Этот день войдет в историю: 11 февраля 2011 года Хосни Мубарак ушел в отставку. Площадь Тахрир ликует
Еще накануне, в ночь на 11-е, Мубарак в своем телевыступлении клялся Аллахом, что не уйдет. Днем 11-го выступил снова и объявил о частичной передаче власти вице-президенту Омару Сулейману. И только потом окончательно и бесповоротно откорректировал себя, вопреки данному Аллаху обещанию. Над площадью Тахрир, где 11-го собрались более 2 млн человек, зазвучали песни, потом она начала постепенно пустеть, примерно так же, как в свое время пустел киевский Майдан Независимости: люди складывали палатки, одеяла, под которыми спали ночи напролет, и расходились счастливые и довольные собой. Безусловная отставка Мубарака была главным требованием оппозиции, и потому все решили — победа. Другим главным требованием, под которым подписались, кстати, даже исламисты из движения «Братья-мусульмане», была передача власти самому уважаемому институту в стране — армии. Опять же выходит — победа... Но как остроумно заметил классик, главное начало любой революции — ее последствия.
Первое слово, которое почему-то приходит сейчас на ум, — «конституция». В Египте она не предусматривала передачи власти военным. Вице-президенту — да. Но оппозицию устроило собрание людей в армейских погонах, которое на внятном политическом языке именуется «военной хунтой». Оппозиция уверена: армия спасла страну на переходный период, то есть до сентябрьских выборов, к которым она уже начала готовиться. Недаром же Хусам Бадрави, только что назначенный генсек правящей (все еще?) в Египте Национально-демократической партии, за несколько часов до отставки Мубарака подал в отставку: ясное дело, кому теперь нужна эта партия. Но как уже не раз показывала история, нет ничего более постоянного, чем временная власть военных. Да, мир изменился. Да, США и Европа будут настаивать но скорейшем переходе Египта к демократии. Но ведь и военные не стоят на месте, охраняя вековые привилегии...
Несколько вопросов. Почему ВСВС возглавил глава минобороны Хусейн Тантави, а не начальник генштаба Сами Аннан — гораздо более близкий к Мубараку человек? Означает ли это, что армия к моменту отставки уже была расколота и власть перешла к менее лояльному прежней власти крылу? Каковы взаимоотношения членов военного совета (на момент выхода этого номера The New Times в Каире так и не сообщили, кто в него входит) с вице-президентом Сулейманом?
Итак, расколотая, судя по всему, армия, которая ни в коем случае не хотела, чтобы ее обвинили в государственном перевороте, по сути, возглавила этот переворот. До такой ситуации довел сам Мубарак, который — The New Times писал об этом — не до конца доверял спецслужбам и так и не решился передать всю власть до выборов вице-президенту — экс-шефу Общей разведки. Да и многие представители египетского генералитета, по слухам, настороженно относились к широким связям Сулеймана в Израиле.
Что теперь? Военный совет — в сложном положении. Когда армия становится структурой, независимой от политического руководства, можно ждать самых серьезных потрясений. «Народ и армия едины» — лозунг абсолютно фальшивый, — заметил The New Times египетский журналист Абу Саеда, когда в Египте все еще только начиналось. — Ибо по сути своей армия никак не связана ни с манифестантами, ни с миллионами обездоленных людей». У руководства армии свои интересы, а именно: поддержание собственного статус-кво. А это значит, что Египту сейчас никто помочь не сможет — только он сам.
Эпоха президента Мубарака ушла. Но какая наступила?
Tweet