Преемники Стабфонда продолжают пухнуть от нефтедолларов, но при этом показывают отрицательную рублевую доходность
О том, что правительственная заначка — Резервный фонд и Фонд национального благосостояния (ФНБ) — пухнет от денег, известно даже людям, достаточно далеким от макроэкономических реалий. Еще бы не пухнуть, если цены на нефть, главную кормилицу отечественной казны, вопреки всем апокалиптическим прогнозам, продолжают расти, с легкостью побивая один мировой рекорд за другим. В результате, по данным Минфина, на начало июля суммарный размер двух фондов составил колоссальную сумму — 3,827 трлн руб. ($163,15 млрд). Гораздо меньше известно другое: несмотря на непрекращающийся приток в страну нефтедолларов, доходность фондов в рублевом выражении является отрицательной. Ведь на 1 февраля сего года, день образования Резервного фонда и ФНБ, пришедших на смену Стабфонду, в них было в общей сложности 3,842 трлн руб. Парадоксальным образом на фоне благоприятнейшей мировой конъюнктуры финансовый резерв правительства усыхает, потеряв за 5 месяцев уже 15 млрд руб.
«Голландская болезнь»
Чтобы понять, почему российские резервы несут многомиллиардные потери, стоит напомнить историю их формирования. В январе 2004 года руководство России приняло решение не тратить часть поступающих в бюджет денег, концентрируя их в стратегическом запасе «на черный день». Фонд был назван стабилизационным, поскольку по замыслу основателей должен был в случае критической ситуации стабилизировать финансовое положение в стране.
Главной причиной, позволившей властям пойти на создание Стабфонда, стало резкое подорожание нефти и других энергоносителей. В результате у государства появилась возможность не только выплачивать в срок пенсии и закрывать другие дыры в бюджете, но и откладывать на будущее. Первым о необходимости создания Стабфонда заговорил тогдашний экономический советник президента Андрей Илларионов, затем идею поддержал и министр финансов Алексей Кудрин. Их аргументация была следующей: если прибывающие от дорогих углеводородов деньги не изымать из экономики, то они спровоцируют так называемую «голландскую болезнь» — ускорение инфляции с одновременным ростом курса национальной валюты. Последнее спровоцирует удешевление импорта, а значит, и трудности у отечественных производителей. Кроме того, в случае падения цен на нефть бюджет не сможет поддерживаться на прежнем уровне из-за сокращения доходов. А наличие Стабфонда такую проблему в будущем сможет решить.
Однако с первого же дня своего появления деньги, «складируемые» в Стабфонде, стали желанной целью для лоббистов всех мастей. Оппоненты Кудрина, среди которых были как оппозиционные политики и экономисты, так и многие представители деловых кругов, заявляли, что лежащие мертвым грузом сред- ства Стабфонда приводят к денежному голоду и недоступному кредиту. А «высушивая» бюджет, невозможно провести давно назревшую модернизацию российской экономики. Как бы то ни было, победила концепция Минфина. Средства Стабфонда могли тратиться на одну-единственную цель — погашение внешнего долга России. Что и было с успехом выполнено за последние три года. Однако уже в конце прошлого года «кубышка» была раскупорена: из Стабфонда на поддержку госкорпораций было выделено порядка 300 млрд рублей. После чего стало понятно, что Стабфонду, аккумулировавшему на начало 2008 года около 3,8 трлн рублей, в прежнем виде сохраниться не суждено. В конце концов было принято решение с 1 февраля 2008 года разделить его на две части — Резервный фонд и Фонд национального благосостояния.
Размножение делением
Резервный фонд, по существу, играющий роль прежнего Стабфонда, теперь формируется согласно трехлетнему бюджетному плану. В течение 2008–2010 годов все доходы государства, полученные от нефти и газа, отправляются в бюджет в объеме 6,1, 5,5 и 4,5% от ВВП соответственно. Все, что свыше этого, получает Резервный фонд. Когда и он заполняется на уровне 10% от ВВП, средства начинают поступать в Фонд национального благосостояния (ФНБ).
В настоящее время Резервный фонд нельзя использовать внутри страны, зато можно вкладывать за границей. Для этого существуют три разрешенных вида инвестиций — в иностранную валюту, государственные облигации и на депозиты кредитных организаций. Из валют разрешены к вложениям только три — доллар, евро и фунт стерлингов, а вот гособлигации можно размещать в 14 странах, включая США, Великобританию, Францию, Канаду и Германию. Интересно, что в обязательства таких стран, как Китай, Индия, Бразилия (входящих в десятку крупнейших экономик мира), вложения запрещены. Результаты инвестиционной деятельности правительства пока не блещут. За пять месяцев существования Резервного фонда его средства «усохли» более чем на миллиард рублей. Специалисты считают, что это вызвано не столько неграмотным управлением, сколько кредитным кризисом в США и Европе, подорвавшим как курс доллара, так и котировки тамошних бумаг.
Фонд национального благосостояния изна чально планировали назвать Фондом будущих поколений, однако затем от такого варианта отказались. Из-за чего — понятно: одной из главных задач ФНБ стала поддержка не бу дущего, а «предыдущего» поколения в виде покрытия хронического дефицита Пенсион ного фонда. Условия инвестирования ФНБ изначально были более либеральными. Если для старого Стабфонда и Резервного фонда допустимо вкладывать средства только в бу маги с наивысшим рейтингом надежности AAA, то ФНБ допускалось потратить и на бо лее рискованные активы.
А в середине июня президент России Дмитрий Медведев выступил с инициативой, предполагающей размещение средств ФНБ не только в зарубежные активы, но и внутри страны. Понятно, что такое решение было предопределено как отрицательной рублевой доходностью фондов, так и расширяющейся дырой в бюджете Пенсионного фонда, которую правительство должно чем-то латать. Таким образом, сопротивление Минфина, требующего «не пущать» нефтегазовые доходы на внутренние нужды, преодолено. Другое дело, что конкретное направление инвестиций станет предметом жесточайшей борьбы лоббистов, поскольку кусок такого жирного пирога получить хочет каждый.
Впрочем, пока непонятно, в какие конкретно отрасли пойдут государственные миллиарды и кто конкретно будет ими управлять. Еще в мае Кудрин предлагал доверить средства ФНБ частным фирмам и банкам. Однако Дмитрий Медведев заявил о том, что для операций с деньгами фонда должна быть создана специальная структура. По слухам из правительственных кулуаров, она может быть тесно связана с государственным Внешэкономбанком.
Тайна вклада
Главный вопрос, которым задаются эксперты, сможет ли изменение правил инвестирования ФНБ привести к тому, что убытки фонда сменятся на прибыли. В связи с этим замдиректора Департамента международных финансовых отношений, госдолга и государственных финансовых активов Минфина Петр Казакевич сетует на последствия мирового финансового кризиса и на укрепление рубля, подорвавшие доходность фондов. Впрочем, Казакевич надеется, что по итогам года они все-таки выйдут в плюс, пусть и незначительный, так как «процентные ставки сильно выросли, и какая-то коррекция в сторону их понижения может произойти». При этом Казакевич, явно транслируя общую позицию Минфина, стремящегося всеми бюрократическими способами не допустить деньги фондов внутрь страны, заявляет: «В перспективе возможно вложение в российские инструменты, скажем, 5–10% от общего объема фонда, но вряд ли в ближайшем будущем. Целесообразность таких инвестиций требует дополнительного изучения».
Эксперты разделяют подобную осторожность главного финансового ведомства: выход фондов на внутренний российский рынок может еще больше разогнать инфляцию. «Вливание в и так переполненную деньгами экономику даст еще порядка 3–5% к реальной ежемесячной инфляции», — предупреждает замначальника аналитического управления ИК «Антанта Капитал» Александр Потавин.
Руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН Евгений Гонтмахер считает, что с точки зрения эффективного размещения средств Резервного фонда и ФНБ «важно найти наиболее эффективное сочетание между бумагами надежными и высоколиквидными, которые в то же время являются и наименее доходными, с более рискованными, но и выгодными». По мнению Гонтмахера, имело бы смысл вкладываться и в инфраструктурные проекты внутри страны, но вот беда: таковых, если говорить о детально просчитанных и полностью обоснованных, по оценкам Минэкономразвития, крайне мало.
Таким образом, налицо своеобразный заколдованный круг: вложения в американскую валюту и тамошние бумаги перестали быть сколь-нибудь доходными. А вложения в российские инструменты хотя потенциально и могут принести большую прибыль, но остаются крайне рискованными плюс несут угрозу дополнительного роста инфляции. Выйти за рамки этого круга правительство пока не в состоянии, поэтому «заначка» продолжает усыхать по несколько миллиардов рублей в месяц. И конца этому процессу не видно…
