В июле 1944 года была предпринята очередная — из многих — попытка покушения на Адольфа Гитлера. Почему и она не удалась? Что каждый раз спасало диктатора и как рухнула последняя надежда на его устранение — искал ответ The New Times.
Точного числа покушений на жизнь Адольфа Гитлера установить пока не удалось. Но счет вполне можно вести с забавного случая: в 1927 году молоденькая девица по имени Мици (Мария) Рейтер попыталась покончить с собой, после того как Гитлер отказался на ней жениться. Бедняжку в буквальном смысле вынул из петли ее родственник Готтфрид Хель, после чего, вооружившись револьвером, отправился к Гитлеру на квартиру, чтобы «пристрелить бесчестного соблазнителя». Но там между разъяренным Хелем и перепуганным Адольфом героически встал соратник по партии Макс Амман, врезал Хелю, отобрал у него оружие и пригрозил обратиться в полицию с заявлением о покушении на жизнь Адольфа Гитлера. Дело закончилось полной капитуляцией покушавшегося: Хель даже отвел Мици к нотариусу, где та под присмотром Аммана и пары дюжих штурмовиков написала отказ от всяких «претензий» к бывшему жениху.
«Заговоренная» жизнь
Перефразируя известное высказывание Маркса, можно сказать, что история покушений на жизнь Гитлера, начавшись с фарса, потом повторялась во все более и более трагических вариантах. Но во всех случаях прослеживается одна и та же закономерность: всякий раз оказавшемуся на волосок от смерти Адольфу Гитлеру удавалось от нее ускользнуть. Воистину «заговоренная» жизнь!
Впрочем, так ли это?
Есть версия о 37, в общей сложности, покушениях. Стоит добавить к этому списку и ту неуклюжую попытку Хеля, тем более что многие из последующих покушений были еще более неуклюжими. А большинства… просто не было. То есть аккуратно, с немецкой пунктуальностью задокументированные, эти «заговоры» просто не существовали в действительнсти. Дело в том, что в Германии, как и в России, применялась тогда грязная практика: за неимением доказательств конкретной вины вешать на неугодного власти человека совершенно «убойное» обвинение в «покушении на жизнь вождя». Вот и пылились в папках гестапо совершенно чистые от доказательств, но расстрельные дела Гансов и Куртов — коммунистов и социалдемократов — с одним пунктом: пресловутым «замыслом покушения на жизнь лидера НСДАП». Как раз штук тридцать подобных «дел» и наберется.
Что же касается оставшихся, реальных заговоров с целью устранения Адольфа, то от них следует «отщипнуть» парочку заговоров-провокаций. Есть версия, что самая известная такая провокация — инсценированное Гиммлером покушение в 1939 году во время празднования очередной годовщины пивного путча. Гиммлер подставил под взрыв ни в чем не повинную девушку-официантку и несколько «старых бойцов», в то время как Гитлер преспокойно покинул зал пивной за полчаса до взрыва. Таким способом Гиммлер решил, по его выражению, «организационные вопросы по усилению охраны» фюрера: с этого дня, чтобы подобраться к Гитлеру, пришлось бы пробиваться сквозь тройное оцепление СС. Доступ к «телу» сделался практически невозможным. Кстати, это касалось и женщин, за исключением узкого круга доверенных дам.
Реальная сила
Таким образом, во всем рейхе осталась только одна группа, которая обладала реальной возможностью физического устранения Гитлера, — это офицерский корпус немецкой армии. Офицеры не только высшего, но и среднего звена могли входить к фюреру, присутствовать на совещаниях, лично передавать документы. Впрочем, от этих последних Гитлер беды не ждал, другое дело — высшие! Они-то «ефрейтора» всегда презирали; он же платил им недоверием и скрытой ненавистью.
Зерно заговора июля 44-го, заговора Штауффенберга, зародилось еще в 1937 году, когда Гитлер впервые откровенно поделился с генералами своими планами по захвату Западной Европы и России. Все как один во главе с Вернером фон Фричем высказали мнение, что такая война будет авантюрой, поскольку Германия к ней не готова.
Гитлер тогда сказал Гессу: «Генералы — вот мое слабое место. Они все в заговоре против меня. Мне придется сражаться с ними, как с врагом: или я их, или они меня».
В 1938-м, когда Гитлер объявил о предстоящем захвате Чехословакии, генерал Бек, начальник генерального штаба сухопутных войск, в докладной записке фон Браухичу предрек: «Нападение на Чехословакию приведет к конфликту с Англией и Францией. Исходом станет не только военное поражение, но и общая катастрофа». Гитлер, прочитав это, демонстративно хохотал. Бек подал в отставку.
С этого момента и начинается история организованного генеральского противостояния Адольфу Гитлеру, который принято называть «заговором Бека».
Из своего берлинского особняка Людвиг Бек решительно приступил к организации Сопротивления, в которое вошли и сменивший его на посту Гальдер, и глава абвера Канарис, и президент берлинской полиции Хельдорф, и бывший президент рейхсбанка Шахт, и еще многие, большинство которых составляли офицеры среднего командного звена. Правда, вопрос о физическом устранении Гитлера оставался спорным. Готовился путч в Берлине лишь с отстранением Гитлера от власти.
Но мюнхенский сговор сорвал эти планы: Чехословакия пала без боя.
В 1940-м ошеломляющие успехи Гитлера настолько взвинтили его популярность в армии, что заговорщики затаились. Вице-президент берлинской полиции Шуленбург подготовил план убийства Гитлера во время парада в Париже, но парад был отменен. Для заговорщиков это было время безнадежности и отчаяния, которое все более подводило их к мысли, что без убийства фюрера им ничего в судьбе Германии не удастся изменить.
После Сталинграда в Сопротивление наконец хлынула «свежая кровь». В числе новичков оказались такие весомые фигуры, как фельдмаршал фон Клюге и генерал Ольбрихт. Штаб-квартира группы армий «Центр» под командованием Клюге сделалась, по сути, штабом заговорщиков. За несколько дней до приезда Гитлера в Смоленск (1943 год) Канарис ввел в город личный состав абвера с целью координировать убийство Гитлера с переворотом в Берлине и передал генералу фон Трескову большой запас пластиковых пакетов со взрывчаткой, каждый размером с записную книжку, округлой продолговатой формы, за что их называли «моллюсками». Одного такого «моллюска» было достаточно, чтобы повредить рельсы или вывести из строя грузовик. Взрыв должен был состояться в самолете, которым летел Гитлер. И снова неудача: тридцатиминутный кислотный взрыватель по какой-то причине не сработал. Самолет Гитлера благополучно приземлился.
Попытку повторили через неделю: генералмайор Герсдорф должен был привести в действие бомбу с десятиминутным запалом во время прохода Гитлера по выставке оружия в здании Арсенала в Берлине. И снова неудача! Гитлер буквально пронесся по выставке, и Герсдорф ничего не успел.
«Идеальный солдат»
Не нужно думать, что Гиммлер совершенно «прохлопал» заговор Бека. За особняками и квартирами заговорщиков велось круглосуточное наблюдение; в 1943-м начались первые аресты, однако уследить за всеми участниками заговора, полковниками и подполковниками, даже Гиммлеру оказалось не по силам. Тем более что многие из них не вызывали абсолютно никаких подозрений.
Подполковник фон Штауффенберг, например. Немецкий аристократ, получивший всестороннее образование, храбрый солдат, никогда ничем не запятнавший своей репутации. Идеал немецкого воина, образец для подражания! Ко всем этим достоинствам нужно прибавить и совершенно недопустимый, с точки зрения Гитлера, недостаток — этот «идеальный солдат» не утратил способности думать, анализировать. Безусловно, сказалось на психике Клауса фон Штауффенберга и тяжелейшее ранение, полученное в Африке и лишившее его глаза, правой руки и двух пальцев на левой. Вернувшись из госпиталя, он решительно присоединился к заговору Бека, и с того времени этот заговор вполне можно переименовать в «заговор полковника Штауффенберга».
Штауффенберг с самого начала ни минуты не сомневался, что без физического устранения Гитлера ничего в Германии изменить не удастся. Не имея прямого доступа к фюреру, Штауффенберг трижды «снаряжал» на покушение своих друзей-офицеров. Первым был капитан Аксель фон Буше: во время демонстрации нового военного обмундирования Буше с его идеальной нордической внешностью выступал в роли «манекена». Этот манекен по плану Штауффенберга должен был схватить Гитлера в объятия и взорвать вместе с собой. Сорвалось — Гитлер изменил дату смотра. Второй — молодой фон Клейст, также решившись на самопожертвование, все никак не мог подобраться к Гитлеру… Не удалось это и запасшемуся пистолетами капитану фон Брайтенбуху.
Последняя попытка
А между тем над заговорщиками начали сгущаться тучи. Отстранили и посадили под домашний арест Канариса. Арестовали Юлиуса Лебера — человека, который, по плану заговорщиков «Валькирия», должен был после переворота возглавить министерство внутренних дел…
Но в эти июньские дни 1944 года Штауффенберг наконец получил новое назначение, которое давало ему право прямого контакта с Гитлером. Теперь он мог действовать сам.
И снова… Точно какая-то злая сила хранила жизнь Гитлера — снова неудача за неудачей: 7 июля, 11 июля, 15 июля. То Гитлер отсутствовал на запланированном совещании, то проявлял нерешительность кто-то из соратников, то решались технические проблемы… Штауффенберг таскал портфель со взрывчаткой и, видимо, уже так с ним сроднился, что его спокойствие при этом действовало неотразимо.
20 июля Штауффенбергу было приказано прибыть на совещание в «Волчье логово». К 12.30, когда в бункере должен был появиться Гитлер, Штауффенбергу и его помощнику Гефтену нужно было все подготовить. Оба отправились в душевую под предлогом освежиться после дороги; там Гефтен достал один пакет со взрывчаткой; Штауффенберг плоскогубцами вскрыл капсулу с кислотой. После этого до взрыва оставалось ровно 10 минут. Но со вторым пакетом вышла осечка. Кейтель послал своего адъютанта поторопить Штауффенберга; адъютант вошел в душевую комнату и сказал: «Поторопитесь, пожалуйста», — остался в дверях, ожидая…
Штауффенберг едва успел сунуть взведенную бомбу в свой портфель. Второй пакет со взрывчаткой остался у Гефтена.
Дальнейшее известно: сила взрыва оказалась недостаточной, чтобы убить всех, кто находился в помещении, тем более что день был жарким и совещание перенесли наверх, где распахнутые настежь окна ослабили силу взрыва.
Результат: четверо убитых, двадцать раненых; Гитлер хоть и пострадал тяжело, но остался жив.
Судьба явно вела Адольфа Гитлера совсем к другому, гораздо более жуткому концу. И это справедливо. Любопытная деталь: во время расправы с заговорщиками как-то особенно лютовал… Геббельс. Видимо, в его цепкой памяти всплыла одна унизительная для него деталь далекого прошлого. Тогда его, молодого амбициозного писателя, не приняли в кружок почитателей известного поэта Стефана Георге, не приняли как бездарность и ничтожество. Вместо него приняли другого, сочтя его талантливым и значительным, — совсем молоденького студента по имени… Клаус фон Штауффенберг. Вожди злопамятны.