Один из важных итогов перестановок во власти после перехода Владимира Путина в правительство — мощный удар по позициям и авторитету всего высшего эшелона близких к Путину силовиков. Еще год назад они, казалось, составляли «опорную гвардию» экс-президента по обеспечению контроля над страной
В ходе реорганизации властных структур все наиболее влиятельные силовики — Игорь Сечин, Виктор и Сергей Ивановы, Николай Патрушев, Виктор Черкесов, Сергей Чемезов — либо потеряли свои прежние позиции, либо вместо привычного для них закулисного дирижирования процессом принятия решений оказались втянутыми в более публичные действия, требующие совершенно другого уровня компетентности и аппаратного мастерства.
В определенном смысле можно говорить, что по влиятельному клану силовиков за последние три месяца нанесен серьезный удар.
На обочине
Судите сами. Давние соперники Виктор Черкесов и Николай Патрушев передвинуты на откровенно второстепенные посты и полностью утратили былое влияние. Равнозначной замены Патрушеву на посту главы ФСБ не появилось. Прежние позиции Патрушева в роли главы ФСБ были подкреплены и его особыми личными отношениями с Путиным, и тем фактом, что Патрушев сыграл серьезную роль в обеспечении прихода Путина к власти, становлении и укреплении личного политического авторитета нынешнего премьера. Путин многим обязан Патрушеву.
Ничем подобным новый глава этого ведомства Александр Бортников похвастаться не может: по сравнению с сегодняшним Путинымнебожителем он всего лишь один из исполнителей средней руки, внезапно попавший на высокий пост.
Виктор Иванов продолжает оставаться в определенной мере влиятельным чиновником (Госнаркоконтроль — не последнее ведомство в стране), к тому же ему предоставлена возможность «поразвлечься» посредством разгрома враждебной ему команды Виктора Черкесова. Однако его нынешняя роль не идет ни в какое сравнение с ролью правой руки Путина по кадровой политике, которую он играл в прежней администрации президента. Более того, недавние шаги Дмитрия Медведева — и процесс назначения новых судей, и формирование президентского кадрового резерва, по сути, означают полномасштабную ревизию кадровой политики, эксклюзивно проводившейся в кремлевской администрации в последние годы Ивановым.
О некогда едва ли не главном кандидате в преемники Путина вице-премьере Сергее Иванове и говорить не приходится: он практически пропал с экранов политических радаров, не ощущается ни малейших признаков его хоть сколько-нибудь серьезного политического влияния.
По-прежнему в силе
Из прошлой команды силовиков высшего эшелона настоящую силу сохраняют лишь Игорь Сечин и Сергей Чемезов. Однако им приходится действовать в совершенно новых условиях. Позиции всемогущих «серых кардиналов» они сменили на более публичные роли, предполагающие не только значительно большую степень открытости, но и расширение круга лиц, с которыми Сечин и Чемезов вынуждены теперь согласовывать свои действия. Раньше их могущество определялось возможностями быстро и без лишних посредников и публичности решить тот или иной вопрос напрямую с президентом страны. Но сегодня им приходится конкурировать с весьма влиятельными оппонентами, а выход в публичное пространство неизбежно влечет за собой «десакрализацию» имиджа этих людей, утрату таинственности образа и обнажение реальных трудностей, возникающих по ходу решения тех или иных аппаратных задач.
Игорь Сечин, например, очевидно пытается компенсировать потерю в аппаратном весе (должность вице-премьера по второстепенным вопросам, не имеющего собственного министерства, а лишь секретариат, не равнозначна роли одного из двух заместителей главы кремлевской администрации) активным использованием вице-премьерских полномочий для тактической возни по переделу промышленных рынков. Его подозревают в непосредственном участии в громких корпоративных скандалах последнего времени: конфликте в ТНК-ВР и путинском «наезде» на «Мечел». Сечин инициировал новый раунд войны с «Газпромом», пытаясь наконец обрести «вечный двигатель» — решить проблему доступа независимых производителей газа (прежде всего близкой к нему «Роснефти») к газпромовским трубопроводам.
Однако в затяжных аппаратных войнах блицкриг далеко не всегда гарантирует победу, а в способностях Сечина выдерживать стайерские дистанции и вести сложные аппаратные комбинации есть серьезные сомнения. Прежде — как, например, в «деле ЮКОСа» — его хватало лишь на стремительные атаки, в более сложных же вопросах (типа организации и проведения аукциона по «Юганскнефтегазу » в 2004 году) приходилось прибегать к посторонней помощи.
Не факт, что использование ресурса Сечина в конфликтах вокруг ТНК-ВР и «Мечела» в конечном итоге принесет выгоду именно ему: пока в отличие от «Роснефти» новые крепкие долгосрочные бизнес-альянсы у него не сложились. Бизнесмены, с которыми Сечин пытается выстроить сегодня тактические союзы, в будущем могут просто, как принято говорить, «кинуть» его. Сам по себе вицепремьерский статус стоит немногого; это видно хотя бы по тому, как захлебывается атака на «Газпром»: попытка пробиться к магистральным трубопроводам разбивается о саботаж со стороны газового монополиста.
Силовой олигарх
Любопытна и ситуация с Сергеем Чемезовым. Еще в конце 2007 года он был одним из наиболее влиятельных в стране «силовых олигархов». Однако в последнее время, когда ему в условиях хаоса передачи власти пришлось заниматься согласованием списка пакетов акций, вносимых в капитал «Ростехнологий», стало ясно, что во власти много людей, желающих вставить Чемезову палки в колеса и имеющих для этого соответствующие рычаги.
В одном из недавних интервью Чемезов был вынужден признаться и в серьезных уступках, сделанных по ходу согласования проекта указа о формировании имущественного комплекса «Ростехнологий», и в противоречиях с чиновниками, которые готовили правительственные директивы по голосованию госпакетами акций (сегодня эта прерогатива сосредоточена в руках главы Росимущества Юрия Петрова, протеже Дмитрия Медведева), и в глубоком дефиците кадров в «Ростехнологиях». Публичные выступления Чемезова позволили многим экспертам усомниться в его реальной управленческой компетентности, а длительное согласование указа по «Ростехнологиям» и понесенные при этом потери подорвали его аппаратный авторитет.
Несиловые чиновники
Ослабление позиций силовиков вовсе не означает победы клана либералов. Более того, отсутствие видимого практического контакта между Дмитрием Медведевым и рядом известных персонажей, которых комментаторы любят относить к либеральному клану, — Алексеем Кудриным, Германом Грефом, Игорем Шуваловым, — вообще заставляет усомниться в наличии консолидированной коалиции чиновников несилового клана.
С учетом откровенно слабых действий Медведева в последнее время (невнятное присутствие на саммите «Большой восьмерки»; неудачное выступление на совещании по кадровым вопросам, где он громко озвучил проблемы комплектования кадров для госвласти, но не предложил никакого решения; длительное молчание и беззубые выступления после путинского «наезда» на «Мечел») можно утверждать, что президент пока настолько слаб, что вряд ли в состоянии воспользоваться ослаблением силовиков.
Мотивы Путина
Гораздо интереснее понять мотивацию Путина, столь безжалостно «опустившего» своих недавних ближайших соратников. Возможно, в конце прошлого года и начале нынешнего он почувствовал, что давление на него, связанное с передачей власти, становится чрезмерным и за его спиной выросла чересчур мощная сила, которую он не в состоянии в полной мере контролировать.
Разгромив собственный силовой клан, Путин остается один на один с огромной армией чиновников, без прежнего колоссального ресурса поддержки со стороны бюрократов в погонах, которые не просто были ему лояльны, но реально обеспечивали процесс передела власти, собственности, влияния в годы его президентства. Возможно, Путин уверовал, что он сам по себе всесилен. Но на кого сегодня он может опереться? На силовиков? Наверняка они обижены на него и отягощены грузом новых проблем. На силовых чиновников второго уровня? Но их лояльность не очевидна. На условных либералов? Но с ними невозможно проводить прежний курс, построенный на устрашении.
Путин, несомненно, находится сегодня в непростой ситуации. Но правда и то, что поставил он себя в это положение сам.