И хотя показатели остаются довольно высокими (по данным ФОМ, 53% россиян в апреле доверяли премьеру Путину — многим зарубежным лидерам такие рейтинги и не снились), беспокойство политического класса нарастает. В недавнем докладе Центра стратегических разработок даже прозвучал тезис о грядущем кризисе легитимности российского режима, грозящем стране масштабными потрясениями (The New Times подробно писал об этом докладе в № 12 от 04 апреля с.г.).
Народ устал?
Сам факт снижения уровня поддержки россиянами нынешнего статус-кво неудивителен — как и то, что падение рейтингов происходит без внешне видимых причин: страна вышла из экономического спада, цены на нефть снова высоки. Проблема в ином: как говорил Линкольн, можно долго обманывать немногих или недолго обманывать многих, но нельзя всю жизнь обманывать всех. В книге «От первого лица» и сам Путин, говоря о Гельмуте Коле, заметил, что «от одного лидера… за шестнадцать лет устанет любой народ, даже такой стабильный, как немцы». Понимание того, что Путин, весьма вероятно, сможет управлять Россией до 2024 года, способствует тому, что на фоне напоминающей застой «стабильности» в обществе растет не вполне еще осознанный спрос на перемены.
„
Главное для Кремля сегодня — не столько сохранить собственную поддержку в глазах общества, сколько исключить возможность массовой поддержки любых возможных альтернатив нынешнему порядку вещей
”
Легитимность — санкция общества на публичную власть — важна для любых современных режимов, как демократических, так и авторитарных. Невозможно успешно управлять страной, опираясь лишь на репрессии и не заботясь о поддержке со стороны общественного мнения. Однако природа этой поддержки для разных типов режимов разная. В стабильных демократиях упадок доверия к правительству сам по себе не создает угрозы режимам: партия власти проигрывает выборы и уходит, а ей на смену приходит другая или другие. В автократиях отношения правителей с гражданами строятся инструментально: до тех пор, пока общество верит в эффективность режима, сохраняется и поддержка, но если эта поддержка падает, то проблемы возникают не просто у лидера, но у режима в целом. Легитимность для политических режимов сродни страховке, которую приобретают на случай болезни, аварии или стихийных бедствий. Может статься, что потребность в такой страховке никогда не возникнет. Но стоит однажды заболеть, погореть или повредить машину, и, не имея страховки, беспечная жертва несет тяжелые потери. Поэтому авторитарные лидеры, стремясь обезопасить себя от угроз потери власти в результате проявлений массового недовольства, вынуждены либо покупать поддержку граждан, предоставляя им в обмен на лояльность всевозможные блага, либо всеми доступными способами дискредитировать любые возможные альтернативы. Так, египетские власти много лет успешно пугали мир угрозой прихода к власти исламских радикалов из «Братьев-мусульман» в случае проведения конкурентных выборов: на этом фоне режим Мубарака многими и в стране, и за рубежом воспринимался как «меньшее зло», а на репрессии в отношении оппозиции прогрессивная общественность попросту закрывала глаза.
Что завтра?
Как поведут себя российские власти в случае дальнейшего снижения уровня общественной поддержки нынешнего режима и его значимых институтов — таких как «Единая Россия», превращающаяся в глазах общества из «партии власти» в «партию жуликов и воров»? Реакция властей вполне предсказуема: смена декораций. Ту же «Единую Россию» призван частично подменить на политической авансцене, а на деле — укрепить наспех сколоченный из лояльных Кремлю общественников «народный фронт». В этом же ряду — и популистские меры в социальной сфере, и, вероятно, «точечные» разоблачения обвиненных в коррупции чиновников. Но главное для Кремля сегодня — не столько сохранить собственную поддержку в глазах общества, сколько исключить возможность массовой поддержки любых возможных альтернатив нынешнему порядку вещей. Отсюда — публичная дискредитация представителей оппозиции (возбуждение уголовного дела против известного «разгребателя грязи» Алексея Навального — тому зримый пример) и провоцирование угроз конфликтов и насилия на этнической и расовой почве, призванных посеять в глазах общества страх перед «бессмысленным и беспощадным» «русским бунтом» как единственной реальной альтернативой нынешнему режиму. В преддверии голосований 2011–2012 годов хор тех, кто будет оправдывать необходимость сохранения российского режима тем, что ему на смену может прийти хаос и насилие, будет становиться все громче.
А вот общество пока что, похоже, не готово к активным действиям. Даже тяжелые 1990-е годы в России не были отмечены сколь-нибудь значимыми проявлениями массового протеста, а немногие протестные акции, скорее, отражали политические конфликты на уровне элит. Еще более пассивным общество оставалось в «тучные» 2000-е годы: если локальные протесты порой и вспыхивали, то власти более или менее успешно с ними справлялись. В 2010-е годы для растущего среднего класса наиболее логичной стратегией остается «уход» за рубеж: образованные и преуспевающие жители больших городов вкладывают ресурсы в обучение своих детей, стимулируя их к отъезду на Запад. Ну а разобщенные и озлобленные низшие слои пока что терпят, притом что надежд на лучшее будущее и у них нет. Но рано или поздно запас терпения может иссякнуть. И тогда оказывается, что даже случайное стечение обстоятельств внезапно влечет за собой падение режима — подобно тому, как случилось в России в феврале 1917 года или в Египте прошедшей зимой.
Риски
Но есть и еще одна проблема. Авторитарные режимы — именно в силу своей авторитарности — преледуют политику выжженной земли: оппозиция в этих условиях не может нормально сформироваться. Поэтому когда такие режимы падают, они оставляют после себя, как правило, политический вакуум, который сплошь и рядом заполняется отнюдь не демократиями, а новыми и подчас куда более репрессивными автократиями (именно так и произошло в России после отречения царя или вскоре после революции 1979 года в Иране). А поскольку российские власти не могут предложить обществу ничего иного, кроме застоя, то они тем самым приближают новую революцию, лимит на которые (по справедливому выражению все того же Путина) Россия уже исчерпала.
Tweet