В прокат выходит фильм «Все умрут, а я останусь», завоевавший этим летом на фестивале в Каннах специальное упоминание жюри дебютов «Золотая камера». Фильм о трех девятиклассницах, живущих в спальном районе Москвы, вызвал восхищение фестивальной публики и критики. Режиссер фильма 24-летняя Валерия Гай Германика объяснила The New Times, почему русская публика хуже европейской, и рассказала о том, что любовь для нее важнее любых наград
Мне дали приз в Каннах, потому что фильм сделан от души — очень честно. От разных людей я слышала много о том, что мой фильм заметили потому, что изначально он ориентирован на зарубежные фестивали. Что он про то, как мы тут типа плохо живем. Но я за свое творчество, вернее, за свои фильмы (творчество у меня на пенсии будет) отвечаю.
Вдох — и выдох
Я очень серьезно подхожу к своей работе. И снимала я фильм не для фестиваля, а для зрителя. В Европе, конечно, я получу более жизнерадостного зрителя, потому что мой фильм хороший, позитивный, в конце него есть вдох — и выдох. А там зритель ходит в кино, чтобы понимать, радоваться и, наверное, больше отдыхать.
Когда люди выходили из зала после показа в Каннах, то многие плакали и говорили «спасибо большое». И никто нас не спрашивал: «Вы что там, все так убого живете?» У них ведь то же самое происходит с подростками. Мне кажется, в любой стране мира подросток, пытаясь найти себя, проходит через разные круги ада.
У нас же люди ходят на сеансы злиться. Я читаю кучу рецензий и вижу, что все им не так! И «Адмирала» им не надо, и «Все умрут, а я останусь» им тоже не надо. У них есть Джеймс Бонд в самых разных вариантах... А мне в мой ЖЖ, в мое пространство, пишут какую-то хрень типа «кому нужна ваша чушь». Они уже недовольны трейлером фильма... А что будет потом? Я жду премьеры и прямо... а-а-а! очень нервничаю! Накупила себе платьев для всяких мероприятий и сижу боюсь всего...
А вообще я с открытой душой снимала для всех. И не было в этом никакой подковырки.
Влюбляюсь по новой
Взросление — это личный фактор, свойство характера. Кто-то взрослеет, пережив драму, другой — от большого счастья. Например, оттого, что у него ребенок родился. Но для меня это все бесполезно, я постоянно нахожусь в стабильном состоянии. Я ни от чего не могу обломаться! Когда год назад осталась одна, беременная, и вокруг не было ни души, я думала, что это мой предел, мой конец. Но я опять влюбляюсь по новой! Все стабильно!
Без лупы
Гиляровский говорил, что для познания культуры какого-то города или страны нужно идти не в Лувр, а в подворотню. И чтобы показать культуру нашей страны, Гиляровский спускался на Хитровку1. Он знал о чем говорил и делал это объективно. А некоторые наши режиссеры, вроде бы отталкиваясь от этой максимы, делают по-другому. Они говорят: «Я там был и посмотрел на них через лупу. И вы теперь смотрите, как они там живут». Вы понимаете, о чем я говорю?
Режиссер-историк
Когда мы снимаем кино о наших днях, мы отчасти являемся историками. Только какие-то фильмы останутся, а про другие забудут. Раньше, когда я совсем молодая была, думала: «Если сейчас меня не возьмут на тот или этот фестиваль, пойду в «Макдоналдс» полы мыть. Раз я не умею кино снимать, остается мыть полы». Выяснилось, что кино я умею снимать. И буду дальше это делать. А главная трудность при съемках игрового кино заключается в том, что у нас в стране очень много непрофессиональных людей. Ты им ставишь задачу и говоришь одно, а они делают абсолютно другое. И не потому, что я неправильно объясняю. А вот с актерами не было проблем — наоборот, рай. Символ времени — я В последнее время не я подстраиваюсь под кого-то, а под меня подстраиваются. И то, что так происходит, — это нормально, обычно. Так должно быть. Это не результат того, что я сделала, это результат моего мироощущения. Мне с детства казалось, что вокруг меня вращается солнце. Ночь наступает тогда, когда солнце у меня за спиной, а день — когда солнце перед глазами. Я солипсист. Если рядом со мной окажется человек с таким же мироощущением, как у меня, то главное — синхронно с ним дышать. Так, чтобы у нас появлялось солнце в один и тот же момент перед глазами... Тогда все будет нормально.
А вообще, знаете, человеку свойственно быть эгоистом. И для меня символ сегодняшнего времени — это я... Я думала, что после того, сколько сделала за год, смогу отдохнуть и просто, блин, радоваться жизни. Но приходится работать опять. Но этот символ я никому ни в коем случае не буду навязывать.
Счастье есть!
В фильме «Все умрут, а я останусь» есть момент счастья. Счастье — твой личный опыт, субъективный. Для кого-то счастье — чтобы все были дома, для кого-то — в 14 лет пойти и напиться так, чтобы понять, что это такое... Для меня счастье в 14 лет — быть услышанной в своем одиночестве, понятой окружающими. А сейчас счастье — больше внутри меня. Это путь собственного совершенствования, самопознания...
Абсолютное счастье — это любовь. Это круто. Но надо умудриться найти любовь в этом мире. Иногда мне кажется, что надо потратить миллион лет на то, чтобы найти свою любовь. И этим вопросом я больше всего озабочена — больше, чем проблемами кинематографа в России.
Валерия Гай Германика
Родилась в 1984 году в Москве. В 2005 году окончила Школу кино и телевидения «Интерньюс» (руководитель курса Марина Разбежкина). Первый фильм сняла в 19 лет. Именем Гай ее назвала бабушка, любившая историю Древнего Рима. В этом году Германика родила дочку Октавию.
Избранная фильмография
Режиссер. 2005 — «Сестры», док. фильм 2005 — «Девочки», док. фильм 2006 — «Мальчики», док. фильм 2006 — «Уехал», док. фильм (совместно с реж. Борисом Хлебниковым) 2007 — «День рождения инфанты» 2008 — «Все умрут, а я останусь»
Даниил Дондурей, киновед, главный редактор журнала «Искусство кино»
«Этот фильм кажется невероятно свежим, настоящим, честным и заметным как на фоне нынешнего коммерческого и фальшивого нашего кино, так и на фоне когорты молодых, пришедших в кино сегодня. Благодаря этой картине ощущаешь, что в кино наконецто появилось новое поколение: на смену дедушкам 70-х и 80-х годов приходят новые молодые люди. Гай Германика — еще небольшой художник. В ее кино много того, что я бы назвал неоварварством. Но тем не менее в ней есть какая-то точность и социальная чувствительность к времени — такая «новая искренность», «новая достоверность». Слава Богу, что теперь можно уже надеяться на появление постгермановского, постмуратовского кинематографа. И есть надежда на то, что наша реальность, которая сегодня не имеет, я в этом убежден, вообще никакого анализа в кинореальности, начала появляться в кино — пока сквозь маленькую щелочку, сквозь замочную скважину. Слава Богу! И пусть ты наглый, пусть варвар, но у тебя есть шансы протереть глаза и посмотреть на жизнь не так, как смотрят знаменитые народные артисты России или бесконечные выученики телесериалов».
_______________
1 Хитров рынок располагался в центре Москвы между улицей Солянка и Яузским бульваром в 1820–1930 годах. Со второй половины XIX века — «дно Москвы», в притонах которого собирались безработные и преступники