Я опасаюсь, что усердные адвокаты 91-летнего Ивана Демьянюка, осужденного мюнхенским судом на 5 лет и тут же отправленного в дом престарелых, опротестуют его символический приговор в самых высоких инстанциях, вплоть до Европейского суда по правам человека. Я не юрист, но знаю, как будет составлена апелляция. Там будет очень много букв закона, целый алфавит. Но суть апелляции будет одна: человек имеет право быть охранником в концлагере. В лагере смерти.
Положим, что эсэсовские «корочки» подделаны, а Иван Демьянюк не открывал двери в газовую камеру и не вырывал у мертвых золотые зубы. Может, он выкликал номера по списку. Номера тех, чья очередь в газовую камеру уже подошла. Может, сгонял узников на аппельплац. Может, разгружал машину с жестянками «Циклона-Б». А может, просто стоял на вышке у пулемета и следил, чтобы жертвы не разбежались. Рядовой труженик Холокоста.
Усердные адвокаты даже заявили, что он, как украинец, претерпел много мук от Сталина, и это объясняет его трудоустройство. Да, Украина испытала ужасы коммунистической оккупации, но одно дело — уйти в леса и сражаться против сталинских карателей, а другое — служить в Собиборе. Разве уничтоженные узники Собибора — 250 тыс. человек, поголовно состояли из комиссаров и сотрудников НКВД? Или юристы могут считать, что цель оправдывает средства? Бороться со Сталиным надо было в партизанах, как «лесные братья», а не в концлагерях. Для меня главное доказательство вины Демьянюка — это отрицание им своей вины. Он прожил очень долгую жизнь. Эти 28 тыс. инкриминируемых узников ему не снились? Он не боялся, что узнают дети, внуки? Он не мучился, не казнился? Он дожил до глубокой старости, а когда все открылось, ему надо было не нанимать адвокатов, а стать на колени, признать свою вину, просить прощения у родственников жертв и молить о каре. А он встает в позу невинно гонимого. Он очень плохой человек, этот Иван Демьянюк. С таким полным отсутствием совести он мог и при газовой камере состоять.
„
”
Если нет возможности жить по-человечески, надо по-человечески умирать
”
С ним поступили гуманно, его пожалели и освободили из тюрьмы. Кстати, Хонеккера тоже отпустили к дочери в Южную Америку, предварительно осудив. Времена нюрнбергских виселиц для Европы прошли. Но Демьянюк требует, чтобы его деятельность в Собиборе была признана моральной нормой. У него не было выхода? В своем романе «Люди остаются людьми» Юрий Пиляр рассказывает, как он отказался стать переводчиком в концлагере Маутхаузен. Не счел нравственно возможным выживать такой ценой. Варлам Шаламов писал, что в колымских лагерях решил для себя не быть ни старостой, ни бригадиром, потому что не хотел, чтобы умирающие товарищи в последние свои часы посылали ему проклятия.
Русская литература учит нас, что нельзя слезинкой одного замученного ребенка купить царствие небесное. Надо уметь возвращать билет. И грош цена «самоуправлению» и разрешению вести фермерское хозяйство в созданной гитлеровцами на Брянщине знаменитой Локотской республике, потому что там, в этом офшоре, были уничтожены все евреи. И не в том вина Власова, что он восстал против Сталина, а в том, что он писал о будущей счастливой России под властью гитлеровской Германии и в союзе с ней. Он ничего не знал про Холокост?
Если нет возможности жить по-человечески, надо по-человечески умирать. Я завидую немецкому народу, который так искупает свою вину. Сегодняшняя Германия гораздо привлекательнее Германии 50-х, описанной Г. Бёллем в романе «Глазами клоуна»: с бывшими нацистами, возглавляющими комитеты по преодолению расовых противоречий. И мне очень хотелось бы дожить до осуждения хотя бы одного вохровца из сталинских концлагерей. Профессия «охранник концлагеря» должна быть вне закона.
Tweet