Опера, да и только. Фестиваль «Золотая маска» привозит в Москву питерскую «Иудейку». Особенность нынешнего сезона — на смену тяжелым «костюмным» постановкам приходят современные решения
В оперном конкурсе «Золотой маски» — двенадцать спектаклей. Почти концертный «Лоэнгрин» из Челябинска (по слухам, сделанный за семь тысяч рублей и отличающийся — в отсутствие декораций — изящным световым решением). Массивный «Бег» Камерного музыкального театра имени Покровского — первая постановка оперы композитора Николая Сидельникова, который в советские годы отказывался сокращать пятичасовую партитуру и так и не дожил до премьеры. «Кафе «Сократ» Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, где соединены две одноактные оперы Эрика Сати и Дариуса Мийо: история отравления философа превращена в цирковое представление.
Но выдающихся оперных событий в прошлом сезоне по большому счету три. Вне зависимости от того, что решит жюри и кого наградят 15 апреля, эти спектакли наверняка останутся в театральной истории.
Тьма и пустота
Герой оперы «Воццек», поставленной Дмитрием Черняковым в Большом театре (целых 8 номинаций), — вовсе не туповатый солдат, придуманный Георгом Бюхнером в 1837 году и ставший героем оперы Альбана Берга в 1925-м. По сцене Большого театра ходит явный офисный служащий, прилично одетый, живущий в стандартной квартире с плазменной панелью на стене. Квартирок таких на сцене 12 — обустроенный улей; намек на то, что таких Воццеков рядом с нами — тьма. Вот именно тьма, ужас, стоит только вглядеться: человек сходит с ума в безразличном окружении. Мир не менее безумен, чем становящийся убийцей Воццек. И пусть стенания героев о бедности при таких декорациях и костюмах сначала вызывают усмешку. Ребенок тебя не замечает, увлеченный компьютерными играми, жена готова изменить с кем-то более перспективным, а унижений на долю офисного служащего может выпасть не меньше, чем на долю завербованного солдата в позапрошлом веке. «Мы бедные» — говорится не о деньгах. Ведомый Теодором Курентзисом оркестр вопит и шелестит, причитает и вздрагивает; экспрессионистская опера не позволяет расслабиться в театральном кресле, а протаскивает зрителя через весь ад, сквозь который проходит герой.
«Воццек» Дмитрия Чернякова и Теодора Курентзиса — спектакль об «офисном планктоне». Герой сходит с ума в безличном и безразличном окружении
Вирус войны
Постановочная группа La fura dels baus, приглашенная в Мариинский театр из испанской Каталонии, превратила шестичасовую оперу Берлиоза «Троянцы» (6 номинаций), написанную на сюжет «Энеиды» Вергилия, в вариации на тему опасности вирусов. Троянские вирусы несут смерть компьютерам — и декорации таковы, что действие явно перенесено во внутренности какого-то огромного компьютера.
Вирус войны несет смерть людям и передается проще птичьего гриппа — об этом, собственно, весь спектакль. Абсурд войны подчеркнут костюмами (на троянцах спортивная защитная униформа) и ежеминутной странностью режиссерских решений (ну вот для чего бедную певицу во время арии то приподнимать в воздух, то ставить на место?). Зрителя захватывает музыка (Валерий Гергиев не внесен в дирижерский шорт-лист только потому, что отказался участвовать в конкурсе раз и навсегда), а происходящее на сцене все время ввергает в недоумение. Но вот спектакль, казалось бы, в прошлом — а все не можешь забыть Кассандру в инвалидной коляске, певца, болтающегося под потолком на веревочке, как космонавт у орбитальной станции…
Москва этот гигантский спектакль не сможет увидеть, прежде чем вступит в строй основная сцена Большого театра, — нет таких театральных зданий в столице, куда бы влезли эти декорации. Жюри поедет 30 марта слушать «Троянцев» в Петербург.
Действие «Иудейки» перенесено постановщиком из Средневековья в Германию 30-х годов XX века: в нацизм, тоталитаризм и трагедию Холокоста |
Актуальные Средние века
«Иудейку» петербургского Михайловского театра (6 номинаций) в ближайшее время, 18 и 22 марта, можно увидеть в Москве. Опера Жака Галеви была очень популярна в России в XIX веке (на афишах тогда писали «Жидовка») и редко появлялась в веке XX — под названием «Дочь кардинала». Сюжет придумал драматург Эжен Скриб (известный всем театралам по пьесе «Стакан воды») — и он всыпал в либретто две тонны любви, пять центнеров тайны и несколько щепоток смертоносной лжи. С обмана все начинается: влюбленный в иудейскую девушку юноша-христианин приходит в ее дом, выдавая себя за еврея (а такая связь грозит смертью и ему, и ей — у Галеви действие происходит в Средневековье, а Михайловский театр перенес историю в 30-е годы ХХ века в Германию, где дела обстояли не лучше). И раскрытием давней тайны все заканчивается: уже после казни героини воспитывавший ее ювелир Элеазар сообщает вершившему суд кардиналу, что погибшая девушка лишь росла в его семье, а на самом деле ее отцом был тот самый кардинал.
Мощная музыка «большой оперы» подвигла постановщика, французского режиссера Арно Бернара, на спектакль столь же мощный, многолюдный, трагический. Жернова судьбы размалывают жизнь влюбленной девочки в порошок, и в этом читаются судьбы миллионов безвинно погибших. Еврейские религиозные ритуалы воспроизведены тщательно — знаменитый американский тенор Нил Шикофф, сын кантора главной синагоги Нью-Йорка, привозит с собой на спектакль настоящий свиток Торы. Потрясающий голос Шикоффа — в его Элеазаре страдание и гнев, любовь к приемной дочери и твердокаменная гордыня. И впечатляющая, внятная, умная и темпераментная работа словацкого дирижера Петера Феранца. Праздник для любящих оперу.