Георгий Гречко летал в космос на «Союзе-17», «Союзе-26» и «Союзе Т-14», работал на орбитальных станциях «Салют-4», «Салют-6» и «Салют-7». Суммарно провел на орбите 134 дня 21 час 32 минуты 52 секунды
Надо летать. Спустя 50 лет со дня полета Юрия Гагарина космос, во всяком случае околоземный, перестал быть предметом вожделения и устремлений. Мир виртуальный стал значительно более привлекателен, чем звездное небо над головой. Может, так и надо? Но трижды поднимавшийся на орбиту, дважды Герой Советского Союза космонавт Георгий Гречко считает, что без космоса человеку не обойтись. О том — в интервью The New Times
Георгий Михайлович, пилотируемая космонавтика — она нужна? Отдача от нее соизмерима рискам и затратам?
А нужно было человеку в космос подниматься? Или переплывать океан? Ведь это было опасно, и часто гибли люди. А нужно ли было человеку выходить из пещеры? В пещере огонь, в пещере жена, какая-то еда.
Человек только потому и человек, что он все время идет за горизонт. Вот меня недавно спросили: хотел бы я еще раз полететь? В 80 лет, конечно, космонавтов не бывает, но я с удовольствием полетел бы в космос. Но вокруг Земли не полетел бы, на Луну — не полетел бы. Потому что все это уже пройденные этапы. Неинтересно мне. А вот на астероид я бы полетел — сейчас вроде бы посчитали, что астероид Апофиз в 2036 году попадет на Землю и снесет несколько стран. Цунами такое будет, что японское покажется игрушкой. Мы должны научиться менять траекторию астероида. Если бы мы сейчас смогли определить очень точно траекторию этого астероида, то там буквально ногой ему надо поддать — и импульса достаточно, чтобы он прошел мимо Земли в 2036 году.
Cейчас говорят: «Да зачем нужен этот космос?! Столько нищеты и голода вокруг, какой космос?» Вот надо договориться всем государствам и каждый год на один день выключать все, что работает в космосе. Кто-то там из Альберт-холла трансляцию не увидит, как за границей радуются Горбачёву, кто-то не увидит из Аргентины футбол, кто-то не увидит, как в Антарктиде полярники работают. Вот тогда народ взвоет, сразу же скажут: «Немедленно верните обратно, немедленно включите».
Но, может быть, достаточно искусственных спутников?
Спутники — не гантели. В них сложнейшая, дорогостоящая и очень нужная аппаратура, которую, прежде чем выпускать в космос, нужно отработать. А то может получиться, как было с «Хабблом» после его запуска в 90-м году. Его когда запустили, оказалось, что была ошибка в расчете оптики. Получилось, что «Хаббл» запустили близоруким. Представляете? Миллиарды потратили, а он оказался близоруким. И толку от него никакого. Полетели астронавты, надели очки спутнику — и он столько привез научных данных, сколько все орбитальные станции не дали.
К «Хабблу» космонавты летали четыре или пять раз — надо было не только неисправность ликвидировать: он же устаревал, работал годы, годы, годы**Космический телескоп «Хаббл» находится в космосе на высоте примерно 570 км с 24 апреля 1990 года — почти 21 год. И надо было обновить аппаратуру, убрать вышедшую из строя и поставить новую. И в какой-то момент стало рискованно на очень высокую орбиту «Хаббла» лететь на старом шатле. И тогда одна фирма сказала: «А мы сделаем робота». Они взялись сделать робота, который, должен был выполнить несколько конкретных задач для спасения «Хаббла». И не сделали. Не смогли.
Современной российской власти космос нужен?
Не нужен. Они относятся к этому как к чему-то второстепенному, третьестепенному… Вот пример: два последних американских шатла слетают — и все, на несколько лет мы останемся единственными, кто будет возить людей в космос. Вот только возить будем на кораблях, которые были сделаны в 50-х годах. А американцы делают новый корабль. Они потом скажут: «Спасибо, русские. Вы нас доставили. Все хорошо. Теперь у нас есть свой новый корабль, и мы в вас не нуждаемся». А что будет в это время у нас?
Раньше космонавтика была окружена сплошными тайнами и секретами. Вам тоже, как журналистам, правду запрещали говорить?
Мы писали закрытые отчеты о полете, не для прессы. Но я там писал такую правду, от которой волосы дыбом у конструкторов вставали. Они приходили и просили эти замечания снять. А я говорил: нет. И ссоры были, и припоминали мне потом… Я же испытатель, а испытатель должен говорить только правду. Иначе какой я, к черту, испытатель? Я совру, потом другой соврет, а третий погибнет на этой лжи.
Можете привести пример правды, о которой вас просили не писать в отчетах?
Вот Леонов выходил в демонстрационном скафандре в открытый космос. Он ведь отошел от корабля и ни за что не держался. Это был 1965 год. А я испробовал уже рабочий скафандр: первый вышел в нашем рабочем скафандре в открытый космос. Система охлаждения была сделана в соответствии с земными испытаниями. А дело в том, что ноги в невесомости не работают — на земле, даже когда мы сидим, наши ноги напряжены, что уж говорить о том, когда мы ходим. А в невесомости ноги не нужны — нужна голова и руки, ходишь на руках, а ноги просто болтаются, не работают, не потеют, не перегреваются. Но система охлаждения для ног оказалась такой сильной, что к моменту возвращения на станцию я их уже не чувствовал. Первым делом, сняв скафандр, схватился за ноги: есть они или нет. Мы были друзья с главным конструктором скафандров Гаем Севериным, и я ему по-дружески сказал: есть такая проблема. А официально не записал это замечание. Понимаете, эти конструктора говорят: «Мы тебе все исправим, но только убери ты эти замечания, все переделаем, только не пиши, а то будут неприятности». И ничего не исправили. А потом в этом скафандре летала Светлана Савицкая и тоже себе чуть ноги не отморозила. Вот она-то и влепила им хорошенько.
Дело в том, что у нас с американцами разная система освещения полетов. Что бы ни происходило, мы всегда сообщали одно: аппаратура работает нормально, самочувствие космонавтов нормальное. Пожар был или рвет его три дня — аппаратура работает нормально, самочувствие космонавтов нормальное. А у американцев наоборот — резьбу сорвали, значит, сразу: сорвало резьбу, американские астронавты стоят на краю гибели, но наши бравые ребята нашли возможность, починили, показали себя героями. Зачем это нам было надо? Просто мы ведь первыми привыкли быть, какие могут быть недостатки у первого? А у них другое обоснование. Их ассигнования на космос зависят от людей, и поэтому люди должны знать: ой, резьбу сорвало, ой, что-то в скафандре случилось. Но они же справились! Это же гордость!
Чем надо сейчас заниматься в космосе?
Делать более надежные, более дешевые машины, чтобы они лучше решали задачу. Раньше примерно каждый день тонул корабль. А когда появилась спутниковая навигация, стал тонуть раз в десять дней или реже. Из десяти кораблей девять спасено. Нужно делать столько прикладных спутников, чтобы всем людям хватило. Нужны беспилотные корабли, которые будут далеко улетать и приносить нам новые знания, новые законы Вселенной. Если бы не было спутников, знали бы о темной материи? Мы благодаря спутникам узнали столько нового не только о планетах, но и о спутниках этих планет, вплоть до того, что на спутнике Юпитера Европе в принципе возможна жизнь. Этого же раньше не знали. И наоборот, считалось, что есть что-то в каналах Марса. Слетали, посмотрели — нет там ничего. Надо Луну осваивать, а не просто туда слетать; нужно научиться летать на астероиды, отклонять их, а научишься на них летать — надо на Марс. Базз Олдрин, второй человек, ступивший на Луну, сказал, что на Марс нужно лететь без возвращения. Я тоже сначала удивился, но он объяснил: когда европейцы открыли Америку, они что, открыли, уехали, а потом вернулись обратно? Нет. Колонизировали. Вот так же надо и Марс сейчас колонизировать.
В одну сторону, кстати, дешевле лететь.
Tweet