 |
Вы сами выбрали инструмент или кто-то подсказал?
Моя мама была первым человеком, который заметил во мне способности к музыке. У нее было классическое образование, она неплохо играла на фортепиано и, естественно, стала учить этому меня. Но в те годы многие дети учились играть на фортепиано, и в девять лет я взбунтовался. Мне не хотелось быть похожим на других. Как раз в то время я увидел по телевизору выступление трубача Дока Северинсена и начал учиться играть на трубе. В двенадцать лет я услышал игру Майлза Дэвиса. Он исполнял My Funny Valentine, и в тот момент моя судьба была решена. Я понял, что хочу быть джазовым музыкантом. Мама возила меня на частные уроки. Она привила мне самую главную черту — дисциплинированность и приучила ко всему относиться очень серьезно. Я ей за это благодарен.
Правила дыхания
Но труба невероятно трудный для музицирования инструмент, тем более почти для ребенка?
Конечно. Но это было мое решение. И оно не изменилось после того, как я узнал, что заниматься нужно каждый день и обязательно по правилам, не забывая о дыхании и амбушюре (способ складывать губы. — The New Times). В течение двадцати пяти лет изо дня в день я без устали повторял упражнения, которые когда-то мне показал мой педагог профессор Билл Адам. Он научил меня извлекать из трубы красивые долгие звуки. Занятия с ним изменили мою жизнь, благодаря им мой инструмент сейчас звучит именно так.
В детстве вы чем-нибудь кроме музыки увлекались? Может, любили, как все мальчишки, в футбол играть?
Нет. У меня было одно главное увлечение всей жизни — музыка. Я выбрал свою судьбу. А был я всегда человеком целеустремленным, если не сказать амбициозным, и посвящал инструменту лучшие часы жизни.
Каким был ваш первый выход на профессиональную сцену?
Это очень любопытная история. Придя в мир профессионального джаза, я сразу же отправился в двухнедельное турне с Фрэнком Синатрой. Да-да. Это стало возможным благодаря тому, что Бадди Ричи, руководитель джаз-оркестра, в который я только что поступил на работу, в тот момент одолжил по-дружески всю свою духовую секцию Фрэнку. Я и мечтать не смел о таком начале карьеры. С азов я начал играть на одной сцене с Квинси Джонсом в составе Оркестра Нельсона Риддли. А что касается звездных гостей Синатры, я даже не могу найти слов, чтобы описать свои чувства. Да, я был потрясен и харизмой Фрэнка, и его профессионализмом, и великолепием его шоу!
А что было потом?
Переехав в Нью-Йорк, я сразу же оброс контактами во всех главных студиях звукозаписи, начал играть в разных проектах, музыканты стали меня замечать. Одним из них был Пол Саймон. Можно сказать, что он меня открыл в этом городе. Пол всегда любит обращаться к музыкантам, которых он проверил в студийной работе.
Главные люди
Вы играли со многими звездами. Кого из них вы считаете главным в своей судьбе?
Музыкантом номер один был и остается Стинг. Я познакомился с ним во время концерта, когда он и его жена открывали Фонд защиты тропических лесов Амазонки. Мы вскоре стали друзьями — настолько наши интересы и музыкальные вкусы были похожи. Годом позже Стинг предложил мне поехать с ним в концертный тур. Я согласился не раздумывая и проездил с ним года четыре. После этого турне моя популярность стала стремительно расти. Именно благодаря Стингу в моей жизни появились и признание, и поклонники. Так что я в долгу перед ним.
Кроме Стинга, Синатры, Квинси Джонса, Пола Саймона у вас было еще много удивительных знакомств…
Да, это правда. Наверное, я счастливчик. Однажды благодаря друзьям-музыкантам я записал концерт «Крис Ботти в Бостоне» и выложил его у себя на сайте. Там есть и Джон Майер, и Стив Тайлер, и Йо-Йо Ма, и Катарина МакФи, и Андреа Бочелли.
Но вы знакомы не только с музыкантами, но и с политическими деятелями. Как получилось, что Мадлен Олбрайт у вас на концерте заняла место за барабанной установкой?
У меня был концерт в центре Кеннеди в Вашингтоне в день святого Валентина. В первых рядах я заметил Мадлен Олбрайт. Предложил ей выйти на сцену и сыграть с нами композицию Nessun dorma, и она не упустила этот шанс. За барабанную установку 73-летняя Олбрайт села впервые. Но выглядела она вполне по-рокерски. На ней была кожаная юбка, и держалась она отважно. А после песни унесла с собой барабанные палочки — как реликвию.
Вы с ней были знакомы раньше?
Однажды встретился с ней на званом ужине в Белом доме, где выступал на вечере в честь Ху Цзиньтао, председателя КНР. Кроме президента Обамы были его предшественники Клинтон и Картер, а также бывшие госсекретари США Мадлен Олбрайт, Генри Киссинджер, Джордж Шульц и действующий секретарь Хиллари Клинтон. На этом вечере присутствовали Барбара Стрейзанд, Йо-Йо Ма, Патрик Сун-Шионг и Джеми Рубин. И я вновь был на сцене с друзьями — Херби Хэнкоком, Лэнг Лэнгом, Рэнди Брейкером. Это был волшебный вечер и опыт, который я никогда не забуду.
Как давно вы начали сочинять?
В Нью-Йорке я встретил невероятно талантливых музыкантов. Они писали удивительную поп-музыку. Меня это так впечатлило, что захотелось попробовать самому.
Что вы чувствуете, стоя на сцене?
Если зрители на моих концертах радуются — я счастлив.
Вы играете в своей группе, в составе групп известных музыкантов, в камерных ансамблях и с большими симфоническими оркестрами. Что вам нравится больше всего?
Я люблю всё. Но больше всего люблю ездить с концертами по всему миру.
Вы проводите в турах около 250 дней в году. Чтобы выдержать такую нагрузку, нужно, чтобы душа и тело были в гармонии. Как вам это удается?
Мой секрет прост. В течение многих лет я занимаюсь несколько часов в день йогой и медитацией. Это приводит меня в уравновешенное состояние.
Говорят, у вас уникальный инструмент? Это правда?
Да. Я играю на трубе Hand Craft 1939 года, у которой раструб нереально большой в диаметре. Мои мундштуки покрыты серебром, и все это позволяет извлекать звуки красивые и очень богатые обертонами. Именно эти звуки я искал всю свою жизнь.
Вы чем-нибудь жертвовали ради своей карьеры?
У меня нет семьи.
Вы неоднократно номинировались на премию Грэмми, ваша музыка возглавляет хит-парады, ваши портреты украшают обложки журналов. У вас еще остались нереализованные мечты?
Я хочу поддерживать звучание моего инструмента, продолжать мировые турне и радовать своих поклонников.
Отличается ли современный джаз от музыки прошлого века, на которой выросли вы?
Джаз — всегда меняющийся стиль музыки. Я стараюсь не разочаровывать своих фанов и идти в ногу со временем.
Крис Ботти — итальянец из штата Орегон, вырос в Корваллисе и лишь два года своего детства провел в Италии. Взяв в руки трубу в девять лет, в 17 он окончил музыкальный колледж и начал играть в клубах Портленда. Но одновременно продолжал обучение у лучших джазовых музыкантов: Дэвида Бейкера, Билла Адама в Университете Индианы, а также, получив два гранта от Национального фонда искусств, брал уроки у Вуди Шоу и Джорджа Коулмана. Звезда Ботти как выдающегося трубача, джазмена и композитора взошла в середине девяностых годов.
Tweet
