову себя Гантенбайн» (1964 год) составили его славу. А у нас — «прогрессовский» сборник 1975 года, с которым Фриш пришел в СССР и в котором среди первых на русском языке в советское время была озвучена тема инцеста. Ведь герой «Homo Faber», то есть «человек производящий», технократ, строящий окружающий мир по своему собственному проекту, — испытывает на себе месть не поддающегося подобному насилию мира и становится любовником собственной дочери. А уж «Назову себя Гантенбайн», о мнимом слепце, «ослепшем», чтобы не видеть окружающий мир, а о том, что видит, никому не говорящем, вообще оказывается романом-уходом, романом-опытом своеобразного эскапизма.
Макс Фриш — тонкий, глубокий психолог, возможно, один из последних в мировой литературе. Его исповеди от первого лица, в которых нет границы между реальностью и миром придуманным, только человеку предубежденному могут показаться искусственными. Или тому, кто просто боится заглянуть внутрь себя. Если остановиться-оглянуться, то обнаружится, что фришевский принцип, по которому каждый человек рано или поздно придумывает такую историю, которую начинает считать своей подлинной жизнью, имеет вневременную, внепространственную ценность. Это не фантазия. Не изящный афоризм швейцарского писателя. Это — правда жизни.
Афоризмы Макса Фриша
Если ты думаешь, что узнал истину, подай ее другому, как подают пальто, чтобы удобнее было надеть, а не тычь ею в нос, как мокрым носовым платком.
Женщины стареют лучше.
Успех не меняет людей, а только разоблачает их.
Когда нам кажется, что мы знаем другого,— это всякий раз означает конец любви.
Где начинается ложь? Там, где мы делаем вид, будто у нас нет секретов. Быть честным — значит быть одиноким.
Писать — значит читать себя самого.
По-настоящему война никому не нужна, но многим нужна ненависть.
Tweet