Абхазия после распада СССР пережила две войны — в 1993-м и 1998-м. С тех пор, если не считать Кодорского ущелья, жизнь здесь текла относительно мирно. Однако признание независимости республики вновь напомнило и о другой болевой точке — Гальском районе, где живут мегрелы, носители общей с грузинами культуры. Корреспондент The New Times проехал по Гальскому району и выяснил, что жить в независимой Абхазии здесь хотят далеко не все
Гальский район, хоть и является частью Абхазии, считается зоной особого контроля. На границе — пограничники и пост российских миротворцев. Главные (если не единственные) центры общественной жизни — школы.
В школе села Верхний Баргеби 161 ученик. Преподавание идет на грузинском языке. У школы фактически нет крыши, она разрушена еще в годы первой войны 92–93-го годов. За счет Комитета по делам беженцев ООН примерно треть крыши удалось восстановить, а также построить спортплощадку и купить самое необходимое для учебы. Часть детей еще понимает по-русски, но большинство знает только грузинский и мегрельский. Замдиректора школы Бежан Убирия при этом уверяет, что постепенно ситуация начинает налаживаться. Под «постепенно» он подразумевает последние четыре года.1
Главной проблемой Убирия считает отсутствие понятных и открытых границ с Грузией. Именно неопределенность с границей, по его словам, мешает дальнейшему улучшению ситуации в регионе. Местные жители постоянно ездят в грузинский Зугдиди за товарами, которые нельзя достать в Гальском районе или они здесь слишком дороги. У большинства есть родственники на территории Грузии, у кого-то там учатся дети. Получив среднее образование, молодежь едет учиться или работать именно туда, и только за редким исключением — в Россию. Домой возвращаются считаные единицы. Еще полгода назад пересечение границы было обычным делом. Сейчас она официально закрыта, хотя это не значит, что нельзя пройти: если нет специального пропуска, можно заплатить пограничнику 500 рублей. Но по меркам района это большие деньги.
«Наше государство»
В Гальском районе работает не меньше десятка международных гуманитарных организаций. Среди них и наблюдатели ООН, и датский, и шведский комитеты по делам беженцев, и Красный Крест, и ОБСЕ. Бежан Убирия считает, что их присутствие необходимо: «Чем больше наблюдателей, тем лучше будет. Признание Россией не означает международного признания — это только гарантия безопасности. Мы стремимся к признанию и должны быть открытыми, чтобы показать, как мы строим наше государство». Именно «наше государство»: большинство жителей Верхнего Баргеби являются сторонниками независимой Абхазии, а не Абхазии как субъекта в составе России.
Директор школы в Нижнем Баргеби (это 5–7 километров в сторону грузинской границы от Верхнего Цицино) Лецузбали не считает признание независимости сколько-нибудь важным: «Не знаю, что творится, но как-то будем жить. Главное, чтобы был мир и мы могли спокойно учить детей».
— А как к отделению от Грузии относитесь?
— Туда будет — там будем, сюда будет — здесь будем. Мы, конечно, хотим жить единой Грузией. Но будем жить и с Россией.
В разговор вклинивается Ирма Элиава, учительница русского языка: «Там родственники, здесь родственники, мы единая страна. Мы, мегрелы, хотим жить с Грузией, мы не хотим независимой Абхазии». Ирма оканчивала педагогический институт в Зугдиди. Ее месячная зарплата составляет 1400 рублей.
Мирные, но пьяные
Пока корреспондент The New Times едет дальше в сторону границы, старенькая волга глохнет.
— Надо в Зугдиди за запчастями ехать, а границу сейчас снова закроют, — жалуется водитель Гурма.
— А почему именно в Зугдиди?
— Туда ближе и там дешевле, чем в Сухуми.
Приграничное село Пичора плавно переходит в уже грузинское село Ганмухури. В местной школе учеников совсем мало. Все они говорят по-грузински, а из других языков изучают только немецкий. История преподается по грузинским учебникам. Абхазские власти этой ситуацией недовольны, но запретить преподавание на грузинском пока не решаются — слишком большое недовольство это вызвало бы у местного населения. Грузия же, заинтересованная в сохранении своих позиций в регионе и надеющаяся вернуться в Гальский район, использует скорее не кнут, а пряник, помогая учебниками и доплачивая учителям, преподающим на грузинском.
Учительница младших классов жалуется, что к ней ходит только 5 учеников из 12, а иногда меньше: родители боятся и не пускают детей в школу. Боятся они российских миротворцев, пост которых располагается напротив школы. Перед школой раз в пять минут проезжает БТР или военный «Урал».
Заместитель директора школы, преподающая грузинский и математику, жалуется, что в прошлом году такого не было и все 113 учеников ходили в школу. Миротворцев начали бояться в этом году: «По телевизору (грузинскому. — The New Times) передали, что они не миротворцы, а просто военные, и они агрессоры. Дети все видят по ТВ». В Пичорах работают только грузинские телеканалы и грузинские радиостанции. На вопрос: насколько оправдан страх перед миротворцами — учительница признает, что ничего плохого военные не сделали, но добавляет, что и ничего хорошего от них нет: ходят они вечно пьяные, а накануне один боец даже упал с БТРа. Встреченный корреспондентом The New Times на посту прапорщик трезвым действительно не выглядел, бойцам он на «Урале» под конвоем БТРа привез еду и боеприпасы. Чем ближе к грузинской границе, тем сильнее местные жители хотят жить в единой Грузии, а не в независимой Абхазии. Сложившуюся в «нижней зоне» ситуацию местные называют «оккупацией грузинской по культуре и духу земли Абхазией при поддержке России».2
ГЭС мира
На севере района, прямо на границе, располагается ГЭС, снабжающая электричеством Грузию и Абхазию. Половина сотрудников — грузины, пульт и оборудование станции — на грузинском. Почти у всех есть спецпропуска через границу. Продукты работники станции предпочитают покупать в Грузии — там дешевле. Сотовая 
связь тоже только грузинских операторов. Сейчас станция работает с мощностью 300 мегаватт в час, максимальная — около 1300 мегаватт. Треть вырабатываемой энергии уходит в Абхазию, остальное — в Грузию. Начальник гидротехнического цеха Шалва Богучава работает на ГЭС с 1964 года, по его словам, хорошую по местным меркам зарплату платит грузинское правительство — $500 рабочему и $800–1000 — инженерам. Грузия же помогает с инфраструктурой, в прилегающем к станции поселке восстановили детский сад. Вкладывать деньги Тбилиси не хочет пока только в школу, ставя условием преподавание на грузинском языке. Грузинское правительство оплачивает капитальный ремонт станции, который проводит компания Siemens. Из-за обострения ситуации все сотрудники Siemens в начале августа выехали, и когда вернутся, никто не знает.
ГЭС — объект для грузино-абхазских отношений стратегический. Здание ГЭС находится на территории Абхазии, а плотина — уже на грузинской земле, отсюда поступает вода. Если добираться от ГЭС до плотины по дороге, то это 30 километров пути. Сейчас на станции работают 700 человек, штат искусственно раздут, чтобы как-то решить проблему с безработицей. ГЭС — это то, что заставляет грузинские и абхазские власти не только общаться друг с другом, но и договариваться. Это, надеется Шалва Богучава, научит политиков находить компромиссы и по другим вопросам.
Авторитетный миротворец
Один из тех, на кого действительно надеются, — спецпредставитель президента Абхазии в этом районе Руслан Кишмария, уважаемый местными жителями. Уважение он заслужил открытостью (ни секретарей, ни охраны, и попасть к нему может каждый) и тем, что, будучи абхазом, защищает интересы и мегрельского населения. При этом Руслан Кишмария контролирует, как утверждают, весь серый товарооборот с Грузией. Его интересы в нормализации отношений с Грузией чисто экономические. Как объясняют торговцы в Гали, Кишмария свою долю от нелегального бизнеса, конечно, получает, но в отличие от своих предшественников рэкетом не занимается. Тем более что прибыли не так уж и велики, район чисто сельскохозяйственный.
После прихода к власти Михаила Саакашвили из района были отозваны партизанские отряды «Белый легион» и «Лесные братья». Впрочем, служба госбезопасности Абхазии заявляет, что вдоль границы действуют грузинские диверсанты. Правда, доказательств тому услышать не удалось. Большинство убийств и происшествий на территории района носит криминальный характер, а не политический. Например, убийство несколько лет назад самого известного криминального авторитета (так здесь говорят), а по совместительству главы гальской милиции Отара Турнанбы, как и подрыв в июле этого года главы местного отделения службы госбезопасности Джансуха Муратия, по слухам, на счету грузинского криминалитета. Но политика тут ни при чем: бизнес не поделили.
Гальский район Абхазии преимущественно населен мегрелами — народностью, близкой к грузинам. Многие вынуждены были бежать отсюда, как и из других районов Абхазии, в результате гражданских войн и этнических чисток в 1993–1994 годах и в 1998-м. По разным данным, от 40 до 60 тысяч беженцев вернулись в Гали и прилегающие деревни после войны 1998 года. Согласно официальной переписи населения 2003 года, в Гальском районе проживают 29 287 человек. Однако международные наблюдатели подвергают сомнению официальные цифры и утверждают, что в 2006 году в районе проживало не менее 45 тысяч человек.
_______________
1 Абхазские власти вернулись в Гальский район только четыре года назад. До этого территория реально абхазами не контролировалась.
2 «Нижней зоной» здесь называют приграничную территорию вдоль реки Ингури, которая, собственно, и разделяет Абхазию с Грузией.