Бизнес по-русски, или Лихие двухтысячные

Совсем недавно, в 2008 году, «Форбс» ставил Юрия Качмазова на 87-е место в списке богатейших людей страны. Группа «СОК» объединяла полсотни компаний, вела десятки бизнесов: от строительства огромных мостов через Волгу до установки пластиковых окон. Но становым хребтом группы был автопром: около 30 компонентных предприятий, Ижевский автозавод, завод «РосЛада» в Сызрани и собственная дилерская сеть Sokia. Настоящая империя с оборотом $3 млрд, 100-тысячным трудовым коллективом и серьезными политическими амбициями.

В 2005 году Качмазов договорился с собравшимся на пенсию многолетним директором АвтоВАЗа Владимиром Каданниковым о покупке автогиганта. Но в Кремле решили иначе. После беседы Каданникова с Игорем Сечиным принимать завод в Тольятти приехал глава «Рособоронэкспорта» Сергей Чемезов**В 2007 году «Рособоронэкспорт» был включен в состав новой госкорпорации «Ростехнологии», которую возглавил Чемезов. Следующие пять лет группа пыталась удержаться в автопроме или хотя бы мирно выйти из него не с пустыми руками. Не получилось…

О том, как появилась группа «СОК», известно совсем немного. Если верить скупой официальной информации, история компании началась в 1994 году, когда несколько коммерсантов во главе с 28-летним Качмазовым решили заняться автомобилями. Сначала компания «зашла» на сызранский завод «Пластик», бывший тогда крупным поставщиком АвтоВАЗа. А параллельно стала осваивать продажу запчастей и автодилерский бизнес, начав с торговли «жигулями» прямо на площадке самарского ипподрома.

Профессия вазовского дилера была тогда весьма специфической: выходящие за ворота партии машин сразу же становились объектом дележа между криминальными группировками, облепившими завод, а «деловые переговоры» часто заканчивались стрельбой и поножовщиной. Но СОК выжила и довольно быстро переросла уровень обычной околовазовской конторы. В течение нескольких лет компания расширила сеть салонов и установила контроль над автокомпонентными заводами в Самарской, Ульяновской и Владимирской областях. К концу 1990-х от поставок комплектующих с ее предприятий уже зависела работа всего вазовского конвейера.

Руководство автогиганта не сопротивлялось этой экспансии. Напротив, Владимир Каданников стал называть самарцев стратегическими партнерами и оказывал им всяческую протекцию. А с 2002 года представители СОК стали получать топ-должности в самом АвтоВАЗе. «Не может не импонировать менеджерский стиль СОКовцев», — так объяснял тогда свою кадровую политику Каданников. Это странное партнерство привело к тому, что постепенно выходцы из СОК (в частности, Юрий Амелин и Александр Неметкин) полностью взяли под свой контроль закупки заводом комплектующих, продажу запчастей и отгрузку автомобилей дилерам — как раз те сферы, в которых была заинтересована самарская группа.

«На предприятиях, где появлялся СОК, действительно вводились новые порядки, — вспоминает экс-президент Международной ассоциации дилеров АвтоВАЗа Юрий Целиков. — Сразу сокращались издержки, устанавливалась жесткая отчетность, объявлялась война воровству и пьянству». Вазовские дилеры рассказывают, как однажды после обнаружения недостачи в одной из фирм виновников нашли за пару часов и «крепко намяли им бока». «На АвтоВАЗе СОКовцев поначалу восприняли с опаской, — говорит Целиков. — Работали они жестко, не гнушались наказывать людей большими штрафами и быстрыми увольнениями. Но это давало результат: по крайней мере, машины тогда не пропадали тысячами в дилерской сети. С другой стороны, они грамотно проводили работу с руководителями завода и постепенно втерлись к ним в доверие».

„

Структуры, которые вытеснили СОК, — такие же рейдеры. Но за ними сейчас стоит государство

”

В первой половине 2000-х группа «СОК» развивалась невероятными темпами, превратившись в настоящего регионального олигарха. Венцом стало приобретение у государства в 2001 году за бесценок контрольного пакета умирающего Ижевского автозавода, который довольно быстро группа поставила на ноги: с корейской KIA там развернули первый в России проект промсборки иномарок.

При этом везде, где группа имела бизнес-интересы, она включалась в политические игры. Считается, например, что в 2004 году СОК спонсировала избирательную кампанию нынешнего губернатора Ульяновской области Сергея Морозова (менеджеры группы получили посты в облправительстве, а его представителем в Совете Федерации стал экс-президент СОК Рустем Шиянов). В 2006-м то же самое произошло на выборах мэра Самары. Вести дела в Саратове, по слухам, СОК помогал депутат Госдумы Вячеслав Володин, ныне вице-премьер и руководитель аппарата правительства. Но в аппарате самого Володина эту информацию назвали «полным бредом».

У СОК всегда была неоднозначная репутация. Пока одни объясняли ее успехи деловой хваткой Качмазова и работой эффективной менеджерской команды, другие указывали на десятки рейдерско-гангстерских историй, сопровождавших развитие группы. В Самаре до сих пор вспоминают нападение на медиа-менеджера Дмитрия Сурьянинова, убийства нескольких коммерсантов и заявления бывшего депутата Госдумы Дмитрия Сивиркина о том, что Юрий Качмазов якобы лично интересовался у парламентария: приставляли ли ему когда-нибудь к голове пистолет?

Много шума наделала в 2005 году покупка СОК саратовской дорожно-строительной компании «Волгомост». Провести своего человека в руководство никак не получалось, тогда СОКовцы просто привезли на собрание акционеров автобусы с бойцами самарских спецподразделений. Владельцы «Волгомоста» кричали о недружественном поглощении, обещали нажаловаться Путину, но в итоге отдали компанию. «Доброкачественное рейдерство, — улыбается бывший сотрудник группы «СОК», согласившийся дать интервью The New Times на условиях анонимности. — Сейчас захватывают активы куда отвратительнее». «Большинство заводов, которые тогда нами забирались, лежали на боку. СОК вкладывалась в них, старалась что-то создать, сохраняла рабочие места. А силовые акции — обычная практика, причем не только для того времени, — продолжает собеседник The New Times. — Тем более что в СОК всегда работало много бывших ментов и фээсбэшников. И конечно, этот ресурс использовался на полную катушку».

Неслучайно конкуренты воспринимали СОК с опаской. Вдобавок со временем стала крайне непрозрачной структура активов группы: масса управляющих и аффилированных компаний, полусектантская непубличность даже при размещении облигаций. Да и личность главы группы добавляла красок в эту таинственную картину. Юрия Качмазова называют одной из самых загадочных фигур в российском бизнесе. Непременный десяток телохранителей, ни одного интервью за 17 лет, всего несколько фотографий в интернете. В его окружении говорят, что миллиардер увлечен фэн-шуем, а фотовспышки отнимают энергию. Все попытки The New Times связаться с Качмазовым не увенчались успехом.

Наверное, еще больше энергии у Качмазова отнимали бесконечные конфликты с новыми хозяевами АвтоВАЗа. Приход госкорпорации на завод начался с обыска в московском офисе СОК и уголовных дел, после чего группа спешно отказалась от 14-миллиардной неустойки, которую АвтоВАЗ должен был выплатить ей за разрыв эксклюзивного контракта на продажу запчастей для Lada. Такое начало вряд ли могло обещать СОК хороший финал.

Вскоре в Ижевске открылся второй фронт. Потеряв АвтоВАЗ, СОК попыталась продать ИжАвто, тем более что о площадке в Удмуртии просил новый партнер АвтоВАЗа — альянс Renault–Nissan. В 2008 году стороны почти договорились. По условиям сделки, перед продажей ИжАвто должен был разорвать отношения с KIA, проект с корейцами был свернут, но в последний момент сделку заблокировал якобы лично Сергей Чемезов. Пресс-служба «Ростехнологий» не ответила на письменный запрос The New Times.

Так СОК осталась ни с чем. Потом наступил кризис, ИжАвто остановил производство, долги достигли 15 млрд рублей, большая часть из которых (8 млрд) приходились на Сбербанк. В этой ситуации, как сейчас утверждает следствие, СОК вывела все ликвидное имущество, включая деньги и автомобили, — почти на 7 млрд рублей. После чего ИжАвто был продан его же менеджменту (причем сделка оплачивалась продукцией самого завода на сумму $200 млн) и обанкрочен. В Ижевске как анекдот рассказывают, что часть автомобилей была уведена с завода довольно старомодным способом — путем переноса забора предприятия, так что собранные машины оказались за его территорией и не могли быть арестованы по заявлению кредиторов.

Но СОКовцы не учли, что проделывать такие трюки под носом госбанка и госкорпорации небезопасно. Вскоре последовала реакция: «Они просто вывели активы мошенническим способом, бросили 5,5 тыс. людей и выбросили акции, — заявил тогда глава Сбербанка Герман Греф. — Мы будем делать все, чтобы привлечь их к уголовной ответственности, думаю, что им заниматься бизнесом в стране дальше будет очень непросто».

Впрочем, собеседник из СОК оправдывает Качмазова, полагая что «Ростехнологии» специально дожидались краха ИжАвто, чтобы добить СОК и передать ижевский завод АвтоВАЗу бесплатно, вернее, за счет федерального бюджета, на средства которого теперь будут выкуплены долги. Правительство будто подыгрывало «Ростехнологиям»: пока АвтоВАЗ получал в кризис десятки миллиардов госпомощи, ИжАвто тщетно выпрашивал 2 млрд. «Объективного расследования банкротства ИжАвто в ближайшее время не ждите», — считает Юрий Целиков.

Летом 2010 года вслед за ИжАвто под контроль «Ростехнологий» перешли и последние компонентные заводы СОК. Группа официально объявила о выходе из автопрома и желании сосредоточиться на других видах бизнеса. «Можно ставить точку в самом длинном в новейшей истории рейдерском захвате. Захват удался, — писал в своем блоге известный автомобильный эксперт Сергей Цыганов. — Объектом рейдерства стал тот, кто сам был рейдером».

Сентябрьским утром 2010 года в аэропорту Дубая приземлился частный самолет. Среди нескольких пассажиров были Юрий Качмазов и президент СОК Андрей Фролов. С пилотами рассчитались на месте и отправили назад в самарский аэропорт Курумоч. Так описал The New Times спешный отъезд руководства СОК один из сотрудников группы. Время для отъезда вряд ли было выбрано случайно. Осенью Следственный комитет вдруг вспомнил о возбужденном еще летом 2009 года уголовном деле по факту банкротства ИжАвто и, наконец, установил, кто же мог вывести с завода активы. А в феврале 2011 года Качмазова, Фролова и еще нескольких менеджеров объявили в федеральный розыск.

В СОК обсуждать эту тему не хотят: «ИжАвто перестал принадлежать группе задолго до начала процедуры банкротства», — сказал The New Times официальный представитель СОК Дмитрий Румянцев. На вопрос, почему руководство группы не желает сотрудничать со следствием, Румянцев ответил туманно: «Это заблуждение».

На сайте СОК уже месяц недоступно большинство страниц, телефоны фигурирующих в уголовном деле менеджеров не отвечают. Зато появилась информация о продаже последнего крупного актива группы, того самого «Волгомоста», который захватывался с помощью спецназа, — одного из ведущих игроков дорожно-строительного рынка. Дмитрий Румянцев продажу отрицает: «У нас остается ряд компаний, в том числе «Волгомост». Портфель заказов — несколько десятков миллиардов рублей».

А вот аналитик ИК «Атон» Михаил Пак утверждает, что слух о продаже «Волгомоста» уже больше месяца обсуждается на рынке: «Если это так, то у СОК фактически ничего не осталось. Компонентные предприятия они отдали, ИжАвто отдали. Как-то восстановить бизнес будет сложно, к тому же на фоне уголовных дел против первых лиц», — рассуждает аналитик.

В дальнейших перспективах СОК сомневается и самарский политолог Дмитрий Лобойко: «Группа не вписывалась в планы федерального центра, ведь она оказалась отраслевым конкурентом госкорпорации и к тому же активно играла в политические игры». «При нынешней системе власти у СОК шансов нет, — добавляет Юрий Целиков. — Структуры, которые ее вытеснили, — такие же рейдеры. Но за ними сейчас стоит государство».

В регионе много лет все знали: СОК — «чисто конкретная» структура, за которой числится криминал. Но никаких расследований, никаких дел, никаких судов… Когда же их активы приглянулись более сильной и гораздо конкретной структуре — СОКовцев просто вышвырнули из бизнеса, и тоже без всякого суда. А нынешние уголовные дела против бывших топ-менеджеров группы — так, вишенка на торте.