У глобального финансового кризиса есть как минимум одно полезное следствие: вялотекущая дискуссия о реформе международных институтов приобрела предметный характер. От встречи «двадцатки» в Вашингтоне не ждут прорывов, но это первый шаг к поиску новых экономических механизмов (см. стр. 30–37). А вот возможны ли перемены и в политической сфере?
Система транснациональных институтов, призванных регулировать отношения между державами, пребывает в кризисе. Удивляться не приходится — все они унаследованы от предшествующей исторической эпохи. Задачу построения нового мирового порядка провозглашали в последние два года существования СССР. Но после краха Советского Союза ее незаметно подменили другой — распространить на весь мир структуры, которые доказали свою эффективность как организации западного мира.
Ответственный акционер
Реальность не укладывается в лекала XX века. И по логике их следует обновить. Но кто способен выступить инициатором радикального обновления?
США можно сразу исключить. Зайдя в тупик за 8 лет президентства Джорджа Буша, Америка стремится к переменам. Однако речь идет о том, чтобы вдохнуть новую жизнь в систему, которая победила в холодной войне. Соединенные Штаты готовы обсуждать увеличение влияния других игроков — с подачи нынешнего главы Всемирного банка Роберта Зеллика в обиход вошла формула «ответственный акционер » (responsible stakeholder). Такой ролью в идеале предполагается наделить Китай, а по возможности и Россию. Но только в рамках американоцентричной парадигмы.
Европа в принципе не возражает. Вялые поползновения к самостоятельности, проявившиеся на рубеже столетий, сошли на нет. Евросоюзу не удалось конвертировать свой экономический вес в политический. Тем более что сохранение действующей системы дает Старому Свету заведомое преимущество перед лицом растущих азиатских гигантов.
По идее к политической революции должны стремиться Пекин и Дели. В архитектуре образца холодной войны КНР и Индия не принадлежали к числу тех, кто диктовал правила игры. И теперь самое время выставить новый счет.
Однако обе эти державы демонстрируют пока ограниченные амбиции. Китай настолько озабочен поддержанием внутренней стабильности, что ему не до пересмотра мирового порядка. Право вето в СБ ООН и нарастающая экономическая мощь гарантируют КНР уважение ее жизненных интересов со стороны других игроков. Этого Пекину на сегодняшний день достаточно.
Индия уязвлена тем, что не является постоянным членом Совбеза, однако внутренние и региональные проблемы, которые приходится решать Дели, столь масштабны, что выходить на глобальную арену с собственными геополитическими проектами явно не с руки.
Тупики обновления
При этом и Китай, и Индия, критикуя американское доминирование, извлекают немалые выгоды из глобализации, которая является продуктом как раз модели, внедренной США. И потенциал выгод отнюдь не исчерпан. Напротив, развивающийся мир больше заботит перспектива отхода Запада от либеральных принципов и скатывание к протекционизму, чем необходимость переустроить институты в пользу новичков.
Получается, что чуть ли не единственным борцом за новое мировое устройство, отвергающим американское лидерство, является Россия. Сейчас, пожалуй, нет ни одной крупной державы, которая столь последовательно придерживалась бы антиамериканской риторики в своей внешней политике.
У Москвы есть на то основания. Расширение НАТО — еще одного института, так и не нашедшего полноценной ниши после холодной войны, затрагивает интересы именно России. Китаю, скажем, это малоинтересно. По крайней мере, до тех пор, пока Североатлантический альянс не решит расшириться за счет Южной Кореи, Японии и Австралии. (Спекуляции на эту тему идут, но без какихто последствий.)
Протесты России против самопровозглашенной роли НАТО как инструмента стабильности и безопасности в Европе объяснимы. Проблема только в том, что, кроме Москвы, это никого в Старом Свете не смущает, всех устраивают и правила игры, установившиеся по факту победы Запада в идеологической конфронтации.
Россия всячески ратует за возвращение ООН центральной роли в международных отношениях и расширение «восьмерки». Но что касается ООН, то здесь лицемерие великих держав проявляется в полной мере. С одной стороны, все признают необходимость реформы и абсурдность ситуации, когда «мировое правительство» в лице Совета Безопасности отражает итоги войны, которая закончилась в первой половине прошлого столетия. С другой — ни одна из стран, являющихся постоянными членами СБ ООН, не собирается поступаться собственными эксклюзивными привилегиями, то есть расширить число обладателей права вето. Ни Пекин, ни Москва исключением не являются.
И даже тот факт, что по мере падения эффективности ООН привилегии попросту теряют смысл, не может подвигнуть их обладателей к новым договоренностям.
Без локомотива
С расширением «Большой восьмерки» тоже не все просто. В нынешнем (а тем более усеченном до семи) виде она не более чем престижный клуб. Влияние на глобальные процессы — в лучшем случае ограниченное. Но возникает вопрос: а так ли уж выгодно России приведение ее в соответствие с современными реалиями? То есть включение стран Азии, Латинской Америки, Африки?
Сегодня на долю Москвы выпадает важная функция — придание определенного уровня международной легитимности, которого у «Группы восьми» не было бы, оставайся она собранием западных демократий. Россия выступает как будто полномочным представителем «остального» человечества.
Если же оно будет представлено напрямую — теми же Китаем и Индией, Бразилией, ЮАР и кем-то еще, — значимость Москвы снижается. Ведь по экономическому влиянию, скажем, с Пекином она соревноваться не может.
В общем, получается, что у политического переустройства мира локомотива нет, либо он слишком маломощен, чтобы потянуть состав, груженный бесчисленными противоречиями. Рано или поздно к жесткой инвентаризации институтов все равно придут. Не хотелось бы, чтобы этому предшествовали великие потрясения.