Яаков Пери
«Москва для террористов представляет особый интерес»
Яаков Пери получил образование в Тель-Авивском университете, а потом в Школе бизнеса Гарвардского университета. В 80-х и 90-х был одним из самых засекреченных людей Израиля: с 1988-го по 1994 год возглавлял Общую cлужбу безопасности Израиля (Шабак или Шин-бет), которая отвечает за обеспечение внутренней безопасности страны, в том числе за борьбу с террористами. Сначала Шабак входила в состав вооруженных сил Израиля, но потом стала подчиняться непосредственно премьер-министру страны. Службу возглавляют гражданские лица, пост ее главы приравнивается к званию бригадного генерала. В 1995 году Пери ушел в бизнес. |
Весной прошлого года, комментируя взрывы в московском метро, вы предположили, что взрывчатка пришла не с Кавказа — из московского региона и что в Москве у террористов есть помощники**The New Times № 12 от 5 апреля 2010 года.. Сегодня тому есть уже документальное подтверждение.
К сожалению. Взрыв в Домодедово продемонстрировал, что у террористических организаций есть достаточно людей, готовых пожертвовать своей жизнью во имя своих убеждений. Алгоритм их действий мы хорошо в Израиле знаем: находить уязвимые места — аэропорты, метро, железнодорожные вокзалы, другие места скопления людей, чтобы сообщить власти: мы здесь, мы мстили и будем мстить. И когда их действия приводят к желаемому для них результату — гибнет много людей, — это их окрыляет, позволяет вербовать новых смертников, стимулирует продолжать борьбу, то есть совершать новые теракты. Поэтому, как я вам говорил в прошлом интервью, так важна разведка, агентура там, в тех регионах, где происходит рекрутинг и обучение смертников. Это первый и самый важный этап защиты от террора. Очевидно, что российские спецслужбы в этом пока не преуспели.
В аэропорту Бен-Гурион не было ни одного теракта с 1972 года**30 мая 1972 года так называемая «Японская красная армия», действовавшая в интересах Организации освобождения Палестины, открыла в аэропорту Бен-Гурион стрельбу, в результате которой погибли 26 человек и 76 были ранены.. Что было сделано, чтобы защитить аэропорт?
Бесполезно пытаться защитить какой-то один объект — скажем, аэропорты или станции метро. Они умные ребята, они пойдут в другие места. Именно поэтому у нас выстроена система безопасности по всему Израилю. Все объекты, которые могут привлечь террористов, оснащены специальной техникой и специально обученным персоналом — футбольные площадки и стадионы, автобусные остановки, входы в рестораны, дискотеки, не говоря уже об аэропортах или железнодорожных станциях.
Технические средства — это прежде всего видеокамеры?
Все: видеокамеры, подслушивающие, подглядывающие устройства, сенсорные датчики и многое другое, что способно распознать или уловить наличие взрывчатого вещества. Но не менее важны и специально обученные люди: система безопасности работает только в таком сочетании — техника плюс люди. Но надо понимать: стопроцентной защиты нет.
Правда ли, что в Израиле есть специальные устройства, которые берут пробы из воздуха и могут определить, что в здании есть человек со взрывчаткой?
Правда. Хотя эти устройства и не дают 100% гарантии, но они подают сигнал, что этого человека необходимо проверить на наличие взрывчатых веществ.
И такие приспособления постоянно анализируют состав воздуха в Бен-Гурионе?
Я не могу говорить, что конкретно есть и чего нет в аэропорту, равно как не стану опять же утверждать, что защита там абсолютная, но она близка к тому.
Считать с лица
Но когда входишь в ваш аэропорт, нет металлических рамок. Ходят слухи, что первый ряд стеклянных дверей оснащен датчиками, которые, среагировав на возможную взрывчатку, тут же перекрывают следующие двери…
Я не могу это комментировать. А рамок действительно нет. Но это не значит, что вас не проверяют. Вокруг вас ходят или к вам подходят люди, задают вопросы, спрашивают, откуда вы приехали, вглядываются в ваше лицо, вслушиваются в вашу речь. Они не ко всем подходят — они знают, к кому надо подойти. Потом специальные люди проверяют ваш багаж и тоже задают вопросы. Это служащие аэропорта, которые подчиняются только руководству аэропорта. И они не только внутри здания, но и снаружи. Просто не всех вы можете заметить. Так что, прежде чем человек зарегистрируется на рейс, его осматривают самые разные технические устройства и специально обученные люди.
Вопросы, которые персонал задает в очереди на проверку багажа, бывают порой крайне странные.
Это нужные вопросы, которые меняются в зависимости от того, из какой страны приехал человек или к какой религии принадлежит. Причем вопросники постоянно меняются, но они дают довольно хорошее представление о человеке, его роде занятий и т.д., до того как он пройдет в «чистую зону» и сядет в самолет. Этот метод был создан на основе очень большого опыта, и хотя он не дает абсолютной защиты, тем не менее наш аэропорт защищен лучше, чем когда-либо раньше. И мы постоянно эти разные методы защиты усовершенствуем.
Россия в отличие от Израиля — большая страна, ее всю датчиками и камерами не покроешь.
Ваши спецслужбы хорошо знают, какие объекты представляют интерес для террористов. Вы не можете покрыть специальной техникой всю страну, но вы можете оснастить ею транспортные узлы и терминалы, стадионы, кинотеатры, торговые центры, рестораны. Другими словами, места массового скопления людей. Возможно, есть и другие чувствительные объекты, которые специфичны именно для России. После того как это определено, разрабатывается план безопасности, как защитить максимум возможного. И понятно, что Москва, где находятся властные институты, для террористических организаций представляет особый интерес.
Аэропорт Бен-Гурион: сотрудница службы безопасности проверяет багаж |
Тогда, после взрывов в метро, на вопрос, что террористы хотели сказать, взорвав станцию метро «Лубянка», вы ответили, что они, понимая, что в здание ФСБ им не пробраться, заявили, что способны подобраться весьма близко. Взрыв в Домодедово — какое здесь содержится послание?
«Мы можем ударить везде, где захотим». Как правило, террористические организации подают сигналы не обычным людям — власти, они стремятся ударить ей под дых, чтобы граждане видели, что власть не способна их защитить.
Где и когда
В России смертники выбирают все время новые объекты для своих атак: театр, школа, самолет, метро, теперь вот аэропорт. Они практически не повторяются. Почему?
Потому что их готовят умные и образованные люди. Они понимают, что, скажем, после взрыва в метро там будут усилены меры безопасности, то же после взрыва в аэропорту — чего туда снова лезть? Впрочем, вы должны понимать, что они любят сюрпризы. Взорвав раз аэропорт, они предполагают, что спецслужбы тоже думают, что второй раз они в одно место не сунутся — вот тут-то они и могут ударить вторично. Поэтому очень важно им постоянно демонстрировать, что службы безопасности готовы всегда и везде. Им надо посылать свои месседжи: мы твердо намерены вас остановить. И снова повторю: первое — это разведка и агентура, чтобы знать об их планах заранее.
Где они могут ударить следующий раз?
К сожалению, я не пророк и не умею видеть будущее… Кинотеатр, торговый центр… И это произойдет скоро.
Как скоро?
Месяцы, возможно — недели. Точно — не годы.
Анатолий Ермолин
«Можно разрушить всю систему безопасности, убрав один простейший элемент»
 |
С профессиональной точки зрения насколько сложно устроить теракт в аэропорту?
Аэропорт — не самый сложный объект. После 11 сентября многое поменялось, но система безопасности аэропорта выстроена таким образом, чтобы нельзя было пронести оружие, взрывчатку на борт воздушного судна. Мое глубокое убеждение: никто никогда не задумывался над тем, что нужно обеспечивать безопасность самих пассажиров. Это никогда не было приоритетом. С этой точки зрения «грязная зона» аэропорта — лишь одно из мест скопления людей и потому так привлекательна для террористов. Думаю, что-то пронести на борт судна при эффективно работающем режиме безопасности очень сложно. А как защитить людей на территории аэропорта — ума не приложу. Даже если представить, что все идеально, что стоят датчики, рамки на входе в аэропорт, — автоматически будет возникать очередь. И тот же шахид может взорваться в этой очереди.
На что в первую очередь рассчитывают организаторы терактов и где главная брешь в системе безопасности?
Человеческий фактор. Все мои успешные операции еще в «Вымпеле», все бреши, которые мы находили в системе безопасности ядерных объектов, были обусловлены исключительно человеческим фактором. В 1994 году у нас с коллегами по «Вымпелу» была такая учебно-боевая задача: проникнуть на территорию закрытого Арзамаса-16 (нынешний Саров). Ученые, инженерно-конструкторские бюро разработали такую модель защиты цехов по производству ядерных боеприпасов, что теоретически было невозможно обыграть эту модель. Одно и то же пространство перекрывает огромное количество датчиков, один дублирует другой. Есть емкостные датчики, когда на любое движение или при приближении к какому-то контуру датчики срабатывают. Есть сейсмические датчики, фиксирующие колебание грунта под ногами идущего или ползущего человека. Но систему защиты удалось пройти, потому что инженерная служба сэкономила на длине металлических козырьков, на которые натянута обычная колючая проволока. Задача этого физического препятствия заключалась в том, чтобы прикрыть 50 см, которые не перекрывались больше ничем. Местные «умельцы» подумали: «На фига делать 140 см? Давайте сделаем 100! Сэкономим». Результат: они разрушили всю систему, убрав один простейший элемент.
Вам, разведчику-диверсанту, дается приказ взорвать аэропорт на вражеской территории. Что вы делаете?
Типовая задача. Первое — визуальная разведка. Это способ, который позволяет выявить максимальное количество изъянов. Где стоит полиция? Где установлены камеры слежения? Какие видимые рубежи на моем пути? Ведь когда мы проходим паспортный контроль, таможенный контроль, фитосанитарный контроль, службу безопасности на воздушном транспорте, то не задумываемся, что это глубоко эшелонированная система.
Вы смотрите — милиция, камеры… Дальше что?
А задача? Нужно теракт устроить или обеспечить высадку десантников для захвата аэропорта?
Давайте сначала про теракт.
С точки зрения хаоса в аэропорту это совсем не трудно. Во время визуальной разведки я определяю, где должны быть места закладки взрывных устройств. Если задача — уничтожить максимальное количество людей, я должен определить, где места их концентрации. Определил зоны — начинаю смотреть, в какой из них есть ниши, урны, возможные укрытия, чтобы заложить бомбу.
Визуальную разведку осуществляет сам шахид или группа поддержки?
Это зависит от многих факторов. Когда имеешь дело с особо сложным объектом и понимаешь, что после попадания в поле зрения второй раз тебя обязательно арестуют, может быть выбрана челночная тактика. Один человек, один раз проходит, отрезок в 100 метров. Возвращается на базу и все, что запомнил, тщательно записывает, фиксирует. Если у меня таких людей пять, я уже буду знать периметр на протяжении 500 метров. Зафиксировать факт проведения визуальной разведки очень сложно. В случае с аэропортом можно изучить, как смены работают — какие из них бдительные, а где разгильдяи.
Второй этап — подслушивание, выявление мест концентрации персонала аэропорта. Кафешки, где обедает милиция, где сидят уборщицы, где административный состав проводит время.
Зачем?
Зачастую террористические акты могут готовиться «с колес». В этой ситуации есть неделя-две-три на проведение разведки, потом — действовать. За это время вряд ли удастся кого-то завербовать, создать агентурную сеть, поэтому упор делается на полевые способы работы: обаять уборщиц, выпить с грузчиками. Можно посмотреть, куда мусор выносится, найти свалки, покопаться, достать графики, фамилии. Фамилии могут дать очень многое. Кто интересен? Люди, которые имеют возможность прохода в режимные зоны, — технический персонал. Когда знаешь таких людей, с ними можно завязывать целенаправленные отношения. Что-то можно попросить сделать, попросить кому-то что-то передать. Человеческий фактор в нашей стране — самое страшное оружие. Лучшие черты нашего национального характера — отзывчивость, доброта, доброжелательность плюс разгильдяйство — создают ситуацию для теракта. В Арзамасе-16, например, моя группа жила в Дивеевском монастыре. Разведчики-«боевики», у которых были муляжи взрывчатки, были паломниками. Все обыскали спецслужбы, в монастырь никто не зашел. На территории вокруг Арзамаса, наверное, 100% населения имеет какие-то отношения со спецслужбами. И вот заходит к главе администрации Дивеево местный оперуполномоченный, проводит инструктаж: «Если брат, сват, кум, просто произнесет слово «Арзамас», немедленно даете знать». Опер выходит, мой разведчик заходит. Передает главе привет от его учителя, профессора из Нижнего Новгорода, с которым мы реально встречались. Он не с пустыми руками, пришел с подарками от профессора для закрепления легенды. Тот говорит: «Что ты хочешь?» Он доводит легенду. Так и так, по святым местам. Достает карту из архивов прошлого века, на которой помечены святые места, часть из которых за периметром Арзамаса, а часть, тот же святой источник Серафима Саровского, — на территории Арзамаса. Говорит: «Хочу здесь побывать!» Тот смотрит и отвечает: «Слушай, здесь что-то кагэбэшники взбесились, давай недели через три я тебя сам провезу везде». Вот так: на жалости, на доброте душевной.
Вернемся к аэропортам и выведыванию…
Можно в кафе подсесть к одной из компаний. Есть люди, которые умеют работать с интеллектуалами. Этот же самый человек никогда не сможет работать с грузчиками. А есть мужики, которые квакнут как следует, придут, нальют, сядут на этих тачках, раскрутят грузчиков, как они грузят, где, что… Есть неглупые люди, которые умеют это делать, не задавая прямых вопросов.
Вы считаете, среди террористов есть такой уровень?
Я вообще высокого мнения о качестве подготовки современных террористов. Это умные, мотивированные люди, готовые отдать жизни для того, чтобы уничтожить систему, с которой борются. Те, кто готовится провести диверсию, не вступают в глубокие отношения с теми, с кем приходится работать. Они понимают: все такие объекты напичканы агентурой. И далеко не все агенты лохи. Есть люди с нормальной подозрительностью, которые будут исправно выполнять свои обязательства перед спецслужбами. Поэтому задача людей, которые ощупывают объекты, — быть максимально осторожными.
Существует четкое распределение обязанностей. Есть те, кто работает с людьми, есть те, кто занимается «железками». В террористических группах есть люди, которые ведут к объектам специально обученных шахидов. В последний момент в туалете могут им надеть пояс или передать сумку. А потом по радиосигналу взорвать из-за угла. Человек может и не знать, что его потом запишут «шахидом».
Я долгое время не представлял, как можно подготовить человека-бомбу. Оказывается, можно. И это становится главной проблемой для любой спецслужбы. Ведь работник правоохранительных органов, который сталкивается с камикадзе или шахидом, понимает, что он обречен. Это давит на людей. Не каждый способен подойти к человеку, на котором, возможно, — пояс шахида.
Tweet
