#Главное

#теракты

#Терроризм

Списать и забыть

28.03.2011 | Барабанов Илья , Мостовщиков Егор | № 11 (196) от 28 марта 2011 года

Год после теракта в московском метро
06-1.jpg
Год назад многие отметили, что и скорая, и пожарные, и спасатели сработали хорошо и вовремя приехали

Год назад, 29 марта 2010 года, взрывы на станциях «Лубянка» и «Парк культуры» унесли жизни 40 человек, 88 получили ранения. Дмитрий Медведев возложил цветы к месту трагедии, генпрокурор Чайка взял расследование дела под особый контроль, политики и чиновники наперебой предлагали новые меры по борьбе с террором. Все это — стандартная программа, отрабатываемая властью после любой громкой трагедии, чтобы успокоить граждан, показать им: «Мы работаем, заботимся о вашей безопасности». Еще неделю гостелеканалы сообщают: какие компенсации будут выплачены пострадавшим, какие программы принимаются и грозные речи звучат. Затем трагедия уводится на второй план и «электорально значимые», как выражаются в Кремле, СМИ о ней не вспоминают. Так же, как из года в год, все телеканалы дружно «не замечают» годовщин трагедии в Беслане.

Граждане, быть может, в какой-то момент и верят власти, но вслед за подписанием распиаренного президентского указа о создании новой системы безопасности на транспорте смертник взрывается в аэропорту Домодедово. Новые трупы, новая трагедия, а власть отрабатывает сценарий: возложить цветы, грозно потрясти кулаком в телекамеру, затем замылить, убрать из информационного поля любые сообщения об очередном провале. Сделать все, чтобы мы поскорее забыли о случившемся и вернулись в мир сказок Гофмана, в котором в новостях — заседание какой-нибудь комиссии по модернизации.

В годовщину теракта в московском метро The New Times узнал, что стало с теми, кто пострадал во время взрывов, выяснил, что и сегодня террористам никто не помешает проехать со смертоносным грузом из Махачкалы в Москву, и провел аудит транспортных узлов, на которых после взрыва в Домодедово вновь якобы принимаются повышенные меры по борьбе за нашу безопасность.

«После теракта я пересмотрела свое отношение к родным, близким, друзьям. Почувствовала какой-то новый вкус жизни, интерес к ней. Помогало, что каждый день в больничной палате появлялись свежие цветы от друзей», — спустя год после теракта в московском метро 19-летняя Асмик Мартиросян снова улыбается и вспоминает, как в то утро, 29 марта 2010 года, она ехала в «Красной стреле» на учебу. Асмик учится на факультете международных отношений и социально-политических наук МГЛУ. Она говорит, что когда прогремел взрыв, ее спасла кожаная сумка, лежавшая на коленях: ноги остались целы, студентка «отделалась» осколочным ранением в грудь.

Компенсация через полгода

Асмик Мартиросян говорит, что в институте к ее беде отнеслись с сочувствием — студентка всегда была на хорошем счету, — университет оказался первым, кто помог пострадавшей финансово: «Университет предоставил 40 тыс. рублей. Едва ли не на следующий день после теракта позвонили из деканата и сообщили, что деньги начислены». «Государство обещало компенсации в течение нескольких недель, а заплатили только в начале сентября, — рассказывает студентка. — Зачем людей-то обманывать? Деньги были не нужны, но просто говорят одно, а делают другое. Задержку нам объяснили тем, что в Следственный комитет приходило много людей, которые стали говорить, что они тоже пострадали в теракте. Выплатили 200 тыс. рублей». По словам Мартиросян, вскоре после трагедии свои отдельные компенсации выплатило и московское правительство, тогда еще во главе с Юрием Лужковым: по 80 тыс. пострадавшим выдали прямо на руки плюс 10 тыс. как компенсация за испорченное имущество. «Несколько месяцев регулярно звонил представитель префектуры округа, там интересовались мной больше всех остальных. Предлагали помощь окружного психолога, узнавали, не нужно ли чего от района, — говорит Мартиросян. — Я от всего отказалась, не хотела пользоваться их доверием».

Ее рассказ подтверждает и 39-летний Владислав Мартиянов. 29 марта он стоял на перроне станции «Парк культуры» в ожидании поезда, состав подошел, двери открылись, прогремел взрыв. Владислав получил контузию, врачи диагностировали частичную потерю слуха. «Через 2–3 месяца после взрыва поступили деньги от Лужкова, через полгода — от государства, — говорит Мартиянов. — Лечили бесплатно. А что денег ждать пришлось, так я их особо и не ждал. Меня отец приучил: в любой сложной ситуации нужно рассчитывать только на себя. Так я и поступаю. Льгот мне не дали никаких — какие льготы? Наверное, надо было на инвалидность подавать, за потерю слуха и контузию можно было подать на инвалидность, но инвалидом я себя не чувствую».

Сотрясание воздуха

Спустя год после взрыва в метро и особенно после взрыва в аэропорту Домодедово можно констатировать, что громкие слова об «усилении контроля» и «дополнительных мерах безопасности» — этого от силовиков потребовал сразу после теракта на совещании в Кремле Дмитрий Медведев — остались словами. Можно спорить об эффективности таких мер, но предложение лидера КПРФ Геннадия Зюганова восстановить смертную казнь за терроризм никто не стал всерьез рассматривать, как и идею вице-спикера Владимира Жириновского, заявившего о необходимости создания системы электронного слежения, а также базы данных ДНК и отпечатков пальцев всех россиян. Проигнорированы были и заявление Росавиации о необходимости усилить меры безопасности в аэропортах, и особенное внимание уделить «предупреждению несанкционированного проникновения посторонних лиц на территорию охраняемых объектов аэропортов». Наконец, 31 марта Медведев подписал указ «О создании комплексной системы обеспечения безопасности населения на транспорте». Эта система должна быть создана до 1 января 2014 года. Следует ли из этого, что до 1 января 2014 года террористы могут смело взрывать любой объект транспортной инфраструктуры — не уточняется. Во всяком случае лишь после теракта в Домодедово президент дал поручение Рашиду Нургалиеву «тряхнуть» транспортную милицию, чтобы она могла обеспечить ежедневный контроль за безопасностью, а затем спустился в московскую подземку, где ему показали камеру, которая просвечивает пассажиров рентгеновскими лучами, ленту для просмотра багажа и спецконтейнер для изоляции бомб. Как только президент поднялся на поверхность, экспериментальную технику задвинули в угол.

06-2.jpg

Тандем-провидец

«Я уверен, правоохранительные органы сделают все, чтобы найти и покарать преступников. Террористы будут уничтожены», — пообещал премьер Владимир Путин. Президент Медведев, стоя с букетом цветов на станции «Лубянка», фактически повторил слова старшего товарища по тандему: «Это просто звери, и безотносительно того, какими мотивами они руководствовались, то, что они делают, является преступлением по любому праву и исходя из любой морали. У меня никаких сомнений нет: мы их найдем и всех уничтожим».

Поскольку грамотно вести следствие и доказывать вину подозреваемых в суде российские правоохранительные органы почти не умеют и ни одного громкого процесса над организатором какого-либо из терактов наша история не знает, публике осталось лишь довольствоваться сообщениями об уничтожении якобы боевиков, якобы имевших отношение к взрывам в подземке. Так, уже 27 апреля 2010 года «РИА Новости» сообщило о ликвидации в Хасавюртовском районе Дагестана боевика, предположительно причастного к взрывам в метро. 4 июня директор ФСБ Александр Бортников отрапортовал, что часть боевиков из группировки лидера бандподполья Дагестана Магомедали Вагабова, причастных к трагедии, уничтожена в ходе спецоперации. А 21 августа информационный центр Национального антитеррористического комитета сообщил о ликвидации и самого Вагабова, который был назван организатором терактов.

Обещали уничтожить? Уничтожили. Обществу остается лишь верить, что погибшие действительно имели отношение к теракту (вина их следствием не доказана, судебное решение отсутствует), и надеяться, что уничтоженные боевики не «воскреснут», как это неоднократно случалось с полевыми командирами в Чечне. Достаточно вспомнить, что об уничтожении до сих пор здравствующего Доку Умарова правоохранительные органы сообщали минимум семь раз.

Правда, 13 июля 2010 года госканалы сообщили еще об одной спецоперации в Дагестане, в ходе которой якобы были задержаны шесть женщин, готовившихся стать шахидками, а также двое боевиков, один из которых, как сообщалось, и сопровождал смертниц Мариам Шарипову и Джанет Абдурахманову из Хасавюрта в Москву. Якобы задержанные даже начали давать признательные показания, но с тех пор об их судьбе, а тем более о скором старте судебного процесса над ними ничего не сообщалось.

Короткая память

Расследование любого громкого преступления, будь то теракт, убийство общественного или политического деятеля, катастрофа, произошедшая не в результате природного катаклизма, берется под особый контроль президентом, генеральным прокурором либо министром внутренних дел. Если преступление, как видится Кремлю, не слишком резонансное, но и промолчать неудобно — глава государства дает поручения соответствующему силовику разобраться. Каждое из этих событий попадает в выпуски теленовостей и становится поводом для пиара власть имущих, но в судебные приговоры эти события почти не конвертируются. Если преступление имеет кавказский след, дело обычно заканчивается, как и в случае с терактом в метро, заявлением об уничтожении виновного. Так было с делом о покушении в 2009 году на президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова, которое Дмитрий Медведев брал под личный контроль, — организатор преступления якобы был убит. Та же участь постигла организаторов теракта у здания ГУВД Назрани в 2009 году, унесшего жизни 25 человек, — его расследование президент также брал под свой контроль. Главе Следственного комитета Александру Бастрыкину Медведев поручал принять все необходимые меры для расследования убийства правозащитницы Натальи Эстемировой — преступление до сих пор не раскрыто. Поручения разобраться в подрыве «Невского экспресса» глава государства давал генпрокурору Юрию Чайке и директору ФСБ Александру Бортникову. Силовики сообщили, что дело раскрыто, к диверсии причастна бандгруппа братьев Картоевых во главе с Александром Тихомировым (Саидом Бурятским) — члены банды также уничтожены.

Внимание президента привлекали и такие трагедии, как гибель в СИЗО юриста Сергея Магнитского и предпринимателя Веры Трифоновой. Итогом медведевских поручений стало то, что следователи по делу юриста фонда Hermitage Наталья Виноградова и Олег Сильченко получили ведомственные награды, а следователь Сергей Пысин, занимавшийся делом Трифоновой, был на время отстранен от должности, но недавно вернулся к исполнению служебных обязанностей. И наверное, лучше даже не вспоминать истории о ДТП на Ленинском проспекте с участием вице-президента «ЛУКОЙЛа» Анатолия Баркова, о коррупции при закупке медицинского оборудования, громыхнувшей в октябре 2010 года, или о видеообращении следователя кущевской милиции Елены Рогозы, которая попыталась рассказать президенту, как на самом деле ведется следствие против банды Сергея Цапка. В первом случае виновниками аварии назвали погибших женщин, во втором — уголовные дела хоть и заведены, но по статье «халатность», подозреваемые не названы, в третьем — Рогозу обвинили в причастности к банде, терроризировавшей долгие годы станицу. Уже в 2011 году Дмитрий Медведев обратил внимание на скандал вокруг крышевания подмосковными прокурорами нелегальных казино и подпольных залов игровых автоматов. Итог — отстраненные на время проверки от своих должностей прокуроры вернулись к работе.

Власть не упускает случая попиариться на страшных трагедиях или обернуть в свою пользу громкие скандалы, но правоохранительная система от этого не становится эффективнее, а жизнь граждан не становится безопаснее. Расчет всегда лишь один — на короткую память. На то, что спустя год никто не вспомнит: что говорилось, что обещалось и обернулось пустотой.






×
Мы используем cookie-файлы, для сбора статистики.
Продолжая пользоваться сайтом, вы даете согласие на использование cookie-файлов.